Отверженный. Дилогия (СИ) - Опсокополос Алексис

— Надо собираться, Роман! У тебя не так много времени. Я буду ждать в машине.

Придя в свою комнату, я обнаружил там два чемодана. Они были достаточно вместительными, поэтому я решил, что мне вполне хватит одного. Ещё достал из шкафа свою любимую спортивную сумку. Помня слова дяди, что брать надо только самое необходимое, сложил в чемодан лишь летние вещи да обувь, и на всякий случай одну тёплую куртку.

В сумку закинул несколько смен нижнего белья и носков, спортивный костюм да добил её разными мелочами, к которым привязался. Надел чистую удобную одежду взамен праздничной, по карманам распихал телефон и деньги.

Так получилось, что собрался я минут за двадцать. Время оставалось, спешить было некуда, и я присел на кровать. Оглядел комнату: стол, за которым делал уроки, полку с моделями поездов, которые я собирал, когда был помладше, фотографию на стене, где мы с братом в обнимку позируем в форме жокеев. Почему-то раньше я не замечал, как это всё мне дорого.

Предательский комок снова подкатил к горлу. Я никогда не был сентиментальным, не особо это приветствовалось у эльфов, но теперь, когда Сила определила мне быть человеком, можно было и пустить слезу. Однако плакать не хотелось. Хотелось громко заорать, да так чтобы весь дом содрогнулся. И прибежала мама и спросила, что случилось. А я бы сказал, что увидел страшный сон, в котором стал человеком. И мама бы меня успокоила, и всё было бы как раньше.

Я схватил подушку, прижал её к лицу и закричал.

Кричал я долго, так, что почти сорвал горло. Думаю, несмотря на подушку, прислуга за дверью всё слышала. Но мне было плевать. С этим криком из меня словно вышла вся боль. Правда, теперь внутри была пустота, но лучше так. Пустоту со временем можно будет попытаться чем-то заполнить. Боль сводила с ума.

Я встал с кровати, закинул на плечо сумку и взял чемодан. Вышел из комнаты, спустился на первый этаж и покинул свой дом. Точнее, свой бывший дом.

Машина дяди Володи, новенький спортивный «Мерседес» последней модели, стояла в тени раскидистого каштана. Дерево почти отцвело, но несколько больших белых «свечек» ещё осталось на ветвях. Я вспомнил, как маленьким любил собирать под этим каштаном зелёных «ёжиков», падающих с ветвей в ветреную погоду.

В этот раз воспоминания никаких чувств во мне не вызвали, просто пролетели, и всё. Видимо, что-то внутри всё же перегорело, и я этому отчасти был рад.

Дядя Володя стоял у машины, прислонившись к водительской двери, и с кем-то разговаривал по телефону. Увидев меня, не прерывая разговор, он переместился к багажнику и открыл его. Я подошёл к машине, сгрузил в багажник чемодан и сумку, после чего залез в салон и устроился на заднем сидении.

Дядя закончил разговор, быстро сел за руль и завёл двигатель. Спустя секунду машина тронулась, увозя меня из имения, в котором я провёл всю свою пока ещё недолгую жизнь. Когда мы выехали за ворота, я невольно обернулся и через заднее окно посмотрел на родительский дом. Что-то мне подсказывало: сюда я больше никогда не вернусь.

Минут пять ехали молча, но потом я не удержался и спросил:

— Куда Вы меня везёте?

— В Петербург, — ответил дядя. — В отделение центра поддержки и реабилитации подростков. Передам тебя там омбудсмену, а он уже займётся дальнейшим распределением. Кстати, вот твоё свидетельство о рождении, мама передала.

При слове «мама» меня передёрнуло — всё же полностью с эмоциями я ещё не совладал. Дядя достал из внутреннего кармана пиджака синюю пластиковую карточку и протянул мне. Я взял свидетельство и спросил:

— Распределением куда?

— Всё зависит от того, открылся ли у тебя Дар. Если нет, то в обычный колледж, чтобы ты мог получить полное среднее образование. А после него уже по способностям. Если есть Дар, и ты захочешь его развивать, то в специальную академию. Кстати, он у тебя открылся?

Я не стал отвечать на этот вопрос. Хоть я был уверен почти на сто процентов, что дар у меня открылся, но говорить об этом почему-то не хотел. Дядя усмехнулся.

— Не хочешь говорить, и не надо. Оно даже и правильно. Чем меньше о тебе будут знать другие, тем больше шансов прожить подольше. Я бы тебе даже рекомендовал никому не говорить про Дар, если он всё же открылся или откроется. Как минимум в ближайшее время не говори.

— Но почему?

— Долго объяснять, просто поверь.

— Хорошо, поверю, — согласился я. — Только знать бы ещё, как определить, открылся ли он. Если открылся, я должен видеть ауру?

— Чтобы её видеть, нужно не просто получить Дар, но и активировать его. А пока ты этого не сделал, ни ты не видишь других одарённых, ни они не могут определить тебя.

— А как активировать?

— Так у тебя же нет дара? — усмехнулся дядя.

— Просто интересно стало, — нисколько не смутившись, ответил я на «подколку». — Я действительно пока не могу разобрать, открылся или нет.

После этого ещё некоторое время ехали молча, но потом дядя решил продолжить разговор и сказал:

— Чуть не забыл, я должен забрать у тебя амулет рода.

Я достал из-за пазухи амулет, со злостью сорвал его с шеи и протянул дяде. Он взял и сказал:

— Таковы правила, тут уж злись не злись, но ты больше не член рода.

— Плевать, — огрызнулся я.

— Вижу, что не плевать, — сказал дядя. — Я понимаю, ты иначе представлял своё шестнадцатилетие. Мне очень жаль, что так получилось, но ты должен понять свою семью и своих родителей. Они возлагали на тебя большие надежды.

— Разве я хоть в чём-то виноват? — спросил я, искренне не понимая такой постановки вопроса.

— Считается, что да. Я ведь не говорю, что ты сделал это всё специально, но по какой-то причине Сила решила, что ты не должен быть эльфом.

— Недостоин?

— Не должен, — поправил меня дядя. — Это разное.

— Мне от этого не легче, — огрызнулся я.

— Роман! — голос дяди неожиданно стал очень серьёзным и каким-то официальным. — Если ты дашь слово никогда не причинять зла мне и моему роду, я сделаю тебе одолжение.

— Как я могу причинить Вам зло? — удивился я.

— У нас не так много времени.

Намёк я понял и сразу же сказал:

— Я даю слово никогда не причинять зла ни вам, ни Вашей семье, ни Вашему роду! Клянусь честью…

Я чуть было не произнёс «честью эльфа», но осекся. Дядя это явно заметил.

— И дай слово сохранить наш разговор втайне.

— Даю слово! — ответил я.

— А теперь слушай меня внимательно! Тебе будет очень трудно, особенно в первое время. Я допускаю, что ты получил Дар. Должен был получить по всем раскладам. Если этот так, то твои шансы выжить примерно пятьдесят на пятьдесят. И лучше ты это сразу знай и готовься к худшему.

— А если нет Дара, то какие шансы выжить? Ещё меньше?

— Почти сто процентов.

— Но почему? — удивился я.

— Потому что бездарный ты никому не интересен и ни для кого не опасен. А вот одарённый, да ещё, если с сильным Даром, да без поддержки рода — лакомый кусочек для многих. Из такого можно слепить всё, что годно. Именно поэтому я тебе и говорю: не спеши никому рассказывать про Дар!

— Да уж, — только и смог я сказать.

— Слушай дальше! — продолжил дядя. — У тебя есть двоюродный дедушка! Максим Романович Седов-Белозерский. Он родной брат твоего деда Константина. Младший.

— Но мне никогда про него не говорили, — я продолжил удивляться.

— Ну а кто будет рассказывать, что у самого князя Седова-Белозерского, одного из влиятельнейших эльфов России, есть родной брат человек?

— Выходит, я не первая выбраковка в роду?

— Как минимум вторая, — подтвердил мою догадку дядя.

И тут я вспомнил реакцию деда на моё появление. Когда он увидел мою зелёную ауру, он совершенно не удивился. Расстроился, и это было заметно. Но удивления на его лице я не заметил. Тогда я не придал этому особого значения, но зато теперь всё встало на свои места.

— Если сможешь, разыщи его, — продолжил давать наставления дядя. — Думаю, он окажет тебе поддержку. Но сразу скажу: найти его будет непросто. Поговаривали, что он был всю жизнь связан то ли с военными, то ли ещё серьёзнее. Но в любом случае знай, что он есть! Лишней такая информация не будет.