Инна Кублицкая - Карми

А на исходе третьего года пришла марка-четыре.

— Марка-четыре. Реальные координаты… — услышали Жикайо и Адмирал слова, сказанные примерно сто сорок шесть недель назад. — Джампер сломался, это ясно. Я сглупил. Надо было мне ждать в точке-три помощи. Теперь поздно. Этот сигнал вы услышите через три года. В глайдере мне столько не просидеть, сами понимаете — ресурс глайдера небезграничен. Я буду прыгать еще. Может, удастся нащупать какую-то закономерность в капризах джампера. А может, я нечаянно запрыгну поближе к Земле. Если повезет, отыщу планетку, на которой можно жить. В любом случае поглядывайте, нет ли от меня марки… — Эрих помолчал. — Мне очень хочется быть уже вместе с вами, когда до Земли дойдет эта марка, — проговорил он. — Но если так не получится, прошу тебя, Жикайо, или тебя, Асьян. Передайте привет Лидии и Томасу. — Пауза. — И еще, ребята… Марки я буду посылать, если окажусь в радиусе десятка световых лет, иначе очень скоро останусь без энергии. А если поселюсь на пригодной для жизни планете, марку вышлю в любом случае. Ну что ж, ребята, может быть, еще увидимся. Конец марки-четыре.

Эта девочка ничем не отличалась от своих сверстниц, если бы не одно обстоятельство: отец ее был король, и, значит, была она принцессой. Правда, за недолгие свои годы (а ей пока исполнилось всего пять лет) маленькая принцесса отца своего не видела: сразу после рождения увезли далеко на север, во владения принца Карэны, отца ее матери. И девочка воспитывалась в его замке, совершенно не нужная своим родителям, потому что король Лаави уже имел двух сыновей.

В замке девочку прозвали Савири, Дама-Льдинка, потому что глаза у нее синие, как лед, а настоящего имени у нее не было, как и у всех знатных майярских женщин; в официальных документах ее именовали Оль-Лааву, дочь Лаави, так как других дочерей у короля не было.

Но хоть и росла Савири никому не нужная, без охраны ей обходиться не пристало, и поэтому было у нее два телохранителя-хокарэма. Два хокарэма — это большая роскошь, но король Майяра мог позволить такую роскошь для своей единственной дочери (для сыновей, впрочем, он отрядил по три хокарэма). И пока маленькая вельможная дама пачкала пеленки или капризничала, отказываясь от молочной кашки, рядом всегда неотступно несли дежурство два человека, каждый из которых смог бы голыми руками победить вооруженного до зубов всадника.

Богам благодарение, никто не покушался на жизнь принцессы; и хокарэмы, которых звали Стенхе и Маву, не имели возможности показать себя в деле.

Маву был очень молод, почти мальчик, хорош собою и франтоват. Вид у него был несколько легкомысленный, но весьма привлекательный для молоденьких горничных, которых он тоже не сторонился.

Стенхе по хокарэмским понятиям был стариком, ему было уже далеко за сорок, но держался он молодцевато. Если он чем-то и щеголял, то это книжной ученостью: в молодости ему пришлось вместе с хозяином провести несколько лет в монастыре, там он поднабрался знаний, и до сих пор сохранил любознательность, получая удовольствие от любой попавшей в его руки книги.

И пока малолетняя принцесса понемногу росла, Стенхе почти все свое время посвящал обучению Маву, а тот в свою очередь предпочитал общество уже упомянутых молоденьких служанок, которые в нем души не чаяли.

В ту пору, когда Савири минуло пять лет, из далекого Гертвира пришла весть о смерти молодого принца Таррау, одного из ее старших братьев. Известие подняло малолетнюю принцессу на ранг выше; это еще не означало, что она может унаследовать престол, но шансы Савири стать королевой значительно увеличились — ее брат, наследный принц Аррин, с рождения был слабым, болезненным ребенком, и все сомневались, доживет ли принц до того времени, когда на его голову возложат корону.

Король в специальном послании своему тестю, принцу Карэне, просил того обратить внимание на воспитание маленькой принцессы, но Карэна и сам уже не мог не думать об этом: шутка ли, получить возможность сделать Верховной правительницей женщину из рода Карэна! Пока Савири отделяли от трона два сына короля от первого брака, об этом не приходилось и мечтать, теперь же, когда преграда внезапно почти исчезла, Карэна уже видел себя регентом при юной королеве.

Он немедленно вызвал Стенхе и истомил того подробной инструкцией о воспитании принцессы. Стенхе покорно поддакивал, имея на эту проблему свою точку зрения, — он уже соображал, как совместить требования Карэны с собственными воззрениями.

— Ну ладно, ступай, — проворчал наконец Карэна, и Стенхе пошел разыскивать принцессу.

Он нашел ее во дворе замка: они с Маву сидели склонившись над выбитыми в каменной плите лунками для ртанавэ. Чуть поодаль на скамье у колодца дремала принцессина нянька.

Маву и Савири поочередно степенно раскладывали свои фишки по лункам. Маву игрок был плохой, Стенхе с ним и играть никогда не садился, но он не ожидал, что Маву такой простак, которому не под силу обыграть пятилетнюю девочку. Савири выигрывала с большим преимуществом: в ее «копилке» уже собралось около двух третей всех фишек,

Маву же тщетно пытался оберечь свои лунки от посягательств принцессы.

— А ты попробуй сам, — возразил Маву на подтрунивания старшего хокарэма, сгребая фишки с плиты.

— Нечестно! — закричала девочка. — Ты не доиграл!

— Да что там, — молвил Маву. — Все равно уж не выиграю. — Он уступил свое место Стенхе. Тот сел, разложил фишки в начальную позицию и посмотрел на принцессу. Савири сказала:

— Начинай, пожалуйста.

Начинающий партию игрок имеет незначительное преимущество над соперником; получалось, что девочка давала ему (ему!) небольшую фору. Улыбнувшись этому, Стенхе начал игру. Он не собирался нянчиться с принцессой, решил сразу показать ей свое умение, но неожиданно обнаружил, что имеет равноценного себе партнера.

Девочка играла быстро, не затягивая пауз, но при этом ухитрялась как-то выстраивать сложнейшие комбинации. У нее не было привычки пересчитывать фишки в своих лунках, но она точно знала их количество, в этом Стенхе убедился, когда она, не давая походить ему, сделала шестнадцать ходов подряд, в заключение забрав две дюжины фишек из лунки Стенхе.

— А? — воскликнул над ухом Стенхе Маву, довольный так, будто сам провернул эту комбинацию. Стенхе молча отодвинул его подальше, чтоб не висел над душой.

Теперь он проигрывал. Это было ясно. Но очень, очень стыдно было Стенхе потерпеть поражение от малолетней девочки.

— Маву, — сказал тогда Стенхе, — сбегай-ка в мой покой, принеси сюда доску для ирранхо.