Эдуард Мухутдинов - Аурингард

В 9947 году П. Э. историк Хариам Ур-Бердек Аль-Ариани, более известный как Аларий Лонский, выпустил фундаментальный труд, посвященный истории и мифологии древности «Мифы Эаронда». Это издание породило немало дискуссий и споров в культурном мире, но достоинства его не оспаривал никто. Аларий Лонский впервые собрал воедино все сохранившиеся легенды и предания и расположил их в точном хронологическом порядке предполагаемого времени действий каждой из легенд. Литературная обработка была произведена на высоком уровне, Аль-Ариани был также известен как писатель, его перу принадлежат и другие произведения, среди которых «Скитания Вангоро» (9951), «Великолепные миражи» (9954) и «Экспансия» (9969).

Художественные сюжеты в «Мифах» перемежаются с толкованием некоторых понятий и слов, обычаев и традиций тех времен. Немалую ценность представляют и исторические исследования, включенные в труд. Аларий Лонский, по его собственным словам, «наслаждался духовно и физически, проникая в запутанные лабиринты истории, развязывая немыслимые узлы событий».

Легенды, включенные в труд, в большинстве своем сильно изменились за период со своего появления до тех пор, пока их начали записывать. Аларий Лонский тщательно изучил каждую и с наибольшей возможной степенью достоверности восстановил спорные фрагменты.

Самая древняя легенда «Мифов Эаронда» достигает возраста тридцати тысяч лет, через пять тысячелетий после нее следуют несколько преданий о жестоких временах Ауранской империи — реально существовавшего государственного образования, два тысячелетия охватывавшего весь Эаронд.

Множество легенд о Лангедане, Раоне, некоторых великих деятелях древности также входят в труд. Заканчиваются «Мифы Эаронда» рассказом о поэте Ларанде Аллийском, трагически погибшем в начале космической эры.

Большой интерес вызывает легенда о просихождении Аурингарда — замка, из которого император Ауранской империи управлял своими обширными владениями. Текст, представленный ниже, является вариантом этой легенды, дополненным и доработанным в соответствии со сведениями, находящимися в архивах Эльганда. Сам Аль-Ариани мог работать только с архивами Лаанта и Энала, Эльганд был ему недоступен. Вследствие этого оригинал, хотя и претендует на правдивость, не полностью раскрывает основные события, приведшие к падению Ауранской империи, а местами и вовсе трактует происшедшее с неверной точки зрения. Здесь же большинство этих недостатков устранено.

Р. Уайт.

По узкой темной дороге я шел, не обращая внимания на людей, склонившихся над травою и пожирающих в несметных количествах зеленые побеги. Были то все зачарованные люди, а направлялся я к самому чародею. Великий Черный замок стоял на вершине высокой горы, и единственная вьющаяся тропка змейкой поднималась к воротам. Девять башен было у замка, три в середине были самыми высокими, похожими на главы драконьи, в небо взгляд устремившие; шесть других, по три друг против друга расположенных, как когти чудовищные выглядели. Высокая крепкая стена, замок окружающая, как громадные крылья ящера была, сложенные в круг вокруг туловища исполинского. Таким был замок чародея для моего взора, в этом обличье явился он предо мной. И не скажу, чтоб это не понравилось мне.

Долго я добирался на старом ветхом суденышке до Черного Берега, еще дольше ехал на коне к владеньям чародея. Конь мой пал от усталости несколько дней назад. Но никаких трудностей сверхъестественных я не встретил, хотя предупреждал старый ворон, что морок поджидает путника на границе владений чародейских, что чудища инфернальные нападают в пути, пришедшие чрез морские глубины и сумрак Мертвого Леса из Преисподней. Не тронул меня и колдовской туман при пересечении заветной границы. С удивлением поначалу наблюдал я за чудесами, которые чародей насадил на своей земле, и столько было их, что перестал я дивиться. Но не буду описывать их, ибо сейчас мне нет удовольствия их вспоминать.

Тогда же я наблюдал за всем лишь с интересом, и без иных чувств, ибо сердце мое было жестоким и холодным, и жизни множества людей стояли за немногими моими столетьями. Не было и восхищения, поскольку в грезах моих намного страшнее проводились опыты над жизнью, а сие воплощение находило отклик только в самых первых мечтах. Ныне же было мне безразлично.

Ехал я занять место чародея, ибо считал себя достойнее его жить в Злом Замке и творить страх на все земли моего мира. То, что чародей обращал сейчас в реальность, давным-давно воплотилось в моих мечтах, и была уверенность, что он не годится мне и во внуки в искусстве Магии.

Согласись, Черная Магия сильнее и Серой, и Белой, и любой другой, да и духи Ада охотнее помогают своим союзникам в их деле в этом подлунном мире, нежели Стихии и Ангелы — своим. Поэтому, призвав Хаффура — демона Ночи, моего бывшего воспитателя, бывшего учителя — я отправился в путь.

Воплощение… Давно уже ясно стало мне, что не дела — самая страшное и действенное, но мысли. Мысли — вот всепобеждающая стихия, вселенская мощь, могущество над миром. Из мысли большей частью состоят бесплотные духи Стихий, Неба и глубин Преисподней, повелевающие всем, что происходит вокруг. Мысль безраздельно властвует над материей, ею можно подчинить себе думы и деяния людей, животных или вызвать слуг инфернальных, если их мысль слабее чем твоя. И что мне до возведения моих грез в реальность, если одни только размышления о них и представление всего этого пред внутренним взором неизмеримо ощутимее и мощнее жалкого физического их воплощения! Вот одна из причин, коим я обязан уверенностью своей о том, что хозяин Черного Замка слабее меня.

Ибо он свои грезы воплотил — и этим лишил их ментальной силы размышления. Я же всегда держу их при себе.

И вот достиг я замка. Длинная узкая тропинка к вершине горы, нависающей над океаном и полуостровом — ничто по сравнению с тем путем чрез полмира, что я преодолел. И остаются лишь считанные дни до того часа, когда я овладею миром. Так размышлял я, неспешно поднимаясь к черным вратам, и океанские волны с грохотом и стоном разбивались о скалы с обеих сторон тропинки. Но брызги не долетали до меня, ибо слишком высоко было для них. Вдали у горизонта собирались тучи, и ведомо мне было, что это Хаффур дожидается ночи, чтобы привести мне на помощь свои войска. Но завоевание замка началось уже сейчас, и началось оно странно, так, как не ожидал этого даже я. Поднявшись к воротам, я увидел, что они гостеприимно раскрыты.