Иван Афанасьев - Ожидание Двойной Кошки

Святозар, хозяин дома, в котором летом собирались Открыватели, из всех людей нашего карасса выбрал меня. Именно я должен был сосредоточить в себе представления всех остальных и магически переместиться в открытый мир. Но для открытия нового мира только перемещения было недостаточно. Я должен был совершить в этом мире некое деяние, которому суждено было остаться в истории. Только после этого мир действительно открывается; то есть, становится доступным другим Открывателям. И с того момента открывшийся мир становится неизменным, никакие усилия других Открывателей ничего в его прошлом, географии и законах изменить уже не способны.

— Ты сомневаешься, существует ли новый мир в действительности, независимо от Открывателей? — Святозар, должно быть, отвечал на этот вопрос уже в сотый раз. — Здесь не может быть однозначного ответа. То ли вы своими усилиями вдруг вызвали его из небытия, то ли усилия Открывателей открывают лишь существующий мир — в том случае, если их представления о нем случайно совпали с его сущностью. Ты же знаешь, не всякая попытка открыть мир успешна.

Так он говорил мне при первом нашем серьезном разговоре. Сам разговор означал, что я прошел испытание. С другими, которых Святозар счел неподходящими, он подолгу без свидетелей не разговаривал. И те, пробыв среди нас некоторое время, уезжали и больше не появлялись. Приехавшие к Святозару во второй, в третий раз уже знали — хозяин дома не привечает людей, несущих в себе зло. Такие могли открыть миры, для людей непригодные. Может быть, именно его стараниями все вновь открытые миры весьма походили на Землю: близкий климат, география, схожие животные и растительность. И населявшие их люди были — совсем как мы. Так, во всяком случае, рассказывали там побывавшие.

Проехали Савелово. Теперь поезд шел параллельно Волге. Пора было собираться. Идти предстояло ночью, но дорогу мы знали хорошо. К тому же нас встретили: Мишка и Тарас Аббасович стояли, прислонившись к ограде перрона, одетые в одинаковые длинные походные плащи, абсолютно чуждых 21 веку. Я сразу понял, что означало их появление: собрались все, кому предстояло открывать мир. И они, не дождавшись меня, уже приступили к подготовке.

— Благородные доны, благополучно ли добрались? — Мишка снял широкую шляпу с пером, скорее всего — гусиным, и сделал церемонный жест ею перед грудью.

— Хвала Великим Светлым, дорога была чиста, — машинально ответил я.

Федор отвернулся в сторону, скрывая улыбку. Он не мог перестроиться так быстро. Да и играть в виконта на асфальтированном перроне действительно, совсем не с руки. Я на мгновение подумал, что такое пренебрежение условностями вполне могло стоить ему в новом мире дворянства. У магии своя логика, а мы, придумывая свой мир, все стремились стать в нем дворянами. А иначе зачем вообще путешествовать в иной мир? Землю пахать и скотину пасти можно и здесь.

Пройдя поселок, мы углубились в лес. Вскоре нам показали схрон, в котором нашлись плащи и другие атрибуты для нашего нового мира, в которые мы с Федором и облачились. На открытии мира предметам земной современности не место. И даже дорогу мы освещали средневековым фонарем, купленным в антикварном магазине за приличные деньги. Федор еще нацепил на себя бляху, принадлежавшую, кажется, ночным стражникам одного из ганзейских городов. В таком виде мы и явились в дом Святозара.

Над крышей дома качались на ветру темные верхушки деревьев. На лай собаки вышел хозяин, держа в руке свечку. Мы проследовали за ним в заднюю часть дома, бросили плащи на сено и улеглись. Святозар удалился, не сказав ни слова. Всю ночь мне снились тихие спокойные реки, в которых лениво плавали в прозрачной воде рыбы со спокойными мордами.

Короткий завтрак состоял из сушеной рыбы и молока. В молчании мы собрались на поляне неподалеку от дома. Открывшийся мир всегда был магическим — и по законам переходов между мирами пребывание в нем измерялось не временем. Сколько бы лет я в нем не провел, вернусь в наш мир в ту же секунду, в которую отбыл. При одном условии — если в том мире я не буду пользоваться магией. Каждое мое магическое действие требует земного времени. Мелкое заклятие — секунд. Серьезное колдовство — месяцев.

Обойтись без колдовства в магическом мире невозможно. Так что моего возвращения товарищи могут ждать долго. Мне же желательно не задерживаться далее первого сентября. Учеба, сами понимаете. Сейчас Открыватели стоят вокруг, потому что их совместные усилия откроют мне дорогу. То, что открытие удалось, они поймут, как только я исчезну. Они еще постоят вокруг, конечно. Вдруг мне придется срочно вернуться — уж эта возможность всегда при мне. Но досрочное возвращение мира не откроет. А в какой момент моя судьба, сливаясь с судьбой мира, открывает его, я смогу почувствовать только интуитивно.

Открыватели встали вокруг меня, положив руки мне на плечи и на голову. Все происходило в молчании. Сосредоточенные лица, никаких улыбок. Каждый понимал, появись у кого из них мысль о дне сегодняшнем — и ничего не получится. Все было обговорено и прорепетировано не раз. Я смотрел на растущий вокруг лес, освобождая сознание от мыслей и пропустил момент, когда руки открывателей внезапно исчезли. А вокруг сплошной стеной стоял лес.

Гвид и колдунья

Темный платок полностью закрывал волосы Кайтар. Платье из грубой шерсти, кое-как окрашенной в коричневый цвет, глаз не радовало, но и не скрывало фигуры девушки. Офедр, серый гвид, а также Длинное Ухо королевства Светори не знал, что лучше: скрыть юный возраст своей спутницы платьем и платком ученицы колдуньи, или же рискнуть, скрывая ее принадлежность к ненавистному простонародью племени чародеев. Трудно было угадать, в каком случае риск окажется больше. Ученицу колдуньи могли растерзать обозленные на все колдовское отродье родичи пострадавших от колдовства; в этом случае бесславный конец ждал бы и самого Офедра. Его, как сопровождающего, мучить бы не стали — просто прибили дубиной или же выпустили кишки. Кайтар же ждала бы в этом случае поистине мученическая смерть.

Пострадавшие родственники частенько сбивались в ватаги и подкарауливали на торных путях разных представителей колдовского племени: ведьм, мастеров наговора, ведунов. Они, то ли взаправду, то ли по наивности, полагали, что знают способы справиться с рядовыми умельцами из колдовского племени. Конечно, никто из них и не надеялся, что сумеет справиться с гроссведуном или патентованным колдуном. Хотя, подозревал Офедр, многие из отчаявшихся от горя и длительного лесного существования родственников не испугались бы и настоящего мастера чародейства. Уж слишком далеко зашло их отчаяние.