Ирина Котова - Королевская кровь. Книга 4

На маленькой сейсмологической станции в горах на севере Блакории, на самой границе с Бермонтом, царило привычное этому месту сонное оцепенение. Солнце только-только поднялось из-за низкого «седла» — перевала между двумя пиками, и ослепительно белым и розовым блестел снег, а тени от вершин, скользящие по склонам, густеющие в лощинах, казались сочными, темно-фиолетовыми, как будто на мерзлое белоснежное одеяло щедро плеснули черничного соку. Два пожилых сотрудника станции, пришедшие в горы еще молодыми парнями, да так и не сумевшие уйти от этой красоты, попивали традиционный сладкий чай с обязательной доброй долей ягодной настойки и тихо обсуждали планы на выходные. Они были удивительно похожи, хотя один был блакорийцем, темным, кареглазым, а второй типичным инляндцем — рыжим, с голубыми глазами. Но тридцать лет горного солнца высветлило их глаза и волосы, собрало морщинами кожу у глаз, выкрасило лица кирпичным загаром, и походка у них была одинаковая — лыжная, расслабленная, и стать, и фигуры, подтянутые, с широкими плечами и узкими бедрами. И звали их похоже — Ульрих и Генрих, и женились они на сестрах — горы сплели их судьбы, сделав не только друзьями, но и родственниками. И так они сработались, что говорить им много теперь не нужно было — понимали друг друга с полуслова. Но все равно говорили. Уже и внуки пошли, и дети разъехались, а они каждое утро уж тридцать один год начинали с подъема к станции из маленького городка у подножия горы, заваривали себе чай и вели разговоры обо всем на свете — начиная от дел семейных и заканчивая полетом в философские высоты. Не забывая отмечать показания приборов и присматривать по собственной инициативе за склонами — не накопилось ли где-то чересчур много снега, который может сойти лавиной на их городок, не пора ли вооружиться ракетницей, проехаться по скрипучему белоснежному покрову и сбить зарождающийся снежный рыхлый нарост.

Старший по станции, Ульрих Кенгшпитцен обладал уникальным чутьем — он чуял изменения погоды, готовые сорваться лавины, трещины в ледниках, и предчувствовал землетрясения. Вот и сегодня он с самого утра тревожился — грудь давило, в ушах стоял звон — явственные признаки грядущего бедствия. К сожалению, звон в ушах не приложишь к протоколу объявленной тревоги, поэтому приходилось ждать показаний сейсмодатчика. Зато в их городке все знали — если старина Ули мрачен, а глаз у него налит кровью — жди толчков. Примета была такой же верной, как цветение ольхи, после которого холодов уж не бывало.

Двумя километрами левее и ниже от станции находился оживленный горнолыжный курорт — один из тех, которыми так славилась Блакория, и люди уже начали массово прибывать перед выходными — из окошка хорошо была видна россыпь мелких фигурок в ярких куртках и шапках, высаживающихся из фуникулера и ручейком тянущихся к административному зданию. К вечеру склон осветится огнями, и тысячи людей будут испытывать себя на спусках. Тысячи таких же влюбленных в горы, как они сами.

Ульрих поморщился — звон в ушах стал нестерпимым, и тут же дрогнула гора, загудело, завыло вокруг, заверещал сейсмограф, вырисовывая на ленте резкую вертикальную черту — и пошел плясать дальше, расчерчивая график в виде затухающего треугольника.

— Пять баллов, не меньше! — возбужденно крикнул старший по станции, добравшись до ленты — в первые-то секунды они с Генри на ногах не устояли, а друг его еще и ухитрился опрокинуть на себя кружку с чаем и теперь морщился, задрав штанину и поливая покрасневшую кожу спреем от ожогов. Станцию снова потряхивало — шли остаточные толчки, а Ульрих уже набирал тревожный номер и диктовал в трубку.

— Красная тревога, красная тревога! Опасность схода лавин! Произошло землетрясение, мощность не менее 5 баллов. Закрывайте трассы, эвакуируйте людей, высокая вероятность повторных толчков!

— Ули, смотри-ка, — обожженный напарник недоуменно чесал рыжую бороду, глядя в окно. Маленькая станция снова стала подрагивать, и он ухватился за подоконник. — Я такого еще не видел, что это?

— Оптический обман? — неуверенно предположил старший, глядя на странное явление метрах в ста пятидесяти от строения. Генри взял фотоаппарат, начал увлеченно щелкать. Там, в густой тени, над бегущими вниз ручейками потревоженного снега раздувалась прозрачная радужная сфера высотой в четыре человеческих роста— создавалось полное впечатление, что кто-то дует в невидимую трубочку и выдувает огромный пузырь, начинающийся с переливающейся воронки и уходящий в склон горы.

— Не похоже, — возразил его друг, забывший и про ошпаренную ногу и про толчки, все еще ощущающиеся слабым эхом под ногами. Он просматривал отснятое — а сфера все увеличивалась, пока «воронка» не дрогнула и не распалась несколькими «лепестками», придав явлению сходство с огромным прозрачным подснежником. — Слушай, Ули, пойду-ка я посмотрю, что за диво.

— Снег неустойчивый, — больше для порядка возразил начальник, — не надо бы.

Хотя ему и самому было любопытно. Лавина станции не грозила — здание стояло на широком каменном уступе, да и место было нелавиноопасное.

— Ладно, — отмахнулся Генри, натягивая лыжные ботинки, — снегоход пройдет.

Прозрачный «цветок» уже перестал расти и только подрагивал, внутри его колыхалась какая-то муть, будто серый туман едва шевелил ветерок. Ульрих глядел из окна в бинокль на своего товарища, медленно поднимающегося к странной сфере. Потом еще обязательно посмотрят на запись камер наружного наблюдения, любопытно же, как она появлялась. Не забывал он и про приборы, но тут все было привычно и отработано до автоматизма. Земля периодически вздыхала и ранее — собственно, для этого и была поставлена станция.

Генри остановился почти у сферы, достал фотоаппарат.

— Это что-то невероятное, Ули. Чудо какое-то, — прогудел голос напарника в наушнике — в бинокль старший видел, как тот снял перчатки, поднял очки. — Надо бы сообщить в магконтроль, как думаешь?

Голос его в наушнике был трескучим, пропадающим — геомагнитные колебания всегда добавляли лишние шумы в эфир.

— Что ты видишь?

— Внутри туман какой-то, как сквозь запыленное стекло что-то видно. Двигается что-то, Ули.

Нюх у начальника станции всегда был на высоте, и в голове снова зазвенело, предупреждая об опасности.

— Уходи оттуда, Генри! — напряженно потребовал он в микрофон. — Немедленно!

— Да подожди, — недоуменно и весело отозвался друг, — сейчас я.

Инляндец увлеченно щелкал фотоаппаратом, заходя спиной к солнцу и отдаляясь от снегохода.