Евгения Тренина - Порождение чистой силы

Мужчина пробирался сквозь кусты, стараясь быть как можно незаметнее, ни один шорох, ни один звук не должны предвестить о его появлении. Карип сосредоточенно продвигался, понимая важность и ответственность момента. Оказаться на территории имения одного из опытнейших Охотников! Что может быть сложнее и опаснее! Даже те крохи силы, что мужчина носит в себе, без труда увидит такой опытный Охотник, как Валлер О'Шассер Но это того стоит!

Сердце в груди стучит, беспокоится. Ладони от напряжения вымокли, но по-прежнему крепко сжимают нож. Сил Карипа осталось еще на одну. И она должно стать самой-самой. Он долго искал и присматривался. И вот, наконец, оказавшись в этом большом городе со странным названием Ярберес, услышал об охотнике, дочь которого унаследовала его силы. Это как раз то, что ему надо! Молодая девушка с даром видеть магию в их обладателях. Главное, чтобы после ее смерти дар не пропал. Главное, чтобы она не стала, как остальные, пустышкой, тратящей его силы. Карип уже дважды ошибся, но это последний раз. Другого шанса не будет.

Он уже слышал голоса неподалеку. Значит, цель близка. Осталось подождать, когда девчонка будет одна. И все.

Как давно он не выходил на дело сам. Последнее время приходилось только планировать, а осуществляли все задуманное Сурины. Они всегда беспрекословно исполняют его приказы. А как иначе? Ни одна не имеет возможности противиться. Куклы, пустышки без единого намека на сознание, мысли, желания. Как же Карип их терпеть не может, презирает, но использует. Создает, пользуется и выбрасывает. Сколько молодых девушек по его милости стали лишь внешними подобиями людей, с пустыми, безвольными, ничего не значащими взглядами, не способными даже дышать без его веления. Всегда именно они выполняли все грязную работу, позволяя мужчине не пачкаться, даже не попадать в поле зрения, оставаться в тени, за гранью подозрений.

Но это дело только его. Оно должно свершиться его рукой. Ну, ничего, он справится! Нож — это все что надо. Он уж своего не упустит!

Карип уже видит свою цель. Девочка лет тринадцати — четырнадцати сидела за столиком со взрослой женщиной. Ему не нужно переполоха. Мужчина засел в ожидании, когда же он останется наедине с девчонкой.

Анирэ, как всегда после обеда, вышла с гувернанткой в сад.

Прекрасное место. Вековые деревья своими величественными кронами создавали спасительную, расслабляющую тень. Цветы и травы дарили превосходные ароматы, пробуждающие самые тонкие ощущения. Пруд, завораживал игрой золотистых бликов высокого солнца в неглубоких водах цвета отраженного голубого неба.

Девушка, как и отец-охотник в свое время, сильно отличалась от сверстниц, принадлежащих к дворянским семьям. Они все нежные, бледные, белокурые, с тихими тоненькими голосами. Анирэ же была непоседой, даже сорванцом. Каждый раз ее глаза загорались при виде весело играющих мальчишек, а гувернантка, всегда оказывающаяся где-то рядом, охраняла подопечную от приключений. А девочке их смерть как не хватало!

Анирэ, все же, на людях старалась держаться взрослой и воспитанной, но стоило понять, что никто не смотрит, как позволяла себя быть маленькой шаловливой девчонкой.

И сейчас, несмотря на все уговоры, носилась вокруг чайного столика, пытаясь расшевелить чопорную воспитательницу, что проводит с ней гораздо больше времени, чем родной отец.

— Это будет такой день! Такой день! — не унималась Данин, маленькая, щуплая женщина лет пятидесяти. — Жаль, что твоя мать его не увидит! Жаль! Она бы гордилась тобой.

— Мама меня даже не знала! — почти прокричала Анирэ. От злости мурашки побежали по спине девушки. — Почему ты думаешь, что она бы гордилась!

Анирэ всегда задевало, когда кто-либо упоминал о маме. Девчонке не пришлось ее видеть. Отец о матери даже не говорил. Словно ее и не существовало. Анирэ много раз набиралась сил и подходила к отцу с желанием задать так ее интересующий вопрос: кто она была и что все-таки случилось. Но стоило увидеть всегда грустные и усталые глаза Валлера, как желание не беспокоить и без того утомившегося папу пересиливало. Со временем девочка поняла, что так и не сможет найти подходящего момента. Данин же появилась в семье после смерти мамы. Она не могла пролить света на этот важный вопрос.

Анирэ была переполнена любовью и почтением к женщине, которую никогда не знала и не узнает. Хотя, она отдавала себе отчет в том, что так лилейный ею образ, не что иное, как плод детского воображения. Представляемые улыбка, голос, взгляд принадлежат только ей и не имеют отношения к конкретному человеку. А как хочется верить, что где-то, пусть на краю земли ее ждет, так горячо любимая мама, и льет слезы от вынужденной разлуки.

— Милая, сядь, успокойся, — не переставая, уговаривала Данин.

Женщина вытаращила на воспитанницу глаза. Непонятно, то ли чтобы напугать и утихомирить, то ли просто показывая свое отношение к неожиданной агрессии. Но ни то, ни другое ничего для девочки не значило.

Анирэ еще больше завилась: мышцы шеи напряглись, на гладком юном лице появилась небольшая складка между черных бровей. Умение держать себя в руках никогда не было ее преимуществом.

Данин покачала головой и начала в привычном тоне читать нотации:

— Не хорошо Вы себя ведете. Не подобает девочке с вашим будущим так себя вести, — гувернантка старалась говорить спокойным и тихим голосом. Но несколько раз выдержка ей изменила, так что слова прозвучали неприятно высоким тоном. — Люди столько питают надежд относительно Вас! Вы хоть помните, что через неделю присягаете богу Зурре! Это такая большая ответственность! — все было сказано с таким воодушевлением и благоговением, словно каждое слово непременно услышит бог и обязательно даст о себе знать.

Подопечную смешила манера говорить, так выделяющая Данин среди других жителей имения. Она постоянно издавала какие-то охающие и ахающие звуки и покачивала головой. В тоне проскальзывали нотки осторожности, будто она боялась быть нежеланно услышанной.

Вообще Анирэ не воспринимала гувернантку, как человека, авторитетного и серьезного. Все равно единственное наказание, применяемое к ней — заточение в комнате. Но девочке это обычно выходило только на руку. Остаться на определенный срок наедине с собой в полной уверенности, что ни в коем случае ни кто не побеспокоит и не станет искать, зачастую то, чего она добивается неприемлемым поведением. Но обычно, Анирэ это время тратила не на общение с собой и, как требовала Данин, на раскаяние и анализ проделанного. Девочка выбиралась из заточения и направлялась в богатую библиотеку отца. Ее интересовали книги о магии. Такие захватывающие, увлекательные и, безусловно, опасные.