Александр Уралов - Обратный отсчёт

Нет, ну не сидится ей, как всем нормальным правоверным… обязательно надо стоять, прислонившись задницей к двери!

— Ой! Извините, Лада-оглы… я вот тут…

— Выкинуть бы тебя, мальчишка, шайтан! — прошипела Лада-оглы. — Сядь вон там, не мешай!

Егор, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке, прополз на четвереньках в угол, сел и затих. Никто не обратил на него никакого внимания… а могли и шугануть. Странно… даже Лада-оглы возмущалась только тем, что он ей под зад дверью двинул. А что на Совет припёрся без приглашения — слова не сказала…

Странно…

Егор осторожно пошевелил ногами — затекли. Пол-то каменный, да ещё и расположиться поудобнее не получается. Совет на подушках сидит, им-то что… а тут майся. Ромка-джи пыхтел над ухом и постоянно пытался навалиться ему на спину.

Староста продолжал плаксиво, но с какими-то внезапными визгливыми похвалениями, бубнить об Установке. Всю историю города гнал подряд, старый хрыч: о том, как в великом бою наши отцы и деды отбили здешнюю Установку чуть ли не у самих демонов… как несколько лет искал нужные режимы Борис-оператор, да упокоит его Господь-Аллах на тенистых пажитях! Как получили предки фирман-Москва едва ли не от самого Президента-эмира на владение и установление границ. Как школу Веры-Истины утверждали. Про договоры и клятвы с Комбинатом затянул, — где сплошные атомы и радиация, — Господом-Аллахом проклятое место, — спаси и сохрани нас от тамошних дикарей — пусть в других местах свою смерть ищут. И вообще, мол, Комбинат, — а его ещё человек-Ленин строил! — через нашу голову с Полевским стакнуться норовит, еретики-гяуры-дрянь…

Тоска!

А Зия с Саввой — ничего. Терпят. Сидят на высоких подушках, слушают, только ген-кумыс иногда прихлёбывают. Даже вопросы норовят вставить… да где уж там! Староста, как пойдёт про политику, так его только мулла-батюшка осадить может. О, Господь-Аллах, теперь про верблюжью чуму девяностых затянул… подвиги зоотехников… в общем, сплошная самоотверженность предков, каковые не в пример своим ленивым потомкам понимали толк в жертвенности духа…

Это Егор ещё не с самого начала пришёл, не иначе староста прямо со времён Святого Джихада, а то и прямиком с Иисуса-Любви начал!

Егор в сотый раз двинул локтем куда-то наугад, и Ромка-джи зашипел от боли.

— Балбес-шайтан… больно же! — но на спину наваливаться перестал.

Егор, стараясь не кряхтеть, переменил положение.

— Ну-ка, руку убери! — вдруг выпалила Маринка, и сидящие перед ними люди стали оборачиваться.

Ромка-джи запыхтел ещё сильнее. Егор было удивился, но тут же сообразил, что Маринкина фраза относится не к нему, а к проклятому Ромке-джи. Хотя белеющие в полумраке круглые лица Аллы-оператора и её мужа дяди Ани явно смотрели именно на него.

— Выгоню! — коротко сказал дядя Аня и отвернулся.

Егору было обидно, хоть разворачивайся и лупи Ромку-джи в ухо прямо тут, в Совете. Однако — выгонят сразу. Одного-то, может, и простили бы, а втроём…

Маринка, молодец, тихонько так, как крыска, вежливо заранее просочилась. Зря только Ромку-джи с собой взяла, шайтана дурацкого! Тупой, блин, как верблюжья задница, а туда же! Подумаешь, в Челябинске был… ходжа задрипанный… руки распускает…

Егор закусил губу и стал смотреть на светящийся тусклыми пятнами потолок. Глянь-ка, ещё несколько тёмных пятен появилось… Вон там раньше пятно было на голову человека похожее, а теперь не пойми чего получилось. Дед говорит, что потолок раньше просто огнём сиял, а теперь выдыхается, пятнами идёт. Прав был дед. В этой комнате раньше школа была… потому что из всех так и оставалась самой светлой… ещё мы сюда первый год бегали… а теперь школу в другом месте держат, где солнце через маленькие окна под потолком светит.

Поутру, бывало, занесёт их песком и мулла-батюшка гонит наверх пару дежурных — отгребать… Раз они с Ромкой-джи, — а ведь здоровые уже были, лет по тринадцать! — добаловались и высадили стекло. Песок на школьный комп посыпался. Мулла-батюшка прочёл молитву о кающихся грешниках, засучил рукава своего комбинезона… и ка-а-ак врезал своим посохом по задницам обоим дежурным… ох и больно было! Не приведи Господь-Аллах ещё и под его камчу попасть — в его руке сила праведная, солдатская… и калаш у него именной, собственный. Ещё от Первосвященника… реликвия!

— Слышь, Егорка, где ты их нашёл, а? — зашептал сзади Ромка-джи. — Там, где капище?

— Нет, — сухо ответил Егор.

— Так там же крест торчал! Куда мог деться? Карачи стащили?

— Какой крест, дубина! — не выдержал Егор и повернулся. — Это не крест совсем… а так, обломки какие-то. Нечестивое капище в другом месте!

— Тише ты! Смотри, аминь уже начали!

Егор посмотрел на старосту и вдруг понял, что тот замолчал и омывает руками лицо. Все в комнате нагнули голову:

— Господь-Аллах, Вера-Истина!

— Аминь, — закончил Зия по праву гостя. — Теперь, как я понимаю, наша очередь?

— У тебя фирман-Москва, ты говоришь — мы слушаем. Москва — сорок добродетелей, Москва всё видит, престол её у врат райских, семь холмов её — семь твердынь Веры-Истины! — забубнил староста Володя.

Ох, и хитрый же он у нас! Савва всё пишет, всё подряд — это уж точно. «До Москвы далеко, Казань не близко, но слово не воробей, — хоп! — и пошло гулять по свету», — говаривал дед. А староста Володя перед гостями стелется. Ишь ты, даже позволил им на Совет со своим оружием прийти, чего только самым высоким гостям дозволяют!

— Я вот что предлагаю, сказал Зия, улыбаясь во весь рот, — Сейчас мы закруглимся и дружно пойдём отдыхать. Полномочия, как вы поняли, у нас самые широкие, в городе мы дней пять пробудем и всё сами увидим. Спасибо Совету и старосте — историю вашего рода мы уже знаем, а что не знаем — вы нам и покажете.

— Потом, солдат, поди, приведёте! — дерзко выкрикнула Алла-оператор.

Народ зашумел, задвигался. Ей с мужем можно дерзить — их семья при любой власти пригреется! Установка-то всем нужна. Комбикорм верблюдам, овцам пойло, глюкоза, ген-галеты… всё от неё, Установки-матушки, благослови её Господь-Аллах! Секреты у них семейные, хрен кто ведает… так что без них, операторов, никуда!

— Не приведём, если лукавить не будете, — спокойно ответил Савва, а Зия засмеялся. — Мы в Святой Академии Наук не военная разведка.

— Ага, не разведка они, — нагнувшись к уху взмокшего Егора, горячо дышала Маринка. — А сами с ног до головы во всём новеньком… Мама-Галя говорит…

— Тихо! — крикнул староста. — Разгалделись! Совет окончен. Завтра вечером соберёмся — опять гостям слово будет.