Пыль на губах (СИ) - Барабашкин Артемий Вячиславович

Глава I. Вопрос доверия.

Ночью лесной массив погружался в сплошную тьму. Десятки лиг черных деревьев окружали единственную колыбель света - колоссальную пирамиду. Её выстроили из множества цветных блоков, каждый был этажом, украшенный множеством статуй и барельефов, в узорах которых строители искусно спрятали высокие стрельчатые окна.

На самой вершине башни располагался зеленый этаж. Ланта хорошо помнила, как будучи рыжеволосой кудрявой девочкой, повсюду носилась за своим отцом и упрашивала его построить на вершине дворца обсерваторию. Она узнала про храмы звезд от своего учителя - это был иноземец с раскосыми глазами, который ничего не знал про сайрон, но зато умел делать искусные механизмы. "Где ты сейчас, мастер Аддинозэси? Мне так тебя не хватает!" - подумала девушка.

Ланта сняла ленточку, сдерживающую волосы. С возрастом они перестали кудрявиться, но сохранили волнистость, придающую им особую пышность. Девушка встряхнула головой, позволяя роскошному покрывалу волос обнять её спину, и прильнула к окуляру телескопа.

Руки мгновенно вспотели. Ланта чаще задышала и прикусила губу. Открытие, которое прославит её на весь научный мир, было так близко. - Я знала, что найду Таленетию в этой части неба, - прошептала минталента.

Ланта, не отрываясь от телескопа, рукой нашарила звездную карту. Аддинозэси постоянно повторял, что найти Таленетию может только очень опытный астроном.

- Да, это точно она, - прошептала девушка, до рези в глазах пытаясь разобраться в хаотичном мельтешении разноцветных огоньков. - Этот лимонный оттенок может быть только у нее.

Ланта улыбнулась и нарисовала кружок в том месте, где Таленетию когда-то вычислил мудрый учитель. Теперь пришло её время.

"Я проводила расчеты в течение трех месяцев, мастер. Все указывает на то, что рядом с Таленетией должна быть еще одна звезда, которая не указана ни в одном атласе". - Девушка привыкла мысленно разговаривать с учителем, много лет назад покинувшим дворец. - Как жаль, что в Астарии не с кем обсудить звезды, - вздохнула Ланта. - Данею больше интересуют платья и рыцари, чем небесные тайны.

Ланта дернула искривленный рычаг и нажала на большую зеленую кнопку. Заскрежетали давно несмазанные шестеренки, и круглая платформа под девушкой повернулась, позволяя сместиться десяткам зеркал и увеличительных стекол, усиливающих её телескоп. Ланта снова прильнула к окуляру.

Темная бездна между кучкой созвездия Менестреля и полосой туманности Колесницы оставалось все такой же черной и непроглядной. В таком положении Таленетию было уже не разглядеть.

Круглый кончик языка Ланты задрожал между её нежно-розовых тонких губ. Девушка облизнулась, нахмурилась и вновь склонилась над звездной картой. Она достала линейку и, шепча цифры, начала считать. Затем еще раз посмотрела в окуляр. Неизвестная звезда должна быть там.

- Может не хватает сил телескопа? Нужно больше света!

Ланта подошла к столу у дальней стены. Здесь лежало несколько изобретений, созданных еще в детстве под чутким руководством мастера Аддинозэси. Сложный кристалл в виде восьмигранника из горного хрусталя с множеством трубочек внутри, был её самым главным и любимым достижением. Отцу он понравился больше всего.

Грудь словно сдавило и Ланте стало тяжело дышать. Девушка вздохнула и потерла лоб. Она помнила, как отец живо обсуждал с ней каждое изобретение, смеялся и трепал по голове. Как давно это было.

Рука Ланты вздрогнула, когда она коснулась круглой мраморной шкатулки. Холодный камень был единственной преградой между её ладонью и самой разрушительной материей на свете. Ланта заправила прядь волос за ухо и открыла шкатулку.

Фиолетовая пыль, невзрачная и ничем кроме цвета не примечательная. Кроме цвета и своих свойств. Ланта взяла ложку и зачерпнула сайрон, подушечкой пальца сдвинув горку, чтобы на ложке не оказалось ни одной лишней пылинки. Горелка осветила стол ровным и чистым пламенем. Ложка зависла над огнем. Пыль стала ярче, а затем начала плавиться, над ложкой задрожал ореол желтого света. Через секунду в жидком сайроне начали загораться миниатюрные искорки.

Ланта не отрывая глаз следила за превращениями волшебной субстанции. В Астарии не было запретов на использование сайрона, но мастер Аддинозэси успел привить девушке ненависть к этому веществу. Девушка закрыла глаза, вздрогнула и отвела ложку к кристаллу.

Звездная жидкость, похожая на расплавленное ночное небо, полилась в трубочки, бурно реагируя с особой смесью Ланты, которую она получила во время алхимических опытов. Звездочки смешались с жидкостью и сменили танцующий блеск на ровный желтоватый свет. По трубочкам световой сайрон перетек в центр кристалла и собрался перед передней гранью.

Ланта поспешно отвела центр кристалла в сторону. Толстый луч света ударил в противоположную стену. Если бы кто-то в этот момент наблюдал за дворцом из ночного леса, то заметил бы, как разом вспыхнули все окна зеленого блока пирамиды.

И этот кто-то нашелся. Мужчина обеспокоенно вскинул руку к лицу, но был уже не в силах что-то изменить. Ему оставалось лишь поправить перевязь с оружием и ждать, то и дело бросая взгляды на ездового мекра.

Ланта установила кристалл на подставку и выровняла его так, чтобы луч падал на одно из зеркал. Через мгновение сложный механизм телескопа оказался опутан светящейся паутиной. Ланта дернула еще несколько рычажков, и несколько зеркал сместилось, позволяя десяткам тонких лучей сойтись на главном увеличительном стекле под куполом башни.

Щекотка восторга зародилась где-то под сердцем девушки. Ланта широко улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов, которые сложно было встретить даже среди жителей дворца.

Предвкушение открытия заставило все внутри девушки затрепетать. Оставшись одна, Ланта обожала петь. А для этого, сейчас был еще и отличный повод. Минталента села на табуретку перед окуляром, постучала ногой, выбивая ритм, прищелкнула пальцами и запела.

Это была старинная мелодия, полная глубоких нот и долгих пауз. Ланта плохо понимала смысл слов, так как почти никто в Астарии уже не говорил на этом древнем языке. Но песня была полна особой чарующей силы, она была гордой и торжественной. "Я не знаю, учитель, какая бы еще мелодия подошла бы под это открытие", - подумала Ланта и прижалась к окуляру.

Ноты песни невидимым потоком закружились в воздухе, а затем ринулись вверх, к единственном открытому окну, у самого потолка, которое Ланта никогда не закрывала. Ночная прохлада остановила музыкальный поток, он свился в тугой клубок и упал вниз, зависнув у другого окна. Это окно было закрыто, но бесплотной музыке хватило и маленькой щели в рассохшемся дереве. Песня Ланты, едва слышимая, влетела внутрь и заполнила спальню астартора.

Волна тревоги и страха заставила остановиться трех мужчин в белых одеждах служителей дворца. Они переглянулись и прислушались. Даже на таком расстоянии они могли оценить глубокий и сильный голос Ланты с легонькой хрипотцой. Главарь про себя проклял девушку и перевел взгляд на астартора.

Худощавый мужчина с провалившимися щеками тяжело дышал, иногда всхрапывая и останавливая дыхание. Его редкие, но длинные рыжие волосы разметались по подушке, а худые, перевитые венами руки сжимали края простыни. Пот собрался в бороздах глубоких морщин на его лбу, глаза под веками метались, астартор, без сомнений, видел кошмарный сон.

Главарь извлек длинный нож с волнистым лезвием из-под одежд. - Сейчас мы прервем твои кошмары, - прошептал он и махнул рукой сообщникам. С тихим шелестом они тоже обнажили оружие.

Мужчины обступили кровать с трех сторон. Им показалось, что на несколько секунд песня стала громче, словно девушка стояла прямо за их спиной. Главарь даже не выдержал и обернулся. Сзади было пусто.