Юлия Черных - Человек Невозможный

«Здравствуйте. Меня зовут Карина. Я даун. Я умею красиво рисовать и все радуюцца».

«Здарвствуйте. Мня зовут Стас. Я даун. Я плрохо пишу, зато умею разказывать занимательные истории из жизни человевчества и надмирных духов. Мнея за это ругают, но я не в силах рстановиться. На десять долларов я кплю занимательную книжку».

«Здравствуйте. Меня зовут Лидия. Я даун. Я умею играть на флейте, кларнете, свирели, причем меня никто не учил. Я не умею писать и считать, за меня пишет мать Серафиния. Десять долларов я (потрачу на мороженое для девочек — зачеркнуто) отдам в приходскую кассу. С уважением, Лидия».

«Привет! Кирилл мое имя! Не знаю, что за фигню вы затеяли, но десять баксов не лишние даже для меня. От рождения я даун. Я умею умножать в уме четырехзначные числа и эта фигня единственное, что радует моих родичей. Ну так как?».

— Подставное письмо?

— Нет, я видела этого парня. Типичный даун, круглое лицо, слюна течет. Вероятно, писали за него. Давай дальше.

«Доброе время суток. Меня зовут Антоний. Я — прототип святого, ко мне прилипают булавки, иголки и утюги. Надеюсь, в Вашем шоу я буду супергвоздем. Десять баксов на проезд мне хватит».

— Мимо. Дальше!

«Добрый день! Меня зовут Настя. Я даун. Я умею шить, вязать и штопать все. Я люблю людей, а больше всего кота Тимошку. Десять долларов мне не нужно, а нужно маму и папу».

— Любопытная девочка. При мне заживила довольно неприятную царапину. Головную боль снимает. При случае пристрою, если успею. Но сейчас не до нее. Дальше!

«Уважаемые организаторы конкурса „Будь здоров“! Я живу хорошо, за что и вам спасибо. После вашего визита в наш крематорий (зачеркнуто) санаторий меня стали на руках носить и кормить несанкционированной сгущенкой, что весьма радует, поскольку я есть даун (так записано в карте) и радости жизни мне противопоказаны. Если вы помните, я читаю мысли на расстоянии, причем вслух, иначе не получается. На десять баксов я куплю много отменного душистого мыла и бухту крепкой плетеной капроновой веревки. До встречи на небесах. Артем». Что за чушь?

— Отложи. Там все не просто. Дальше!

«Здравствуйте! Меня зовут Ксения и я даун. Компьютер упорно считает, что это имя собственное, а меня это бесит. Даун — имя множественное. Нас — тысячи. Я умею играть в игры и почти всегда выигрываю, если не жульничают. Десять долларов я потрачу на телефонные звонки своим друзьям, таким же как я!»

«Здравствуйте! Меня зовут Костя и я даун. Я умею свистеть и хохотать как скворец. Десять долларов я отложу в копилку». Неинтересно. Убрать?

— Ни в коем случае! Он рос в этом интернате. Следующее письмо.

«Здравствуйте. Меня зовут Эммануил и я даун…»

Секретарша оказалась немолодой миловидной дамой с приветливым выражением лица.

— Вы пришли на пять минут раньше. Сдайте мобильные телефоны, видео- и записывающую аппаратуру. В кабинете не шуметь, не делать резких движений. Подождите здесь.

В приемной царил прохладный полумрак. Лидия села в кресло, положила руки на коленки и уставилась в никуда. Анжелина бесцеремонно отгребла в сторону журналы на столике-аквариуме и любовалась одинокой пираньей. Я прошелся по холлу, рассматривая грамоты и благодарности, развешенные по стенкам. Грамота Юнеско, диплом специальной комиссии ООН, благодарность комитета «Материнство и детство» Госдумы Российской Федерации. Похвальная активность на ниве благотворительности.

Дверь кабинета отворилась, оттуда вышел полноватый господин с приятной улыбкой на лице. Едва дверь за ним закрылась, господин стер с лица улыбку, трясущимися руками взял у секретарши мобильник и заорал в трубку: «Что ж вы меня подставляете, сукины дети! Почему не доложили?! Где сертификат…»

— Заходите, — сказала секретарша.

В кабинете было прохладно. Иван Демидофф-восемнадцатый сидел в специальном эргономическом кресле за стеклянной стеной в стерильном боксе. Над его головой висел кислородный аппарат, сбоку стоял прибор для реанимации. Я невольно поежился.

— Давно хотел с Вами познакомиться, мистер Яблоков. Наслышан о Ваших трудах, начитан Вашими книгами.

— Благодарю. Я тоже очень рад.

— Что привело Вас ко мне?

Быстро он перешел к делу, я думал будем минут десять реверансами обмениваться.

— Мы недавно провели благотворительную акцию среди умственно отсталых детей. «Напиши, что ты умеешь, и получи десять долларов». Мы как бы стимулировали детей к развитию. Вот подборка писем, — Лидия помахала альбомом. — К особо интересным ребятишкам я съездил сам, проверил их способности, добился дополнительной финансовой поддержки. Но когда через некоторое время мы связались с интернатами, выяснилось, что наши дети отданы на усыновление, а посредником каждый раз выступал Ваш благотворительный фонд.

— Видите, уважаемый Вадим Андреевич, мы с вами творим добро рука об руку. Каждый как может: вы — десять долларов, я — новую семью.

Анжелина фыркнула, Лидия переложила нога на ногу и посмотрела на меня.

— Это просто замечательно, только, к сожалению, попытки найти усыновленных через Ваш фонд не привели к успеху. Новоявленные семьи возвращались в Америку, Канаду, Германию…

— Австралию, — подсказала Анжелина.

— Да, в Австралию и там исчезали. А деньги на поощрение детей выделены, мне надо отчитываться! От Вашего фонда я получил ответ, что вы не контролируете дальнейшую жизнь усыновленных, на это есть органы опеки и попечительства. Но в архиве наверняка есть адреса приемных родителей и нам необходимо их получить.

Демидов встал и прошелся по боксу.

— Дорогой мой Вадим Андреевич! Вы, несомненно, слышали о тайне личности. Приемные родители, если они не хотят, чтобы дети знали о том, что растут в чужой семье, переезжают в другие города, а мы обязаны хранить в секрете их перемещение.

— Большая часть детей усыновлена в возрасте старше десяти лет. Разве они могут забыть о детдомах и интернатах?

Демидов улыбнулся и посмотрел мне в глаза.

— Могут. Дауны же.

Мы встали. Анжела и Лидия вышли в приемную, я пропустил их в дверях.

— Вадим Андреевич!

Я обернулся. Демидов поманил меня пальцем. Я подошел к стеклянной перегородке.

— Ваши сотрудники… девушка и э-э-э…этот, длинноногий, они знают, кто они?

— Знают. Как Вы догадались?

— Интуиция, помноженная на информацию. Я тоже иногда смотрю спортивные состязания. И еще… сорок седьмую на глаз определяю. Во всех вариантах.

— Я говорила, что это пустая трата времени. — Лидия сидела, выпрямив спину, античный профиль чеканно выделялся на фоне греческого неба. — Почему ты не сказал ему про билеты?