Джаспер Ффорде - Дело Джен, или Эйра немилосердия

Я в Хроностраже не служила. Да и не хотела никогда. По всему видно, что там не шибко весело, хотя платят хорошо да и пенсия такая, какой нигде больше не сыщешь: билет (в один конец) в любое место и время по выбору. Нет, это не для меня. Я была оперативником 1 класса в ТИПА-27, отделе литературных детективов ТИПА-Сети, и работала в Лондонском отделении. Это все звучит куда круче, чем выглядит на самом деле. С 1980 года на прибыльный литературный рынок вышли крупные преступные банды, так что дел у нас было невпроворот, а денег — всего ничего. Я работала под руководством территориального куратора Босуэлла, низенького пухленького человечка, похожего на мешок муки, снабженный ручками и ножками. Он жил и дышал работой, слова были для него жизнью и любовью. Никогда он не казался более счастливым, чем напав на след фальшивого Кольриджа или поддельного Филдинга. Именно под командой Босуэлла мы накрыли банду, которая воровала и продавала первые издания Сэмюэла Джонсона. В другой раз мы раскрыли попытку пропихнуть аутентификацию бесподобно фантастической версии утраченного творения Шекспира, «Карденио». Да, это были прекрасные, но совсем крохотные островки восторга среди моря нудной рутинной ежедневной работы, на которую обречена ТИПА-27: большую часть времени мы занимались отловом нелегальных торговцев, нарушениями авторских прав и подделками.

Я проработала у Босуэлла в ТИПА-27 восемь лет, деля квартиру в Мэйда-Вейл с Пиквиком, возрожденным домашним дронтом, оставшимся у меня со времени всеобщего бума возрождения вымерших животных, когда можно было купить себе любого клонированного детеныша по каталогу. Я до зарезу — нет, просто до остервенения — хотела уйти из литтективов, но для повышения или перевода в другой отдел надо было начать делать хоть какую-то карьеру. Единственным для меня вариантом заработать полного инспектора было занять освободившуюся вакансию непосредственной начальницы в случае ее ухода из отдела на повышение или же к чертовой бабушке. Но это все никак не происходило: инспектор Тернер лелеяла надежду выйти замуж за богатенького мистера Тошонадо и оставить службу, а надежда так и оставалась надеждой, поскольку раз за разом мистер Тошонадо оказывался мистером Враки, сэром Алканафтом или мсье Вжеженат.

Как я уже сказала, папочка останавливал часы одним своим видом. Именно это и случилось неким весенним утром, когда я ела сэндвич в маленьком кафе неподалеку от работы. Мир замерцал, вздрогнул и замер. Владелец кафе застыл на полуфразе, картинка на экране телевизора окаменела. В небе неподвижно летели птицы. Автомобили и трамваи встали как вкопанные, угодивший в аварию мотоциклист с выражением ужаса на лице завис в двух футах от асфальта. Звуки тоже затормозили, сменившись глухим фоновым гулом: каждый звук в мире завяз на той ноте и громкости, на какой был в момент остановки времени.

— Как поживает моя прекрасная дочь?

Я обернулась. За столом сидел мой отец. Он порывисто встал, чтобы обнять меня.

— Все в порядке, — ответила я, крепко обнимая его в ответ. — Как мой возлюбленный отец?

— Не могу пожаловаться. Время — прекрасный лекарь.

Я несколько мгновений смотрела на него в упор.

— Знаешь, — пробормотала я, — мне кажется, что каждый раз, когда мы встречаемся, ты выглядишь все моложе.

— Так оно и есть. А как насчет внучат?

— При моем-то образе жизни? И не мечтай.

Мой отец улыбнулся, подняв бровь:

— Я бы не был столь категоричен.

Он вручил мне фирменную вулвортовскую сумку.

— Я недавно был в семьдесят восьмом году, — заявил он. — Вот, привез тебе подарочек.

«Битловский» сингл. Названия я не опознала.

— Разве они не разбежались в семидесятом?

— Не везде. Ну, как дела?

— Как всегда. Идентификация, авторские права, кражи…

— …все то же вечное дерьмо…

— Угу, — кивнула я. — Все то же вечное дерьмо. А тебя что сюда привело?

— Три недели вперед от тебя я приезжал проведать твою мать, — ответил он, сверяясь с хронографом на запястье. — Ну, хм, ты понимаешь почему. Через неделю она собирается перекрасить спальню в розово-лиловый цвет. Может, отговоришь? Совершенно не подходит к занавескам.

— Как она?

Он глубоко вздохнул.

— Ослепительна, как всегда. Майкрофт и Полли тоже были рады, что я их не забыл.

Это мои тетя и дядя. Я очень люблю их, хотя оба чокнутые. Особенно я скучаю по Майкрофту. Я много лет не возвращалась в родной город и виделась с семьей не так часто, как мне хотелось бы.

— Мы с матерью подумали, что неплохо бы тебе ненадолго съездить домой. Ей кажется, что ты относишься к работе чересчур серьезно.

— Слишком сильно сказано, папочка, особенно в твоем исполнении.

— Ой-ёй, какие мы недотроги. Как у тебя с историей?

— Неплохо.

— Ты знаешь, от чего умер герцог Веллингтон?

— Конечно, — ответила я. — Его застрелил французский снайпер в самом начале сражения при Ватерлоо. А что?

— Не обращай внимания, — пробормотал мой папочка с притворно-невинным выражением лица, царапая что-то в записной книжечке. Задумался на мгновение. — Стало быть, Наполеон выиграл сражение при Ватерлоо, правильно? — раздельно произнося каждое слово, спросил он.

— Да нет, конечно, — ответила я. — Фельдмаршал Блюхер вовремя вмешался и всех спас… — Я прищурилась. — Папа, это же школьный курс. Ты к чему клонишь?

— Значит, ты бы сказала, что это совпадение?

— Что именно?

— Нельсон и Веллингтон, два великих английских национальных героя, оба были застрелены в самом начале их наиболее славных и решающих сражений.

— А твоя версия?

— Тут замешаны французские ревизионисты.

— Но ведь на исход обоих сражений это не повлияло, — уперлась я. — Мы все равно выиграли оба сражения!

— Я же не говорил, что у них все получилось.

— Чушь собачья! — фыркнула я. — Ты, небось, думаешь, что те же самые ревизионисты прикончили в тысяча шестьдесят шестом году короля Гарольда, чтобы помочь норманнскому вторжению в Англию!

Папа не засмеялся. Он среагировал с легким удивлением:

— Гарольд? Убит? Как?

— Стрелой в глаз, папочка.

— Английской или французской?

— История об этом умалчивает, — ответила я, раздраженная странным уклоном его вопросов.

— В глаз, говоришь? Век расшатался… — пробормотал он, делая еще одну заметку.

— Что-что расшаталось? — переспросила я, не расслышав.

— Да ничего. Век. И я рожден восстановить его.

— «Гамлет»? — Я наконец узнала цитату.

Он пропустил мои слова мимо ушей и резко захлопнул записную книжку, затем рассеянно потер пальцами виски. Секундой позже мир сорвался с мертвой точки. Отец нервно огляделся по сторонам.