Анна Калинкина - Станция-призрак

чения такой женской власти было специальное, Стас говорил,

что оно с древних времен сохранилось. Вот только станцию каж-

дый раз называли разную — наверное, это просто такая легенда

была. Да, еще, по слухам, где-то в Подмосковье (то есть рядом с

городом), чуть ли не на поверхности живет племя амазонок, так

там мужиков вообще нет ни одного! Правда, судя по всему, не от

хорошей жизни, а просто все они перемерли от какой-то загадоч-

ной болезни.

     Сама Нюта вовсе не горела желанием водить в бой отряды или

управлять станцией, но, чем гнуть спину в швейном цеху, по две-

надцать часов без горячего, она предпочла бы стоять в дозоре или

тоже разбирать бумаги, о чем и сообщила Кириллу. Парень с важ-

ным видом ответил, что для нее такой работы пока не предвидит-

ся. Конечно, он поговорит с Лолой, но ничего не обещает. Да и по-

том, Нютиного образования для бумажной работы явно маловато.

     Лола, легка на помине, вскоре появилась, неся очередные

вкусности, и с умилением смотрела, как Кирилл их уничтожает.

Впрочем, Нюту женщина тоже угостила, но та чувствовала себя

совершенно разбитой и вскоре ушла в палатку, где готовились ко

сну остальные работницы.

     На сон грядущий они обожали рассказывать всякие страшил-

ки. Вот, например, где-то поблизости туннель проходил прямо

через старое кладбище, и, говорят, в отделке станции даже ис-

пользовали мрамор с надгробий, а это очень нехорошо. Теперь

покойники могут прийти и потребовать свое обратно. Правда, ни-

кто не мог сказать точно, здесь ли приспособили мрамор с погос-

та или, например, где-то на центральных станциях, но все сходи-

лись в том, что кладбище точно было совсем недалеко, кости

мертвых потревожили, значит, теперь жди беды. Никого не вол-

новало, что станция строилась около ста лет назад: то ли на такие

случаи срок давности не распространялся, то ли пресловутые по-

койники были очень уж мстительными и вредными.

     — А вот еще случай был, — многозначительно заговорила одна

из женщин. — Решили на одной станции устроить кладбище по-

дальше. Как раз накануне у них большой бой случился, погибших

набралось чуть не два десятка, надо скорее хоронить, пока пах-

нуть не начали. И вот пошли они по туннелю в одно подземелье

небольшое, да там трупы и замуровали.

     Все слушали, затаив дыхание, хотя Нюта была уверена, что

рассказывают специально для нее, а остальные уже не по одному

разу слышали эту историю.

     — И вот через неделю хватились вдруг одного солдатика, кото-

рого давно никто не видел. Стали вспоминать, и вышло, что в по-

следний раз он аккурат на похоронах мелькал. А на той станции

как раз бабка-колдунья жила...

     — Настоящая? — не поверила Нюта.

     — Нет, игрушечная! — фыркнула тетка. — Конечно настоящая.

Ей уж под сто лет было, она и Катастрофу предсказала, и вообще

много чего могла. Ну, пошли к ней, она что-то пошептала, а потом

и говорит: «Живой был положен с мертвыми». Тут-то люди и

смекнули, что к чему, и побежали к тому склепу, да уж поздно.

Видно, когда трупы складывали, солдатик тот сомлел, вот его

вместе с ними впопыхах и замуровали...

     Немного помолчали, а потом Нюта, набравшись храбрости,

спросила:

     — А вы ничего не знаете про такую... Алику-заступницу?

     — Кто ж не слышал про Алику? — отозвалась другая женщина,

помоложе. Нюта смущенно созналась, что ей в самом деле неиз-

вестно ничего, кроме имени.

     — Откуда ж ты такая взялась? — изумилась женщина. — Ну

ладно, слушай. На одной станции, никто не помнит, на какой, но

может, даже на Полежаевской, жили люди. И что-то у них там

случилось с водой, а может, радиация была выше нормы, но толь-

ко стали иногда у тамошних женщин рождаться красивые детки-

ангелочки с голубыми глазками. А потом смотрят люди — детки

эти только лет до трех нормальными остаются, а потом потихонь-

ку превращаются в дебилов и к пяти уже лежат пластом и под се-

бя ходят, а потом умирают. И главное — только голубоглазые, а

если глаза какого другого цвета, то живут себе и живут, как обыч-

ные люди. И когда комендант это заметил, отдал он тайный при-

каз повитухе Марье, здоровой бабище, давить таких младенчиков

сразу, как на свет появятся. А то что получается: еды и так не

шибко много, чего ж кормить дебилов и тратить на них время и

силы, раз они все равно потом умрут? Дети-то здоровые нужны.

А младенчику много ли надо — сунул ему в рот платок, он и за-

дохнулся. Матерям же говорили, что ребенок мертвый родился.

Но слухи-то шли, конечно. И вот пришло время рожать той са-

мой Алике — а была она красавица, кудри темные, глаза карие, са-

ма сильная и смелая. Не уследила повитуха — только ребенок ро-

дился, крикнул, мать на руки его и схватила. Глянула в его лицо,

в глазки его голубые и говорит: «Отойдите от меня, не отдам его

никому». Повитуха-то растерялась, ей велели без шума все де-

лать, а как теперь без шума? А Алика тем временем кое-как оде-

лась, хоть слабая еще была, ребенка крепко к себе прижала и го-

ворит: «Отпустите лучше меня с ним, уйду я от вас. Все равно, ес-

ли убьете сыночка, жить не стану, руки на себя наложу, да еще с

собой на тот свет кого-нибудь прихвачу. Зачем вам лишний грех

на душу брать?» Растерялись все, но остановить ее никто не по-

смел, вот и ушла Алика в туннель, прижимая к себе ребенка. Не-

дели через две нашли там скелет, дочиста обглоданный, и реши-

ли, что это их беглянка. Похоронили останки без шума, поплака-

ли женщины над ней, страдалицей, но история на этом не

кончилась. Как-то шел один челнок по туннелям и заплутал.

Свернул не туда, и вот уж совсем из сил выбился, а вокруг все

страшнее. Тут ему навстречу выскакивает тварь свирепая, скалит

зубы и шипит, вот-вот бросится. «Ну все, — думает бедолага, —

смерть моя пришла». И вдруг явилась перед ним женщина красо-

ты необыкновенной, с полугодовалым голубоглазым ребенком на

руках. Погрозила строго твари пальцем, та как-то сразу сникла и

уползла. А женщина молча пошла впереди челнока, время от вре-

мени оборачиваясь и его за собой маня. Так и вывела его в знако-

мые места, а потом исчезла, словно и не было ее. Мужик этот как

на станцию вернулся, молчать не стал, все как есть рассказал.