Горизонт 400 (СИ) - Миргородов В. В.

Эхе, бе-хе, ке-хе… че? Где? Где я оказался?…

Темно.

Темно как в бочке! И собственной руки не видно! Вообще ничего! И… тишина! И мертвые… Блин! Так и сума сойти можно! В абсолютной темноте и тишине, любой малейший звук…

Сглотнул — услышал звук проглатываемой слюны, пошевелился — одежда зашуршала. Сделал движение ногой вперед и нога с, казалось бы, оглушительным скрежетом, проскреблась подошвой ботинка по полу.

— Ааааа! — оглушил сам себя, и присел, дабы закружившаяся голова, не уронила тело на пол.

Специально сделал это! Заорал, да и присел, иначе б мозг мой, ушёл бы не туда в своих велико важных рассуждениях. Впрочем, идея орать в полной темноте, незнамо где — так себе. Но с другой стороны — незнамо где, это где? Вдруг тут есть кто еще?

— Эй, люди!

Нет ответа. Нет людей. Что впрочем, и не удивительно — если б они тут были, они бы отозвались и на мой первый спич. Как минимум застонали бы. Или обматерили.

Итак, я неизвестно где, темно как в бочке, на полу камень. Ровный, плоский, и я бы его сравнил с каменной столешницей кухонного гарнитура, если бы не многочисленные неровности и трещины. Не настолько большие, чтобы его ровнять с природным камнем некой абстрактной пещеры, но уж точно несравнимые с ровной поверхностью какой-то плитки или тем более стола.

Так. Это не бетон, это действительно камень. Ползать по нему на корячках не самое приятное удовольствие — как и всякий камень, этот холодный и немного мокрый. Но и не сильно неприятное — не бетон, и не шершав, да и мелкой щебеночкой сверху не присыпан, как обычно бывает во все тех же пещерах.

— Люди… — прошептал чисто рефлекторно, окончательно осознавая, что этот «пол», «столешница» подобной консистенции, точно не может принадлежать ни моей квартире, ни моему офису.

И там и там, если не плитка, то линолеум. А это — точно ни то и не другое. Да и к тому же — столь плотную темноту, что дома, что в офисе можно получить только погасив солнце.

Похолодел. Так, что показалось будь то руки примерзли к камню. Блин! Нет! Это полный бред! Я скорее поверю в похищение инопланетянами моей бесправной тушки, чем… Похолодел вновь, и еще сильнее.

— Инопланетяне? — и этот шепот остался без ответа, и прозвучал как-то уж совсем робко в окружающей темноте.

— Пришельцы е» аные! С№ки лупоглазые! — и даже этот мат, не был никем услышан.

Или, может быть, и был услышан, но благосклонно оставлен без ответа. Слегка подумав, я решил встать, и выпрямиться во весь рост, дабы встречать угрозу неведомого места как человек прямоходящий! А не какое-то пресмыкающееся, ползающее по грязному полу. А пол тут реально грязный, и чтобы это понять, даже не обязательно видеть! Достаточно просто потереть пальчик о пальчик.

Выпрямившись, и еще подумав, вздохнув, вернулся обратно на четвереньки. Еще вздохнув, пополз куда-то вдаль, вперед, во тьму…

— Ах, вашу черешню, да через пень ворота! — выматерился, со всего размаха влетев башкой во что-то твердое.

— Да чтоб вас, тут, всех, разом! Да… блин, мать… не видел, я давно… — продолжил ругаться, стоя на четвереньках пред препятствием, полируя рукой здоровенную шишку на макушке, думая о тех самых призрачных «звездах», блестках, и прочей ерунде, что выскакивает при сильном ударе перед глазами даже в полной темноте.

— МАТ Вакшу! — и плюхнулся на жопу, совершив какой-то немыслимый манёвр, разворот вокруг своей оси в позиции четыре ноги — Это еще что такое?

Анализ

И было чему удивляться! И от чего матерится! Ведь пред глазами, в этой долбаной абсолютной темноте, всплыла надпись. «Анализ». Ладно хоть не «Анамнез»! Впрочем, надпись уже через миг сменила свои буковки на более твердое «Загрузка». Как и цвет, с этой же секундной задержкой, сменился с ярко синего, на кислотно зеленый, что у меня даже начало резать в глазах.

— Это, это, э… — прошептал и заткнулся, видя, что яркая надпись не освещает руку.

Совсем. Или рука проходит сквозь надпись? Или у меня нет руки? Я…

— Ай!

Нет! Рука у меня есть! Вполне обычная, нормальная, и чувствительна. Будь-то одной головы для этого маловато! И стенки.

Надпись вновь сменилась, теперь вещая мне свое почтение в лице короткого «Приветствуем», зато и цвет её больше не режет глаз — бирюза, а вот яркость все та же запредельная, что мозг так и требует использовать её в качестве фонарика. Но… все на ощупь, на ощупь.

И так — препятствие. Судя по всему — все тот же камень. Ровный, плоский, с незначительными неровностями. И судя по всему — стена. По крайней мере, моего роста не хватает дотянуться до её верхней границы. Да и вправо и влево, ползая вдоль неё как мим, я ни к чему не пришел. Большая, комнатка, а надпись вновь сменилась.

— Выберите класс. — прочитал я буковки и задумался.

Это какой класс? Восьмой, или девятый? В мозг тут же хлынули давно воспоминания минувших дней. Как я бегал за девчонками, как бегал от них… физ-ра, математика, литирадура…Встряхнулся от наваждения, так как за место одной строчки пред глазами уже образовалось четыре. К тому же их яркость сильно упала, что даже читать буковки стало проблематично.

Как будь то кто-то невидимый, крутит колёсико яркости на мониторе — мелькнула в голове отстранённая мысль, глядя на то, как свечение буковок гуляет туда-сюда.

Стоп! Этот кто-то, я?!

— А вот это уже точно не я — произнес я, ведь каждая из строк обзавелась окантовкой. Да и цвета они тоже поменяли, получив свой персональный цвету на каждую.

— Воин, стрелок, маг, целитель — прочел я наконец, понимая, что надо было сделать это раньше, а не рассуждать в прострации о цвете.

Надписи, тем ни менее продолжили плодиться и множиться, и вот над четырьмя цветастыми — красной, зеленой, синей, золотой, красуется уже привычная мне бирюза, с призывом выбрать класс. Рамки же вокруг букв, заполняются какой-то штриховкой, из разноцветных линий… делающей плашки более заметными, но менее читабельными.

— Бе… у создателя этого бедлама явно нет вкуса! — усмехнулся я и ткнул в мага.

Плашка засветилась и погасла, вместе со всеми прочими, оставив меня вновь в кромешной темноте.

— Тфу! Фля!

В прочем, прострацинтировать по поводу потери «единственного источника света в этом бренном мире» я не успел и начать — только отойти от шока неожиданности, ведь пред глазами загорелась бодрая свежая надпись!

Выберите спутника!

Класс! И че это как бы значит?

А ничего не значит! Ведь надпись как висела, так и висит. Не пропадает, сильно, не мешает, хоть и раздражает! И ничего не делает. Нажать на неё нельзя — ни рукой, ни ногой — а я пытался! Никаким либо еще незнамо-выгнутым-вывернутым образом, коим я нажал в прошлый раз. Глазом, сглазом, мыслью, дрыслью… в общем — НИКАК!

От этого всего, мне стало дико грустно. Я типо вновь один, в этой непроглядной мгле… блин! Будто миг назад было иначе! Персональная шиза пред глазами не в счет! Это вообще глюк от столкновения черепа с чем-то твердым! Стеной, например.

И поперся дальше вдоль этой стены. Которая оказалась не столь ровной как казалась, и через пару метро обзавелась солидным таким выступом! После которого, буквально через шажок дальше вдоль стены, обзавелась провалом где-то на высоте моих вытянутых рук.

В принципе, если подпрыгнуть, я бы смог качественно зацепится за край выступа. Подтянуться и залезть. В своей физической форме я уверен, так что это не проблема. Но! Прыгать в темноте, и лезть незнамо куда — не самая здравая идея! Уже на уровне идее! Не говоря уж об исполнении.

И через шаг я оказался вознаграждён за свою предусмотрительность.

— Кости. — констатировал, тщательно ощупав попавшееся на моем пути препятствие.

Что чуть было не стали причиной моего падения при движении вдоль стены. И я даже думать не хочу о последствиях падения на эти острые кучерявые огрызки! Тем боле с того провала. Кости… твердые, прочные, довольно свежие — не пахнут! И без мяса. На вкус…