Галина Гончарова - Некромант. Рабочие будни

Забавно выглядит, когда младенец заставляет ля развлечения летать вокруг себя мертвых мух?

Еще как.

Только люди почему-то пугаются.

Вылупившийся кобреныш — уже кобра. И ядовит.

Родившийся темный — уже потомок листэрр. Изначально некромант.

Единственное, что Таши помнил из своего младенчества — лицо матери. Хотя видел его только один раз. Когда мать приложила его к груди.

Темные не слишком популярны. И найти женщину, которая не побежит сдавать отродье Раш ближайшему крихоши — сложно. А уж найти жену…

Поэтому отец Таши поступил просто. Когда он решил размножаться, он выкупил в борделе рабыню и предложил ей выбор.

Либо она рожает ему ребенка и получает вольную и неплохую сумму денег.

Либо… сделать зомби — несложно. Тем более из живого человека.

Беда темных — им очень сложно размножаться. Сложно найти подходящую женщину. Тем более — девственницу. И очень часто матери темных погибают при родах.

Впрочем, мать Тааши не погибла.

Она получила деньги и вольную, уехала в Къянти и навсегда забыла про сына.

Таши не горевал. Некроманты не слишком привязаны к родственникам.

Сложная работа, вредный характер, ну и наоборот тоже.

Мерно поскрипывает фургончик, пригревает солнышко, близится Тиварас.

Интересно, что принесет ему новый город?

— Кайри, что ты теперь собираешься делать?

Каирис решительно сунула мамину нижнюю юбку в корзину. Надо будет выстирать и раздать бедным. Им пригодится.

А она видеть мамины вещи без слез не может…

Или продать старьевщику?

Нет. Лучше просто раздать. Она бедствовать не будет. Хотя бы пару лет — так точно. Чтобы у бывшего наемника, да не нашлось своей запрятанной кубышки?

Смешно.

Денег, скопленных отцом, при скромной и спокойной жизни ей хватит лет на пять. Или даже десять. А там замужество, дети, своя семья — и пусть муж работает.

— Не знаю, Лейри.

Лейра Адалан, стройная брюнетка с огромными карими глазищами, серьезно смотрела на подругу.

— Собираешься жить одна?

— Надо подумать… улица у нас тихая…

— Зато место у тебя громкое. Таверна не молитвенный дом. И девушке нельзя жить одной. Городок у нас не самый тихий…

Что верно, то верно.

От Тивараса до Разлома было буквально три дня пути. И это был последний привал наемников и разломщиков. Здесь они закупались перед походом, сюда возвращались с добычей, здесь гуляли — таверна, кстати, пользовалась спросом.

Вот что сейчас с ней делать?

Закрывать?

Или попробовать вести дело самой?

— Ага, попробуй. Поразноси бокалы средь пьяниц, — ехидно прищурилась Лейри.

Кай вздохнула. Ну да. Этот номер лучше повторять с отцом и братом за спиной.

— Попробую все-таки пожить одна.

— Рехнулась? Без защиты?

— У меня Лай есть. И… разве есть другой выход?

— Поможет тебе твой кобель против десяти двуногих кобелей, да с ножами?

Кайри тряхнула русыми волосами.

— Лей, я ведь тоже не маргаритка луговая. Меня отец кое-чему учил…

Это верно. Старый наемник знал, что в прямом бою женщине с мужиком не справиться. И натаскивал дочь на другое. Вывернуться из захвата, ударить, удрать, пока противник не пришел в себя.

Ударить — даже и насмерть.

Каирис не зря носила на поясе коротенький острый нож. Слева, так, чтобы выхватывать было удобнее. Хотя нож ей еще ни разу не пригодился.

Каирис даже сомневалась, может ли она пустить его в ход. Страшно это… это же живой человек.

— Тем более ты девочка красивая, тебя всяко не пропустят.

Каирис пожала плечами. Вот лично она себя красивой не считала.

Лейри — другое дело.

Высокая, тонкая, гибкая, с густой гривой черных волос до пояса и громадными карими глазами. И золотисто-смуглой кожей.

Вот уж действительно красота.

Безусловная.

А Каирис…

Разве она красивая?

Может быть, это из-за крови отца-торадорца, наградившего девушку темно-русой гривой волос и мраморно-белой кожей, под которой просвечивали тонкие ниточки синих жилок.

Громадные серые глаза были неплохи, но пухлые щечки приводили девушку в отчаяние. Да и полноватая фигурка — тоже.

И родственники, которые вечно называли девочку пышечкой.

Губы были неплохими, но слишком бледными. А полная шея в вырезе туники… так, лучше об этом не думать.

— Кай, прекрати!

— Что прекратить?

— Да у тебя все на лице написано! Убить твоих теток мало! Всю голову тебе заморочили!

— Я и правда не красавица…

— Ты — бестолочь! И вообще — о чем ты думаешь!? Нельзя ли попросить кого-нибудь из твоих племянников…

— Двоюродных…

— Да хоть имянареченных — пожить у тебя?

— Нельзя, — огрызнулась Каирис. — Где они были, когда все мои болели? По домам сидели?

— Они тоже боялись.

— Ну ты-то здесь была!

— Я-то в детстве переболела.

Лейри опустила глаза. Она действительно помогала Каирис ухаживать за матерью и братом. Ну и?

Ей было несложно.

Лейра Адалан отлично осознавала, что ей сейчас намного легче, чем Каирис. У нее уютная семья, отец-торговец держит несколько лавок, два старших брата, оба женаты, оба счастливы, она сама — поздний и любимый ребенок. Мать ее балует, дом — полная чаша, есть — все, что пожелаешь.

А вот Каирис сейчас намного хуже.

Отца нету, матери нету… из родных — мамины сестрички, та еще компания. Если чем и помогут, то потом за свою помощь семь шкур сдерут.

— Тебя прямо хоть замуж выдавай.

— Ты смерти моей хочешь? За кого?

— Например, Тарни.

— Да я лучше в Разлом прыгну!

Тарни она отлично помнила. Милый юноша двадцати пяти лет от роду и такая же милая мамочка, которая сразу же, с порога, заявила Каирис:

— Рожать сможешь?

И пока Кай в шоке хлопала глазами, обошла ее со всех сторон, оглядывая, как породистую кобылу на ярмарке.

— Тоща ты слишком. Ну да ладно. Для женщины главное — послушание.

Тарни был незамедлительно и решительно послан Восьмилапой в сети. Мамаша попробовала скандалить, но против бывшего наемника не потянула. Вылетела из таверны вперед своего визга.

Лейри фыркнула, обрывая воспоминания.

— Кай, ты подумай сама. Жить одна ты не можешь. Таверну держать тоже. Замуж не хочешь.

— Еще и не за кого.

— Да тебе пальцами щелкнуть — слетятся…

— На "Птицу". Я ведь невеста с приданным.

— Ладно тебе дурью маяться! Можно подумать, ты сама по себе никому не нравишься…

— Лей, отвяжись…

— Может, тебе таверну продать?

— Папину мечту? Никогда!