Тень рока (СИ) - Таран Михаил

Авангардная армия, под командованием Хаупт-командора Авиаля Сигилиуса, неудержимой лавиной ворвалась в семнадцатый сектор. Лавиной, что с лёгкостью снесла на своём пути убогие деревни и сокрушила тщедушную оборону Иерихонских фанатиков. Казалось, победа уже близка и чувство неизбежного триумфа опьяняло разум и ослепляло взор, лишая прозорливого Сигилиуса возможности разглядеть истинное положение дел.

А положение дел было таковым: его авангард, увлёкшись лёгкими победами, стремительно продвигался вперёд, разоряя всё новые и новые деревни на своём пути. Продвигался столь быстро, что серьёзно оторвался от следующей за ними армии генерала Абрахта.

И всё бы ничего, если бы на пути Сигилиуса не оказалась эта злосчастная Цитадель, что превратила их победоносное наступление в ад позиционной войны.

Зыбкий покой туманного утра нарушил содрогающий землю удар. Необузданная сила, преобразованная в столь мощную энергию, пред которой руины древнего города разлетались в пыль, а густые рощи превращались в обугленные щепки. Засаженные пшеницей поля обезображивались огромными кратерами, вокруг которых полыхали пожары. Едкий дым клубами поднимался вверх, заволакивая небо чёрной вуалью. Сыплющиеся на голову комья земли и останки тел сослуживцев, отчётливо давали понять, что Доминионцы оказались в огромной мясорубке. Мясорубке, неустанно перемалывающей всё, что в неё попадает. Оглушающий грохот взрывов лишал рассудка, а доносящийся откуда-то сверху вой летящих к земле снарядов убивал последнюю надежду на спасение.

Артиллерийские системы Цитадели, именуемые «Искупителями», обладали колоссальной кинетической мощью. Каждый их залп разрывал десятки солдат в клочья, разбрасывая их обугленные останки на сотни метров вокруг. От учиненных этими монструозными орудиями взрывов плавилась броня неуязвимых Доминионских машин. Тут и там пылали раскуроченные до состояния металлолома танки и бронетранспортёры.

Авангард Сигилиуса нёс критические потери, при этом даже не приблизившись к противнику на достаточное расстояние. Достаточное, чтобы нанести ответный удар. Продвижение войск О.С.С.Ч. стало разрозненным и бесструктурным. Боевая когерентность была возмутительным образом нарушена и было совершенно очевидно, что требовалась незамедлительная перегруппировка войск. Но Сигилиус не собирался отступать, тем более сейчас, когда оплот его ненавистного врага уже маячил на горизонте.

Грозного вида крепость, обладала немыслимыми размерами. Толщина её стен неприятно удивляла, не позволяя Доминионским пушкам нанести хоть какой-то мало-мальски значимый урон этой монументальной конструкции.

В бинокли уже отчётливо виднелась сеть витиеватых траншейных лабиринтов, окутывающая неуязвимую крепость, не позволяя противнику приблизиться к ней слишком близко. Этот траншейный комплекс — внешнее кольцо обороны, серьёзно укреплённое множеством гранитных бункеров, противотанковыми заграждениями и большими кольцами колючей проволоки. В траншеях суетились гвардейцы, быстро бегая от одного бункера к другому. Гвардейцы таскали какие-то тяжеленные ящики, видимо с боекомплектом. Иерихонские миномёты с завидной регулярностью выплёвывали всё новые и новые снаряды, в сторону неумолимо приближающегося противника. Установленные в бункерах скорострельные автопушки ужасающе грохотали, насквозь прошибая хрупкие тела наступающих и оставляя в них окровавленные дыры, диаметром в пять, а то и в шесть сантиметров.

Шквальный заградительный огонь перемалывал потерявшего надежду, охваченного паникой отчаяния врага. «Искупители» методично перепахивали землю, уничтожая целые боевые группы О.С.С.Ч., взрывы выпущенных минометами мин разбрасывали вокруг тысячи раскаленных осколков. Куски метала, со свистом разрывали плоть обезумевшего от ужаса врага, переламывали его кости.

Очередной взрыв привёл к обрушению одной из руин довоенной цивилизации. Высотное здание с неистовым грохотом рассыпалось в прах, погребая под грудой камней не успевших укрыться солдат. Столбы пыли, поднявшиеся после обрушения, быстро расползлись по близлежащей территории, ухудшая и без того скудную видимость и затрудняя дыхание.

Проклятые руины древнего города, что триста пятьдесят лет назад был столицей этих земель, расположились в километре от злосчастной крепости. Древние строения устремлялись высоко к небу, не смотря на то, что были частично обрушены и выжжены войной, что бушевала здесь в незапамятные времена. Плотные заросли кустарника покрывали крыши и первые этажи этих руин. Множество деревьев разрослось по улицам погибшего города, возвращая его в лоно природы. Самоходные, дальнобойные пушки О.С.С.Ч. заняли свои позиции на окраине мёртвой столицы. Их залпы были едва различимы в общей какофонии взрывов, что доносились абсолютно со всех сторон. Да и помощи от этих пушек было не много. Стены крепости не поддавались, а хорошо окопавшиеся в траншеях гвардейцы не обращали на вражескую артиллерию никакого внимания.

Дальше, там, где заканчивались древние здания, начинались просторные поля, раскинувшиеся прямиком до крепости. И если в городских развалинах удары артиллерии были не точными и случайными, то на пустынных просторах полей они становились выверенными и скоординированными. Прямая наводка столь грозных орудий десятикратно увеличивала потери Доминионцев. Выживших, способных продолжить наступление, было не много.

Одним из таких выживших был Капрал Эзекиль Монг. Он бежал что было сил, перепрыгивая лежащие на перепаханной земле трупы. Бежал, толком не понимая, куда и зачем. В такие секунды разум отказывается воспринимать происходящее в серьёз, отдавая контроль над телом инстинктам и рефлексам. В такие секунды человек становится подобен дикому зверю, бегущему от катаклизма в отчаянной надежде спастись.

К этому времени вся боевая группа, в которой служил Эзекиль, была полностью уничтожена.

— Я храбрый, я смогу! Умереть за Доминион великая честь! — Обезумевшим голосом кричал капрал, перепрыгивая дымящуюся воронку. Его дрожащие руки крепко сжимали винтовку, словно сейчас она могла ему чем-то помочь. Словно эта винтовка ни что иное как билет или пропуск, при помощи которого он сможет покинуть чистилище, в котором волей судьбы оказался. Словно выкинув её в кусты, он потеряет шанс на спасение и навсегда останется здесь. Человеческий разум чрезвычайно странно и нерационально реагирует на столь сильный стресс. Пожалуй, в этом и есть суть веры. Слепое исполнение нерационального по воле бесконтрольного хаоса. Поиск пути к спасению, которого нет. Человек не способен принять тот факт, что его судьбу решает случай. Гораздо проще мыслить, что есть некое предназначение, провидение, что искусно плетёт нити судьбы.

Раздался мощный взрыв и в двухстах метрах от него, стена огня устремилась к закопчённым небесам. Комья горячей земли градом посыпались вниз. Затем ещё один взрыв и земля под ногами вздрогнула, словно по ней пробегали невидимые волны.

— О Боже, нет! Я не хочу умирать! — Истерически орал Эзекиль, окончательно срывая голос.

Да, выживание вещь парадоксальная. Что бы выжить нужно быть в меру храбрым, и в меру трусливым. Храбрым ровно на столько, чтобы упорно бежать сквозь воцарившийся ад. Трусливым же настолько, что бы вовремя спрятаться и переждать, отсидевшись где ни будь глубокой канаве. Храбрым, что бы выбраться из этой самой канавы и не остаться там навсегда. Трусливым, что бы найти новое укрытие, ещё лучше подходящее для выживания.

Да, именно выживания. Что до выполнение боевой задачи, то это осталось где-то далеко в прошлом. Это настолько малозначимо и бессмысленно, в сравнение с собственной жизнью, что охваченный паникой разум блокирует подобные мысли, прогоняя их далеко на задворки сознания.

Да и какие задачи, когда вся их фаланга разбита, ровно как и десятки таких же. Ужасные орудия разорвали его боевых товарищей в клочья. Разбросали их обожжённые, изувеченные останки на многие сотни метров вокруг. Наступление при поддержке танков оказалось бесперспективным и совершенно суицидальным. Ужасающие артиллерийские орудия крепости столь же легко сокрушали бронированные корпуса машин, сколь легко перемалывали плоть людей.