Марианна Алфёрова - Темногорские рассказы

— К весне все сады от таких фокусов повымерзнут! — предсказывал Слаевич.

— А это уж твоя забота, земляной колдун, ты свою задачу решай, я свою решил, — надменно отвечал водный колдун.

Да разве только с канавами были проблемы!

К примеру взять западный район! Он от города был далеко построен, но пять домов всего. Так решили от главной ТЭЦ к нему не под землей трубы вести, а по верху, обмотали их стекловатой, пластиком от дождя защитили. А что вышло? Молодежь эти трубы для своих посиделок облюбовала. А чтоб сидеть удобней было, стекловату и пластик ободрали, и на теплом железе теперь сидели с утра до вечера и с вечера до утра. Так что вода едва теплая до Западного района доходила. Пришлось на время выборов Огневика подключить.

Подошел он к тем трубам (а подростки там будто ласточки на проводах расселись) и говорит ласково так:

— Ребятушки, можно я с вами посижу?

— А чего, дед, садись, побазарим, — отвечают ему пацаны. — ты, видать, дедуля, крутой у нас.

Ну, Огневик на трубу присел, сигаретку засмолил. А ребятушки чувствует — что-то трубы-то сильно разогрелись. Аж припекает.

— Хорошо-то как сидим! — говорит Огневик, пуская голубые колечки.

А у ребят уже джинсы тлеют!

Вмиг «ребятушек» сорвало с тех труб. Лишь тряпье обугленное кое-где к стали ржавой прилипло. А Огневик знай себе сидит на трубах, и аж покряхтывает от удовольствия, приговаривая:

— Жар костей не ломит!

А в западном районе такая жара в домах наступила, что не только форточки пришлось отворять — окна целиком распахивать.

Но это все были маленькие беды. Большое испытание ждало Синклит впереди.

Был вечер, и совет как раз собрался на дому у Чудодея, чтобы обсудить свои достижения и рейтинг Гукина. Все были немного возбуждены, и довольны достигнутым. По такому случаю Роман Вернон заговорил трехлитровую банку воды на водку, и все приняли на грудь. Аглая Всевидящая не забыла прихватить банку огурчиков собственного приготовления, а Эмма Эмильевна поставила полную миску соленых грибчиков. Грибочки у нее были исключительные.

Будущее рисовалось в самом приятном свете. Все уже видели внутренним взором каменный дом Синклита на берегу озера и будущее совместное счастливое возвышение.

— Конкурент Гукина Сафатин концерт устраивает, — объявил Большерук, входя. И сразу от его слов ледяным холодом в комнате пахнуло. Веселье вмиг унялось. — И на концерте том, знаете кто будет петь? Угадайте с трех раз. Хотя нет, все равно не угадаете.

— Газманов, — предположила Аглая.

— Майкл Джексон, — решил Гавриил.

Большерук лишь развел руками.

— Дух Вертинского, — подал голос Огневик.

— Дима Гусляр. — Большерук взглянул на собратьев по цеху свысока.

— Вот сволочь! — сказали все хором.

Воцарилось молчание. Если Дима Гусляр петь начнет, все труды Синклита пойдут прахом. И не видать им дома каменного на берегу озера Круглого. Потому как Дима Гусляр напеть избирателям в уши может что угодно. Сбренькает пару песенок, и привет, все уже толпой бегут за Сафатина галочку в бюллетени ставить.

— Надо ему гусли сломать, — решила практичная Аглая.

— И ноги, — добавил Гавриил.

— Я так и знал… все кончится мерзко, — вздохнул Чудодей.

— Когда концерт? — спросил Роман.

— Завтра.

Все призадумались. Нейтрализовать пение Гусляра было никому не под силу.

— Можно устроить прорыв водопровода и Дом культуры затопить, — предложил Роман.

— Он в другом месте сбренькает, — покачал головой Гавриил Черный. — А прорыв водопровода на Гукина спишут.

— Я пойду погляжу завтра, что сделать можно. — Большерук мрачно оглядел товарищей. — Может, удастся настроить воздушную стихию так, чтобы нейтрализовать пение Гусляра?

— А может, так даже и лучше? — оживился Слаевич. — Может, этот Сафатин будет хорошим мэром. Мне так лично все равно, кто из них. За что мы деремся?

— За дом на озере, — напомнил Гавриил.

Явился Большерук на концерт Димы Гусляра и так воздух закрутил, так перелопатил, что одна из струн на Диминых гуслях тут же лопнула, зато остальные принялись издавать такие чудовищные звуки, что казалось, стадо одичавших кошек точит когти и мяукает одновременно.

Половина зрителей тут же удрала, решив, что ни за что то на свете и ни при каких условиях голосовать за Сафатина не будет. Зато оставшаяся половина приняла не менее твердое решение: только Сафатин и никто другой и накормит их и обогреет. Как ни верти, а Гусляр был виртуозом.

Дело принимало дурной оборот. Решено было вызвать Диму на Совет Синклита. Только Дима не явился. Тогда подошли к вопросу с другой стороны и отправили Большерука на переговоры.

Но Дима вел себя на редкость вызывающе.

— Что, испугались?! — завопил он. — Небось всем Синклитом справиться со мной не можете! Во как я вас!

— Забыл поди, что ты один из нас.

— Был.

— Нечестно играешь! — возмутился Большерук.

— А вы честно?

— Мы население водой снабжаем, от болезней излечиваем, обогреваем. А ты…

— А я им про это песенки пою. Какая разница? Или забыл: вначале было Слово. Так вот: я людям слово, а вы — примитивные материальные блага. Ну и скажи: что выше?

Сказать честно, не нашелся Большерук, что сказать. Неколебимая у Димы Гусляра логика. В самом деле, чем Гукин лучше Сафатина? Да ничем. Гукин дом каменный на озере Круглом обещал. А Сафатин…

— А что тебе Сафатин обещал за подмогу? — спросил Большерук.

— Так я тебе и сказал… — хихикнул Гусляр. — Я, может, за идею работаю.

Большерук тяжело вздохнул: прошли те времена, когда за идею он, Большерук, на выборах старался. А ведь каких-то лет десять назад Большерук с утра до вечера по лестницам бегал, за Демьяна Демьяновича агитировал. Где теперь тот Демьян Демьянович? Банком в Москве заведует.

— Ты тут мне не дыши! — всполошился Гусляр. — Знаю я тебя, воздушного колдуна, ты мне сейчас порчу на гусли наведешь, так, чтобы они за вашего Гукина пели. Иди отсюда. Коли сила есть, одолейте меня. А коли кишка тонка, так сразу и скажите, что сдаетесь. У меня заказов много, я в соседнюю область поеду за тамошнего кандидата петь.

Большерук вздохнул еще глубже.

— Не сметь! — крикнул Дима и схватился за гусли. — Один колдун на другого порчу наводить не имеет права. Я Чудодею пожалуюсь.

Тут Чудодей выдохнул, да с такой силой, что все струны на Диминых гуслях полопались, на окнах вздыбились занавески, а со стола вихрем скинуло все бумаги. Разлетелись, бланки, договоры, листы нот и фотографии. Одна так и нырнула Большеруку под ноги. Данила поднял. На фото было озеро Круглое в окружении древнего леса.