Гарри Тертлдав - В Низине

Тертлдаву очень не повезло в России, еговозможная популярность «убита» публикациями не самых удачных произведений в не самых удачныхпереводах. Глубоко веруя, что оптимизм, пустьдаже часто проистекающий из неведения, лучшепессимизма, я именно этой повестью хотел бызакончить сборник. Любовь, приключения,юмор… вещь так и просится на премию! Увы, никаких премий она не получила. Присуждениепремий и у них связано с мышиной возней — вот, пожалуйста, очередной повод для оптимизма!

Два десятка туристов сошли с омнибуса и, возбужденно переговариваясь, стали спускаться вниз. Рэднал вез Кробир изучал их из-под длинного козырька кепочки, сравнивая с предыдущей группой, которую он провел по Котлован-Парку. Такие же, решил гид: старик, транжирящий деньги напоследок; молодежь, ищущая приключений в чересчур уж цивилизованном мире; и еще несколько типов, не укладывавшихся однозначно в какую-либо категорию: то ли художники, то ли писатели, то ли ученые — да кто угодно!

Женщин-туристок Рэднал вез Кробир разглядывал с особым интересом. Как раз сейчас он вел переговоры с одним семейством на предмет покупки невесты, но сделка была незавершена; и с точки зрения закона, и с точки зрения морали он оставался свободным человеком. А в этой группе было на кого посмотреть — две изящные узкоголовые с восточных земель, державшиеся друг друга, и такая же, как Рэднал, широкобровая — посветлее, чуть пониже и покоре-настее, с глубоко посаженными серыми глазами под тяжелыми надбровными дугами.

Одна из узкоголовых, завидев гида, ослепительно ему Улыбнулась, и Рэднал улыбнулся в ответ, торопясь в белой шерстяной мантии навстречу группе.

— Привет, друзья! Вы все знаете тартешский? Отлично!

Говорил он под щелканье камер. Рэднал привык к этому — почему-то туристы всегда хотели запечатлеть гида на пленке, хотя приехали смотреть вовсе не на него.

От имени Наследственной Тирании Тартеша и всех сотрудников Котлован-Парка, — начал он обычную приветственную речь, — с радостью говорю вам: «Добро пожаловать!» Если вы не понимаете нашей письменности и не можете прочесть табличку у меня на груди, то подскажу, что зовут меня Рэднал вез Кробир. Я работаю в Парке биологом и в течение двухлетнего срока исполняю обязанности гида.

Срока? — переспросила улыбнувшаяся ему девушка. — Звучит словно вас сослали на каторжные работы в шахты.

Я не хотел, чтобы так звучало…

Он улыбнулся самой своей обезоруживающей улыбкой, и многие туристы тоже заулыбались. Лишьу некоторых лица остались хмурыми — вероятно, у тех, кто подозревал, что улыбка напускная, а в шутке значительная доля истины. В сущности, так оно и было, но иностранцам лучше об этом не догадываться.

— Сейчас мы подойдем с вами к ослам, и начнется путь вниз, в глубины самого Котлована, — продолжил Рэднал. — Как вы знаете, мы стараемся не допускать в Парк достижения нашей машинной цивилизации, чтобы сохранить Ни зину в первозданном виде. Тем не менее нет никаких оснований для беспокойства. Это очень покладистые и надежные животные. За многие годы мы не потеряли ни одного осла — и даже ни одного туриста.

На этот раз в прозвучавших смешках определенно чувствовалась нервозность. Вряд ли кому-то из «путешественников» доводилось сталкиваться с таким архаичным занятием, как верховая езда. Туго придется тем, кто задумался об этом только сейчас; а ведь правила были сформулированы весьма недвусмысленно. Хорошенькие узкоголовые девушки казались особенно удрученными. Покорные ослы тревожили их куда больше, чем дикие звери Котлована.

— Давайте оттянем неприятный момент, — предложил Рэднал. — Идите сюда под деревья и поговорим с половину деНь-десятины о том, что же делает Котлован-Парк уникальным.

Тургруппа гуськом последовала за гидом в тень; кое-кто облегченно вздохнул. Рэднал с трудом сохранил серьезное вЫражение лица. Тартешское солнце нельзя назвать прохладным, но если им трудно здесь, то внизу, в Котловане, бедолаги просто изжарятся.

— Двадцать миллионов лет назад, — начал Рэднал, указав на первую карту, — Низины не существовало. Море отделяло то, что сейчас нам известно как южная часть Великого континента, от всего остального. Потом на востоке поднялись две массы суши, и здесь возникла горная гряда-перемычка. — Он вновь указал на карту. — Это море, теперь часть Западного океана, сохранилось.

Рэднал перешел к следующей карте, увлекая туристов за собой.

— Приблизительно шесть с половиной миллионов лет назад, по мере того как юго-западная часть Великого континента дрейфовала на север, вот здесь, у западной оконечности внутреннего моря, поднялась новая гряда. Потеряв связь с Западным океаном, море начало высыхать, поскольку впадающие в него реки не могли компенсировать испарение. Теперь прошу подойти сюда…

На третьей карте разными оттенками синего было изображено как бы несколько слоев.

— Потребовалось тысячи лет, чтобы море превратилось в Низину. За это время оно неоднократно наполнялось водами Западного океана, когда тектонические потрясения «глотали» Барьерные горы. Но в последние пять с половиной миллионов лет Низина практически не меняет тот вид, который известен нам сегодня.

Изображение на последней карте было знакомо каждому изучавшему географию школьнику: впадина Низины пересекала Великий континент гигантским шрамом, для показа глубин которого атласу понадобились уникальные цвета.

Настала пора отправляться к загону. Ослы были уже снаряжены и оседланы. Рэднал объяснил, как на них садиться, и стал ждать, пока туристы все перепутают. Разумеется, обе узкоголовые девушки ставили в стремя не ту ногу.

— Нет, надо вот так, смотрите, — повторил он. — В стремя — левую ногу, а правую заносите через спину.

Улыбнувшаяся ему девушка со второй попытки добилась успеха. Однако у ее подруги ничего не вышло, и она капризно надула губки:

— Помогите же мне!

Выдохнув шумно через свой орлиный нос, чтобы подавить вздох, Рэднал поднял девушку за талию и практически усадил ее в седло. Она хихикнула.

— Вы такой сильный!.. Он такой сильный, Эвилия!

Другая узкоголовая — очевидно, Эвилия, — тоже захихикала.

Рэднал выдохнул снова, еще шумнее. Тартешцы и другие народы расы широкобровых, жившие в Низине и к северу от нее, действительно были сильнее, чем большинство узкоголовых, зато менее подвижны. И что с того?