Альфред Ван Вогт - Пешки ноль-А

Никто не обращал на него внимания. Когда кто-нибудь направлялся к нему, он отступал из поля зрения и телепортировался в одну из «запомненных» зон.

Через три дня и две ночи после старта корабль замедлил ход в плотных облаках Венеры. Госсейн мельком увидел гигантские деревья, и на горизонте вырос город. Госсейн спустился по сходням вместе с остальными четырьмя сотнями пассажиров. Стоя на ступенях быстро движущегося эскалатора, он изучал процесс высадки. Каждый пассажир подходил к детектору лжи, сообщал свои данные и после подтверждения проходил через турникет в главную часть здания Эмиграционной службы.

Обдумав ситуацию, Госсейн «запомнил» место у стойки по ту сторону турникета. Затем, сделав вид, будто что-то забыл, он вернулся на корабль и спрятался в одной из кают до темноты. Когда тени удлинились и почернели, он материализовался у стойки здания Эмиграционной службы и спокойно направился к ближайшей двери. Через минуту он ступил на мощеный тротуар и зашагал на улице, сверкающей миллионами огней.

Он был твердо убежден, что находится в начале, а не в конце своего приключения.

Шахта охранялась солдатами венерианской ноль-А дивизии, которые однако не задерживали многочисленных посетителей.

Госсейн блуждал по ярко освещенным коридорам подземного города. Размеры бывшей секретной базы Великой Империи потрясли его. Бесшумные лифты, действующие по принципу искривителей пространства, поднимали его на верхние уровни. Он проходил через помещения, сверкающие механизмами, некоторые из них все еще действовали. Он видел венерианских инженеров, по одиночке или группами изучающих приборы и оборудование.

Коммутатор связи привлек внимание Госсейна. Он остановился и включил его. После небольшой паузы раздался глухой голос робота-оператора:

– Какую звезду вы хотите вызвать? Госсейн глубоко вздохнул.

– Я бы хотел, – сказал он, – говорить либо с Элдредом Кренгом, либо с Патрицией Харди.

Он ждал с нарастающим волнением. Идея пришла ему в голову, как вспышка, и он не очень надеялся на успех.

Но даже если контакт не будет установлен, он все же получит хоть какую-то информацию.

Через несколько секунд робот сказал:

– Элдред Кренг оставил следующее сообщение желающим связаться с ним: «Я сожалею, но связь невозможна».

И все. Безо всяких объяснений.

– Другой вызов, сэр?

Госсейн раздумывал. Он был разочарован, но все же положение было не таким уж безнадежным. Кренг, покидая Венеру, оставил связь Солнечной системы с галактикой, открывавшую широкие возможности как для венерианцев, так и лично для Госсейна. Он задал роботу следующий вопрос и немедленно получил ответ:

– Потребуется около четырех часов, чтобы доставить сюда корабль с Гелы 30, которая является ближайшей базой.

Именно это интересовало Госсейна.

– Я думал, что искривители пространства действуют практически мгновенно.

– При транспортировке материи происходит рассогласование полей. Однако транспортируемый не замечает времени, ему это перемещение кажется мгновенным.

Госсейн кивнул. В некоторой степени он понимал, о чем идет речь. Подобие до двадцатого десятичного знака было несовершенным.

Он продолжил:

– Положим, я вызову Гелу. Потребуется восемь часов, чтобы получить ответ?

– О, нет. Рассогласование полей на электронном уровне бесконечно мало. Между Венерой и Гелой оно составляет около одной пятой секунды. Замедляется только передача материи.

– Понятно, – сказал Госсейн. – Значит, можно говорить со всей галактикой почти без задержки.

– Да.

– А если я хочу поговорить с кем-то, кто не знает моего языка?

– Нет проблем. Робот переводит фразу за фразой в разговорном стиле, насколько это возможно.

Госсейн не был уверен, что при таком переводе нет проблем. Ноль-А подход к действительности придает особое значение каждому слову и особенно в сочетании с другими словами фразы. Слова неуловимы и часто имеют малую связь с понятиями, которые они обозначают. Он представил себе неисчислимые неразберихи между галактическими жителями, говорящими на разных языках. Но, поскольку они не обучались ноль-А философии и не практиковали ее принципов, они и не подозревали об опасностях недопонимания в процессе общения через роботов.

– Это все, спасибо, – сказал Госсейн и прервал связь.

Вскоре он нашел апартаменты, которые разделял с Патрицией, когда они оба были пленниками Торсона. Он надеялся найти здесь какое-нибудь адресованное ему послание или письмо, которое, в силу своей важности или секретности, не могло быть вверено центральной видеофонной станции. И действительно, он нашел кассету с записью последнего разговора между Патрицией и Кренгом, который многое объяснил ему.

Его не удивило, что Патриция не та, за кого себя выдает. Он и раньше относился с сомнением к рассказам о ее личной жизни, несмотря на то, что она заслужила доверие в борьбе с Торсоном. Информация о начавшейся в космосе войне потрясла Госсейна. Он покачал головой на слова, что они вернутся за ним «через несколько месяцев». Слишком нескоро. Он узнал, что остался в Солнечной системе, отрезанный от галактики. Внимательно выслушал он и рассказ о предпринятых Кренгом попытках связаться с ним на Земле.

Конечно же, этому помешал Джанасен. Госсейн вздохнул с непониманием. Но почему? Почему человек, который совсем не знает его, чинил ему столько препятствий? Личная антипатия? Может быть. Чего только не бывает. Но, подумав, Госсейн отверг это объяснение.

Более внимательно он прослушал слова Кренга о космических шахматистах и об опасности, которую они представляют. Это звучало убедительно и вновь вернуло его мысли к Джанасену.

Кто-то выдвинул Джанасена на «доску», возможно только на короткий по вселенским масштабам миг, возможно только для мелкой цели, простую пешку в этой огромной игре – но за пешками тоже следили.

Неожиданно Госсейн понял, что надо делать. Обдумав несколько вариантов, он сел за комнатный коммутатор и сделал вызов.

На вопрос робота-оператора, с какой звездой его соединить, он ответил:

– Свяжите меня с любым высшим представителем Галактической Лиги.

– Кто его вызывает?

Госсейн назвал свое имя и стал ждать. План был прост. Ни Кренг, ни Патриция не имели возможности уведомить Лигу о том, что случилось в Солнечной системе. Быть может, ни тот, ни другая не могли рисковать. Но Лига, или по крайней мере отдельные ее представители, сделали попытку спасти Венеру от Энро. Патриция Харди говорила, что некоторые служащие Лиги заинтересовались ноль-А принципами. Голос робота-оператора прервал его мысли:

– С вами будет говорить секретарь Лиги Мадрисол.