Евгений Константинов - Факультет рыболовной магии

В шестой лунке глубина оказалась метр с небольшим. Едва он приподнял мормышку от дна и совершил ею парочку колебаний, как сторожок резко кивнул. Лекпин не был готов к этому, но все же инстинктивно подсек и через секунду отправил в сумку неплохого окуня. Только бы ты был не один, браток, только бы вас там было много, – шептал Алеф.

Второго, третьего и четвертого лекпин поймал, не успевая опускать мормышку на дно – полосатые разбойники хватали наживку вполводы. Настроение улучшалось с каждым пойманным окунем. Железяка вошел в ритм быстрой ловли. Мормышку – в лунку, частая игра с медленным подъемом, пауза… есть шестой, седьмой… семнадцатый. Уже и зрители обратили на него внимание, но болели тихо, опасаясь судейского гнева.

Убирая в сумочку очередного окуня, Алеф окинул взглядом всю зону. Симпатии зрителей разделились следующим образом: кучка болельщиков, следящая за ним, другая – в глубинной части зоны, где ловили эльфы, а вот третья группа, самая большая, ожесточенно жестикулируя, наблюдала за гигантом троллем. Тот сидел к лекпину спиной, над которой болтались три воздушных шарика, и эта спина, широкая, как скала, закрывала все. Железяка не видел, чтобы громила что-нибудь ловил, правда, у него и в мыслях не было, что этот неуклюжий может выловить хоть одну рыбку. Но не будут же зрители стоять просто так. Может, народ всего лишь подсмеивается над этим горе-рыболовом?

– Как там у остальных дела? – окликнул он проходившего мимо Воль-Дер-Мара.

– Соревнуются, – важно ответил тот, давая понять, что подробнее на такие вопросы судья отвечать не имеет права. И тут же, как бы желая выказать свое расположение к лекпину, спросил: – А ты знаешь, зачем этот тролль шарики себе за спину повесил?

– Нет.

– Так он же весит несколько центнеров. А вдруг провалится? Разве такого вытащишь? Так вот, у него где-то там веревочка есть, и, если тролль лед под собой проломит, он ее дернет, шарики надуются и его в воз дух поднимут. Ловко?

– Ловко, – согласился Алеф.

Лично ему как-то не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь из его народца проваливался под лед. Уж слишком мало лекпины весили.

Окуни продолжали клевать, правда, немного похуже. Приходилось делать проводку посложнее, с подъемами, паузами и опусканиями. Рыба привередничала, мотыля приходилось менять чуть ли не после каждой проводки.

Осталось сорок минут, – отметил лекпин, посмотрев на большие песочные часы, установленные на помосте в центре зоны. Он взглянул на мощную спину тролля, невозмутимо возвышающуюся все над той же лункой. Эта невозмутимость заставила его задуматься. Другие соревнующиеся пытались подбуриться то к эльфам, то к Железяке, но только к троллю ближе метров десяти никто не смел приближаться.

Осталось минут пятнадцать, клев прекратился, все, теперь бегу по свободным лункам. Сорок девять штук я поймал, – думал Алеф, наматывая леску на ладонь и устремляясь в глубь зоны.

Пусто, пусто, везде пусто, ни в одной из старых лунок поклевок не было. Остальные соревнующиеся вяло перемещались от одной свободной лунки к другой, только тролль, словно скала, так и не двигался с места.

До окончания состязания было ровно пять минут, когда еще один окунек пополнил улов лекпина. Но неожиданно, когда уже опускал пятидесятую рыбу в сумку, Железяка почувствовал, что что-то не так. Сложилось впечатление, что рыба не выскальзывает, а вырывается из его пальцев. И в следующую секунду окунь действительно вырвался. Опустив взгляд, лекпин увидел, как его трофей, пронзенный миниатюрной стрелой с привязанной леской, ускользает по снегу в сторону сидящего невдалеке эльфа.

– Ах ты, ворюга! – вскрикнул Железяка и, не выпуская из рук удочку, метнулся за драгоценной рыбой. Эльф ускорил подмотку, но лекпин оказался провор ней и в прыжке накрыл окуня телом. Когда Железяка поднялся на ноги, крепко сжимая законную добычу, никакой стрелы в окуне уже не было, а коварный эльф как ни в чем не бывало склонился над своей лункой. Осмотревшись, он пришел к выводу, что свидетелей происшествия нет, а выяснять отношения с воришкой – только время терять.

Ну, ничего, потом разберемся, – решил лекпин и поспешил опустить мормышку в лунку.

За оставшееся время он умудрился выловить еще трех окунишек, ежесекундно повторяя про себя, что из-за эльфа потерял несколько драгоценных мгновений, а значит, и одного или даже двух окуней.

Зычная команда Эразма Кшиштовицкого: Финиш! возвестила об окончании соревнований. Участники потянулись к песочным часам, где судьи уже установили небольшой столик с алхимическими весами гномьей работы. Изготовленные по специальному заказу еще триста лет назад, золотые весы с двумя чашами и набором гирек в виде рыб разных пород были гордостью факультета и хранились под неусыпными взглядами особой магостражи в глубоких подземельях факультетского замка.

Стоя в очереди на взвешивание уловов, Железяка слушал объявления результатов и радовался. Уловы были более чем скромные, и с каждым объявлением он все больше убеждался, что должен стать первым.

– Выкладывай рыбоньку, отрок. – Суровый главный секретарь Женуа фон дер Пропст, магистр ордена монахов-рыболовов, подал Алефу вместительную чашу. Лекпин не без гордости высыпал в нее рыбу. Окружающая толпа шумно вздохнула, и тут же некоторые зеваки начали делать ставки на вес улова Железяки.

– Два килограмма девятьсот семь граммов!

– Да, ты пока первый, – фон дер Пропст подмигнул лекпину, – молодец!

Первый, первый. – У Алефа даже голова от радости закружилась. – Я принят! Ведь принимают только первых трех! А я – первый…

– Первый вес – три триста десять, – прозвучало очередное объявление.

Как три триста десять? – не понял Железяка. – Я же поймал два девятьсот семь! И тут он встретился взглядом с улыбающимся гномом Четвеергом.

Ничего, – второй это тоже неплохо, – слегка расстроился лекпин.

– Два килограмма девятьсот сорок семь граммов! – возвестил фон дер Пропст вес эльфа, пытавшегося стащить у Железяки окуня.

И этот нечестный меня сделал! – еще больше расстроился лекпин. – А ведь это именно из-за него я одного окунишку не поймал! Но третье место – тоже зачетное.

– У меня – ровно шестьдесят хвостов! – услышал он вдруг хрипловатый голос.

Ого! – напрягся Железяка. – А у меня-то всего пятьдесят три было… Неужели облом?

Протиснувшись поближе к весам, он увидел, что взвешивают рыбу того самого вампира.

– Два килограмма девятьсот… один грамм! – объявление главного секретаря бальзамом воскресило упавший лекпиновский дух.

– Если бы этот нежить у каждой рыбы всю кровь не высасывал, то он и меня, и тебя бы сделал, – сказал оказавшийся рядом с Алефом эльф-воришка.