Художник смерти (СИ) - Глебов Виктор

Сильная жилистая рука схватила за воротник куртки. Затрещали швы, подмышки резануло от рывка, и Алёна едва не опрокинулась на спину. Попыталась освободиться, но держали крепко.

Пальцы Косого вцепились в предплечье, раздалось торжествующее шипение.

— Куда, сучка?! — хриплый голос прозвучал над самым ухом. Обдало смрадным, гнилостным дыханием. — Не уйдёшь!

Косой и два его приятеля давно охотились за Алёной — с недвусмысленными намерениями. Тот, кто схватил её, был рослым, но тощим подростком лет пятнадцати, остальные выглядели на двенадцать и семнадцать. Грязные и оборванные, они жили в снятом с колёс вагончике, укрытом сухими ветками со всех сторон. Достаточно было поджечь их, чтобы привлечь внимание риперов — те непременно явились бы проверить, из-за чего занялся огонь — но Косой расставил вокруг медвежьи капканы, и Алёна не хотела лишиться ноги, не говоря уж о том, чтобы попасть в лапы сексуально озабоченных подростков. Ходили слухи, что они замучили не одну девчонку. Тел, правда, не находили, но это не значило ровным счётом ничего: на Пустоши хватало мест, где спрятать труп. Да и кто станет искать? После Великой войны такие понятия, как закон и порядок, канули в прошлое — судя по всему, безвозвратно. Каждый за себя — вот что стало девизом современного человечества.

Алёна скользнула рукой в карман и выхватила нож — короткий, но очень острый. Точила его каждый день — в точности, как учил Тёма: сорок раз от себя, сорок к себе; потом заново — пока кромка не станет резать кожу даже лёгким прикосновением.

Косой притянул девочку к себе, не замечая лезвие, и сталь вонзилась ему в живот. Парень закричал, и Алёна надавила изо всех сил, вгоняя оружие до рукоятки. По пальцам потекло тёплое. Она повернула нож, раскрывая рану: хотела, чтобы поганец сдох!

Едва Косой выпустил добычу, Алёна резко выдернула лезвие. Двое его приятелей, тяжело дыша, забрались на пригорок. В руках у Огонька была металлическая труба. Второй, завидев девчонку, похабно ухмыльнулся, но тут же помрачнел: Косой развернулся к приятелям, на его лице была написана растерянность. Кровь хлестала из живота на грязную рубаху и штаны, быстро пропитывая ткань и блестя на солнце.

Алёна помчалась к сухим кустам, покрывавшим ближайший холм. Она знала, что за ним должны начаться тоннели — система вкопанных в землю бетонных труб, по которым раньше текла вода. Она испытывала радостное возбуждение при мысли, что Косой умрёт: никто не сумел бы оказать ему необходимой помощи. Разве что старик Демид. Но он далеко — подросток не доберётся до него, истечёт кровью гораздо раньше.

Огонёк и его приятель — девочка не знала его клички — не стали преследовать её. Но потом они непременно захотят отомстить за своего главаря. Алёна не испытывала иллюзий: ничего не кончилось, она по-прежнему в опасности. Каждый день может стать последним.

Кусты затрещали, когда она вломилась в них. Ветки царапали кожу, но кто обращает внимание на подобные мелочи, если в любой момент на горизонте могут появиться риперы?

Потрошители достались Пустоши после войны. Говорили, будто они принимали в ней участие, причём якобы даже на стороне людей. Но поверить в это было трудно. Так утверждали старики, немногие из доживших, но даже они не сражались с порождениями Звезды и лишь вспоминали россказни предков. Ещё ходили слухи, что дальше на север нет никаких риперов, и там можно жить почти без страха. Некоторые верили и уходили искать лучшей доли. О них больше не было вестей. Никто не возвращался. Может, обрели безопасность, а может, и сгинули по пути. Так или иначе, смельчаков, желающих отправиться в неведомые земли, становилось всё меньше.

«Падение богов — вот как это называли», — рассказывал Демид о прошлом, сидя у костра в глубине бетонных катакомб. Его окружали мужчины, женщины и дети — горстка чудом уцелевших дикарей. Они не строили планов на будущее — просто пытались выжить. Хотя зачем, наверное, никто из них не сумел бы объяснить. Человечество, в их представлении, кончилось. Те жалкие крохи, что ещё населяли планету, можно было отнести к особям вымирающего вида. Вымирающего, но отнюдь не занесённого в «Красную книгу» — Демид говорил, когда-то была такая: туда люди записывали животных, которых почти истребили. Риперы продолжали охотиться на уцелевших и не представляющих для них ни малейшей угрозы хомо сапиенсов. Они разрывали землю в поисках своей странной пищи и охотились на людей. С непонятной и жестокой целью. Почти неуязвимые, они были полновластными хозяевами прилегающих к горам угодий — большой помойки, в которой, дрожа от страха, рылись едва живые, грязные и голодные двуногие животные, готовые перегрызть друг другу глотку за нож или тёплую куртку. Правда, хищники тоже чувствовали себя здесь вольготно. По какой-то причине риперы не обращали на них внимания, интересуясь исключительно людьми. Но с животными обитатели горного поселения научились справляться. С потрошителями — нет.

Первым делом Кезо бросился к девушке, чтобы не дать ей упасть, но её уже подхватил некромант. В его руках она казалась совсем крошечной. Легионер аккуратно спустился с циклопарда, держа ведьму перед собой.

— Она обессилела, — сказал демоноборец, — но не больна и не ранена. Поэтому мои заклинания ей не помогут. Нужно отыскать место, где она сможет отдохнуть и восстановиться.

Кезо хотелось немедленно отобрать Эру у Легионера, но он сдержался. Ему часто приходилось подавлять желания, так что это удалось наёмнику довольно легко. К тому же, он всегда обладал сильной волей.

Воин осмотрелся, пытаясь сообразить, куда можно податься троим чужакам. Вокруг высились горы с заснеженными шапками. В воздухе кружились хищные птицы. Врезанный в скалу город защищали мощные стены, частично высеченные в хребте, частично сложенные из огромных камней. Именно здесь, у Великого разлома, некогда захлебнулось нашествие зитов. Орда потерпела поражение, столкнувшись с адептами Чёрного когтя. Неудержимая волна нахлынула на несокрушимый утёс. И была остановлена.

Никто не знал подробностей этого сражения, но поговаривали, что местные обитатели используют страшную магию, секретами которой ни с кем не делятся.

Кезо предполагал увидеть цветущий, богатый город, но сейчас, глядя на черепичные крыши с небольшой террасы, на которую переместил их портал Эры, наёмник недоумевал, ибо крепость Даармахир казалась необитаемой.

Но это впечатление было обманчиво, и Кезо быстро понял это, когда заметил вдалеке отсвет костра. Судя по всему, весьма большого. Может быть, это даже начался пожар. Вот только не доносилось никаких криков, обычно сопровождавших подобное происшествие. Не было суеты, а ведь пожар — страшная вещь! Огонь перекидывается со здания на здание очень быстро, и остановить его нелегко. Однако в горной крепости люди вели себя тихо. Значит, всё-таки, костёр, решил Кезо.

— Думаю, вон та башня подойдёт, — прервал его размышления Эл.

Проследив за взглядом демоноборца, воин увидел небольшую постройку, торчавшую на краю дома метрах в двадцати справа.

— Кажется, там никто не живёт, — сказал некромант.

У Кезо в этом уверенности не было.

— Я проверю, — бросил он коротко.

— Валяй, — согласился Легионер.

Наёмник направился к башне. Для этого ему пришлось перебраться через парапет террасы и подняться по небольшой каменной лестнице. Кезо заглянул в окно, но ничего не увидел: оно было покрыто изнутри слоем пыли. Кажется, крепость всё-таки опустела. Интересно, почему?

Когда воин осторожно толкнул дверь, она скрипнула и открылась. Внутри было темно. Пахло плесенью. Кезо вошёл, держа в руке меч. Он сразу прижался к стене, чтобы не стать в проёме мишенью. Глаза быстро привыкли к полумраку. Дом пустовал. На всякий случай наёмник обошёл его, заглянул в башенку и даже в подпол. Никого и ничего. Вещи тоже отсутствовали. Складывалось впечатление, будто обитатели тщательно собрались и покинули жилище.