Валерий Вайнин - Разрушь преисподнюю!

– Кто свистел? – жестко прозвучал тот же вопрос.

Ответом так же было молчание.

Директриса приблизилась, чеканя шаг, как статуя Командора.

– Десятый «Б», я снимаю вас с занятий. Отправляйтесь по домам, и чтобы завтра к восьми все явились с родителями. Ясно?

– С обоими или можно с одним? – уточнила Гуля Шарипова, но никто не засмеялся.

Проигнорировав ее реплику, директриса повысила голос:

– Вам ясно, спрашиваю?!

Даша подошла с виноватым видом.

– Зинаида Павловна, свистела я.

Директриса отмахнулась.

– Дарья Николаевна, не надо их выгораживать: на шею сядут. В общем, так, десятый «Б»…

Красный как рак Леня выступил вперед.

– Это я свистел, Зинаида Павловна.

Директриса смерила его взглядом.

– Думаешь, я удивлена? После каникул, Рюмин, ты совсем развинтился. Завтра к восьми приведешь родителей. В дневник записать или так запомнишь?

Даша тронула директрису за плечо.

– Честное слово, свистела я. Он не умеет.

Директриса нахмурила брови.

– Дарья Николаевна, я просила бы вас не вмешиваться. В конце концов это неэтично.

Обреченно вздохнув, Даша сунула два пальца в рот и свистнула второй раз. И вновь кто-то подпрыгнул, кто-то заткнул уши. У директрисы отвисла челюсть. После продолжительной паузы она пробормотала:

– Родители отменяются, Рюмин. Не бери на себя лишнего: тебе и своего хватает. А вас, Дарья Николаевна, прошу в мой кабинет. – Сжав тонкие губы, она зашагала по коридору.

Леня Рюмин понуро теребил чубчик. Следуя за директрисой, Даша обернулась и показала ему кулак. Тут прозвенел звонок, и школьники от мала до велика устремились в классы.

На лестничной площадке между этажами директриса резко остановилась, и Даша едва на нее не натолкнулась. Поправив косу на затылке, директриса произнесла:

– Хотелось бы знать, Дарья Николаевна…

– Зинаида Павловна, – перебила Даша, – делайте со мной что угодно, только не увольняйте. Честное слово, я больше не буду.

Директриса вздохнула. Затем сунула в рот два пальца и подула. Ничего не получилось.

– Хотелось бы знать, – сказала она, – как это у вас получается?

Даша воззрилась на нее в изумлении.

Директриса снова дунула в два пальца. С тем же успехом.

– Научите? – спросила она деловито.

Даша покачала головой.

– Ни за что.

– Почему?

– Если директора школ начнут свистеть, к чему это приведет?

Директриса хихикнула.

– Так и слышу интонации Глеба Михайловича.

Из спортзала по лестнице взбежал учитель физкультуры.

– Тебя-то мне и надо! – обратился он к Даше. – Добрый день, Зинаида Павловна.

– Мы уже здоровались, Станислав Андреевич.

Физкультурник раздвинул в улыбке веснушки.

– Должен же я отреагировать на ваше присутствие.

– Вовсе не обязательно. – Директриса пошла по лестнице вверх. – Между прочим, – бросила она Даше, – был звонок, свистушка… э-э… свистунья!

Стас в недоумении посмотрел ей вслед.

– Что это с ней?

– Не спрашивай, – отмахнулась Даша. – Из-за Леньки с Гулькой я так вляпалась…

– Даш, – перебил физкультурник, – есть разговор.

Даша попятилась.

– У меня урок, Стас. Давай попозже.

– Полминуты, – заверил Стас. – Заходила Светка и велела тебе передать, чтобы ты была осторожней со своим ухажером.

Даша округлила глаза.

– С кем, с кем?

– С этим, как его… с Куроедовым.

– О, господи! Стас, я пойду…

– Погоди. – Стас придержал ее за руку. – Светка просила, чтобы я проводил тебя домой. Куроедов этот вроде в убийстве замазан.

– Черт с ним! – Даша продолжала пятиться. – Не надо меня провожать. Спасибо.

– Даш, не хорохорься. Светка зря паниковать не будет.

– Знаю, Стас. Но после педсовета меня заберет Глеб.

Стас посмотрел на нее с удивлением.

– Глеб попрется на педсовет? В свой выходной?

Даша кивнула.

– Зуб давал.

Стас развел руками.

– Тогда что ж… тогда порядок.

Хлопнув его по плечу, Даша побежала вдоль коридора, влетела в класс и произнесла по-английски:

– Привет! Прошу прощения.

Класс встал. Ученики улыбались.

На уроке Леня и Гуля сидели, как на иголках. Проходили чертовы неравенства с чертовыми логарифмами. При этом Гуля шипела Лене в ухо:

– Мы ее подставили! Понимаешь – подставили!

– Что ей будет? – отговаривался Леня. – Родителей, что ли, вызовут?

– Ишак! – негодовала Гуля. – Ее турнуть могут! Будешь доволен?!

– Прямо уж турнуть? – выражал сомнение Леня. – За такой свист орден давать надо.

Учительница математики обратила на них взор. Это была дама лет шестидесяти в строгом сером костюме, сухонькая и седая.

– Рюмин и Шарипова, – проговорила она негромким голосом, – извините, что отвлекаю, но пожалуйте к доске.

Леня приподнялся.

– Если вы так настаиваете, Виктория Александровна…

И Гуля подхватила:

– …мы готовы принять это как деловое предложение…

– … от которого нельзя отказаться, – заключил Леня.

Класс грохнул хохотом.

Математичка осталась невозмутима.

– Рюмин и Шарипова, – сказала она, – я вам не Глеб Михайлович.

– В смысле? – оторопел Леня.

– В том смысле, что годы у меня не те, чтоб с вами пикироваться. К доске оба, живо. Доску пополам. Номер сорок шесть из учебника. Рюмин – неравенство один, Шарипова – неравенство три. Кто уложится в пять минут – пятерка. Кто не уложится… Как там у вас по-французски? Пардонэ муа, мэзами.

Леня и Гуля заскрипели по доске мелом. В классе повисла тишина.

В пять минут уложились оба, решение у обоих было верным.

– Что ж, – констатировала пожилая учительница, – приятно, что вы не такие оболтусы, какими хотите казаться. Давайте дневники, ставлю «отлично».

Гуля положила дневник на стол.

– Хорошо, когда тебя ценят.

– В родном отечестве, – добавил Леня, кладя дневник рядом.

Учительница покачала головой.

– Могу и передумать.

Леня изобразил раскаяние.

– Молчим, как рыба.

– Как две рыбы, – поправила Гуля.

– Запеченные в тесте, – добавил Леня.

Класс прыснул.

Виктория Александровна взглянула на часы.

– Десять минут до конца урока. Я должна сделать сообщение. Поскольку Галина Даниловна уволилась, вопрос о вашем классном руководстве оставался открытым. Теперь могу вам сообщить, что меня уговорили. Вернее, уломали.

Класс глухо загудел. Седая учительница постучала по столу угольником.

– Ну-ка, тихо! Знаю, вы предпочли бы сесть на шею Глебу Михайловичу. Но вряд ли вам позволят избирать классного руководителя демократическим путем. Так что придется нам с вами терпеть друг друга оставшиеся два года. Постараемся, по крайней мере, быть взаимно вежливыми. Вопросы есть?