Игорь Мерцалов - Схаас

— И еще один вопрос, мистер Рэдхэнд. В вашем замке есть привидения?

Джон внимательно посмотрел на собеседника, изучая выражение его лица.

— А если ответ будет утвердительным, это вас насторожит?

— Это восхитит меня! — воскликнул Торн. — Я люблю все натуральное, мистер Рэдхэнд, а что такое английский замок без привидения? Да и туристы меня не поймут, если я предложу им экскурсию в английский замок без привидения. Конечно, если его нет, это не повлияет на мое решение о покупке Рэдхэндхолла. Придется доставать привидение на стороне…

— Оно есть. Только очень прошу, вас, мистер Торн, не пытайтесь сделать из него очередной аттракцион. Это оскорбительно для родовой чести. И может обернуться для вас большими неприятностями: дедушка у нас очень… самолюбив.

— Ни слова больше! Клянусь честью нежно любимой мамочки, ни грана лишнего внимания к его персоне без личного согласия досточтимого призрака.

— Ну заручиться его согласием будет нелегко…

— И все-таки я попытаюсь. Пожелайте мне удачи! — Торн поднял бокал и сделал большой глоток.

Сегодня он казался не в меру возбужденным. Что ж, его можно понять: преуспевающий американский миллионер, баловень судьбы, одерживает очередную победу в Европе. С дедушкой он, конечно, ни о чем не договорится и, пожалуй, набьет себе шишек в бесплодных попытках затянуть призрака в свой бизнес. Но Джон почему-то не испытывал ни малейшего желания предупреждать американца. Ему полезно будет пообщаться с настоящей древней британской аристократией. А старому, полупрозрачному упрямцу — соприкоснуться с реальным миром.

Джон продолжал сдержанно улыбаться, но чувствовал, что вместе со свободой медленно и неотвратимо зарабатывает странную пустоту в груди…

— Вы как будто невеселы, мистер Рэдхэнд…

— Я просто серьезен. Мне многое предстоит обдумать.

— Я могу понять ваши чувства. — Торн перестал улыбаться. — Это ведь не первая моя покупка в подобном роде. Но что поделать, такова жизнь: памятники эпохи феодализма, сколько бы веков ни простояли, рано или поздно меняют владельцев, переходя либо в казну, либо в частные руки. Аристократия нежизнеспособна в современном мире, а те ее формы, что нынче принято называть традициями, могут только рассмешить. По правде говоря, выгодно распорядившись вырученными за Рэдхэндхолл деньгами, вы, как аристократ, добьетесь гораздо большего, нежели бродя в одиночестве по пустынным залам да беседуя с фамильными привидениями. И как умный человек, вы это хорошо понимаете.

— Даже лучше, чем вам представляется, несмотря на весь ваш опыт подобного рода сделок, мистер Торн.

— Да, наверное… Вы ведь только наполовину британец?

— Оставьте, мистер Торн, это не имеет никакого значения…

— В ваших жилах течет русская кровь — тоже благородная, как я слышал.

— Все верно, моя мать была потомком русских князей.

— Нелегко было сохранить голубую кровь в Империи Зла…

— Но, как видите, возможно — не имея ни родового поместья, ни земельных владений. Вообще, мистер Торн, мне не хотелось бы, чтобы вы отзывались о моей родине неуважительно.

— Но помилуйте, сэр, это же общепризнанное мнение!

— Это сущий бред, и не более того.

— Но ведь сами-то вы, — хитро улыбнулся Торн, — предпочитаете жить в цивилизованной стране.

— Что является моим сугубо личным делом. Вы симпатичны мне, мистер Торн, и я не хотел бы менять к вам отношение из-за разногласий, которые в данном случае совершенно несущественны.

— Прекрасно сказано, мой дорогой граф! Понимаю и умолкаю! — Американец вновь приложился к бокалу. — Надеюсь, вы не сердитесь на меня?

Молодой граф покачал головой:

— Нисколько. Итак, нам, кажется, осталось обсудить только один вопрос — сроки сделки?

— В любой удобный для вас момент. Деньги не проблема, я приехал в Англию с большими планами и хорошо подготовился.

«Шопинг миллионера», — поймал себя на ехидной мысли молодой граф. Вслух он сказал:

— Мне нужно время. Видите ли, я должен еще завершить кое-какие дела.

— Не смею возразить. Хотелось бы только знать поточнее, о каких сроках вы говорите…

— Неделя-две. Не думаю, что больше.

Торн пожевал губами:

— Эх, ну почему я не умею отказывать приятным людям? Давайте остановимся на трех неделях и заключим договор, согласно которому по истечении этого срока сделка должна быть заключена непременно…

— В таком случае я прошу месяц.

— Целый месяц! Вы убиваете меня, мистер Рэдхэнд! Время — деньги…

— Которые, как вы сказали, проблемой не являются. А вот для меня время — это нечто иное…

— И что же? — подался вперед американец. В глазах его засветился неожиданно искренний интерес.

— Еще не знаю, — развел руками Джон. — Но я должен подыскать себе новый дом, кое о чем позаботиться…

На самом деле ему не о чем было заботиться, кроме судьбы полудюжины слуг, а жить на деньги от продажи замка он мог бы в пятизвездочных отелях, занимая их целиком. Но он твердо знал, что не может лишиться Рэдхэндхолла, не побывав там еще хотя бы раз и не поговорив начистоту с призраком. Он ни за что не мог бы сказать, зачем для этого нужен месяц, но чувствовал, что поступает правильно.

Торн кивнул:

— Ну что ж, как я уже сказал, я приехал в Англию с большими планами… у меня найдутся дела на это время. Лиз, дорогуша!

К ним приблизилась (и где только скрывалась до этого момента?) ослепительно длинноногая красавица, секретарша Торна.

— Какие дела у нас намечены на ближайшее время?

— Очень много дел для вас, мистер Торн. — Голос у нее был звучный и обволакивающий, — Три поездки по Королевству, деловая встреча в Германии, покупка сорока акров земли в графстве Кент, обустройство…

— Довольно, милочка, довольно. Как видите, мистер Рэдхэнд, мое время занято до предела. Не могу не пожелать, чтобы свои дела вы завершили как можно скорее, но отнюдь не тороплю, — весело проговорил Торн, не отрывая глаз от точеной фигурки удаляющейся секретарши.

— В таком случае поспешу откланяться, — поднялся на ноги Джон. — Я хочу вернуться в Рэдхэндхолл сегодня же.

Про свою секретаршу Торн как-то сказал: «Дивная женщина. У нее редкий дар не утомлять». Сам Торн таким даром не обладал. Несмотря на его постоянные заверения, что да-да, он все понимает, каждый разговор с ним оставлял некоторый осадок в душе, и тем более странной была искренняя симпатия Джона к этому человеку.

Вразрез с принятым решением Джон заночевал в городе, только позвонил из гостиницы, предупредил прислугу, что прибудет завтра. Разговор о продаже Рэдхэндхолла, хоть и далеко не первый, дался трудно. Вольно было распоряжаться судьбой замка, находясь вдали от него! Не то теперь. Молодой граф понял, что так и не приучил себя к мысли о неудаче.