Яна Завацкая - Дороги

— Ты же видишь, тяжело так. Доверься мне. Невозможно же никому не верить, ничего не любить. Сам же понимаешь. Давай. Если умираешь, надо хоть знать, за что, а ты давно уже не знаешь…

Стены. Рушатся стены. Нико взглянул в глаза сагона, наконец взглянул. Свет ослепил его. Нико захрипел.

Он вдруг понял, что надо сделать. Там, в мозгу, стены падали одна за другой, но можно сделать так, что последняя из них окажется там, где продолговатый мозг. Сдвинуть. Просто сдвинуть. Это страшно, очень страшно. Все равно, что ползти по обледенелому карнизу на руках, сдирая кожу до крови при каждом движении… гораздо проще сорваться вниз.

Сагон сидел все так же расслабленно. Нико скрутила судорога. Теперь он разогнулся, откинулся в кресле, выгнулся дугой - стол ходуном заходил, и сагон убрал руки со стола.

Через несколько секунд тело, скрученное судорогой, вытянулось и обмякло. Но Нико был жив. Он был жив где-то в молчащей глубине, и даже сохранял сознание, и ничего там не было, в этом сознании, кроме черного отчаяния и чувства полного, окончательного поражения. Там был один только вопль "все кончено". Сагон пожал плечами.

— Доверься мне, Нико. У тебя есть шанс. Доверься мне.

Он был неправ, этот разведчик с Квирина. Он просто ничего не соображал сейчас, а если бы сознание его сохранялось ясным - он бы понял, что сагон проиграл. Не подчинил его себе, да и не узнал ничего из того, что ему было бы важно. Все еще не подчинил. Пока. С досадой "космический консультант" мысленно надавил еще раз - голова Нико безвольно качнулась и свалилась на сторону. Он был мертв.

— Слабый, - сказал сагон, - очень слабый.

И без единого звука, без каких-либо художественных эффектов мгновенно исчез.

Мертвое тело Нико Коллина, бывшего ско, квиринского разведчика, дико изогнутое, так и осталось лежать в кресле, голова перевесилась через подлокотник, и на пол все еще капала кровь из носа, впитываясь в ковровое покрытие.

Невидимая наносистема, передававшая изображение на несколько наблюдательских мониторов в Лонгине, получила сигнал смерти, и за несколько секунд самоликвидировалась.

Ранняя осень похожа на волшебную сказку. Лес - прозрачный, золотой, чуть тронутый багрянцем и еще живой зеленью, воздух дрожит меж ярко вычерченными стволами, и в воздухе парашютиками медленно опускаются листья. И боль - боль немного отпустила сердце, оно уже не так напряжено, и можно медленно идти сквозь лес, любуясь солнечными сетями, раскинутыми средь лысеющих ветвей. Ильгет некуда торопиться. Совершенно некуда. Она шла, то и дело закидывая голову и глядя в небо - ветер быстро гнал облака, и картина поминутно менялась, то серая туча заволакивала свет, то солнце победно прорывалось из-за края, заливая землю щедрым еще золотым огнем, то зияли просветы неистовой голубизны. Собака неслышно бежала следом, вынюхивая что-то в опавшей листве. Ильгет не обращала на нее никакого внимания. Слишком много вокруг золота, тишины, листопада.

Роща кончилась, Ильгет стала спускаться вниз, к городским серым кварталам. Наваждение таяло. Все по-прежнему. Да, стало легче. Но не оттого, что лес такой дивный и золотой. Легче стало от исповеди. Так бывает всегда. Очень скоро все вернется на круги своя. Сердце снова тоскливо заныло. Ничего. Надо терпеть. Когда-нибудь все изменится. Должно измениться. Господи, ну хоть что-нибудь… хоть как-нибудь… может быть, наконец, мне можно будет умереть.

Да, отец Дэйн, конечно же, прав.

"А что вы хотели, Ильгет? Вот вы крестились два года назад. Скажите, чего вы ждали - вы думали, что ваша жизнь после крещения как-то изменится?"

Да. Конечно. Правда, специально она тогда об этом не думала. Просто стало как-то ясно, что да, креститься нужно. А что из этого выйдет - ну какая разница?

И то, что вышло вот так - вероятно, в этом она сама и виновата.

"Я не думала, что плохо будет просто все. До этого… до этого у меня была самая обычная жизнь. Именно после крещения стало так плохо, что дальше некуда, и это продолжается до сих пор, без всякого просвета".

Она выговорила это, едва не плача. Да, ей жаль себя. Да, это так. Жалеть себя нельзя, не полагается. Надо думать, что есть люди, которым намного хуже, чем ей. Есть парализованные, есть родители детей-инвалидов. Есть просто бедные, а в какой-нибудь Аргвенне люди даже умирают от голода. Еще недавно отец Дэйн напоминал ей об этом, и это помогало. Но сейчас уже и это не помогает.

А ведь если подумать, действительно - все началось у нее именно после крещения.

Хотя это ощущение душной, коричневой наползающей мглы, о котором она недавно говорила Деллигу, оно появилось раньше. Несколько лет назад. Она, кажется, только с Питой познакомилась. Тогда начались все эти Большие Реформы. А у нее - чувство, будто не хватает воздуха. Будто черная тень нависла над страной.

Но если говорить о ее личных проблемах, то они начались как раз после крещения. Ильгет в который раз пробежалась мысленно по собственному черному списку, и в который раз не нашла его достаточным - да, все плохо, но не настолько, чтобы сердце болело так постоянно и нестерпимо.

Тогда она потеряла работу. Работу, которую нашла ей свекровь - ее просто сократили, издательство экономило на корректорах. Свекровь решила почему-то, что работу Ильгет бросила сама - и обиделась.

А через несколько месяцев Ильгет сделали кесарево и достали на свет Божий Мари, мертвую девочку - ее оживили, и еще какое-то время она пыталась удержаться на этом свете всем своим полукилограммом живого веса. И еще вот это - "скорее всего, больше у вас не будет детей".

И мытарства в Центре Усыновления - оказалось, что усыновить малыша, даже больного - это почти неосуществимо, да и муж в конце концов решил, что не хочет никого. И мытарства на Бирже, бесконечный поиск работы и бесконечные отказы…

Но даже не в этом дело, не в этом. Ильгет не могла бы объяснить это никому. Кроме, разве что, Деллига. Но о неприятностях с Питой и ему не расскажешь.

Дело в том, что весь мир будто с ума сошел… Мир именно вокруг Ильгет. Все и вся словно взбесилось, и тебе остается лишь гадать, в чем же твоя вина. Если все вокруг тебя - сумасшедшие, вероятнее всего, причину следует искать в себе.

"Ильгет, но вы поймите - после крещения именно так все и должно быть. Именно так - очень плохо. Исключительно плохо. Вспомните, что вы обещали, когда крестились…"

Она задумалась.

"Вы обещали противостоять сатане, разве не так? И вы думаете, что ему это может понравиться? Или вы не верите в существование сатаны?"