Валентина Булгакова - Мир Энни Мор

Я почувствовала неприятный холод по всему телу, так как понимала, что я натворила.

В моей голове кружилась куча мыслей. И позитивными их нельзя было назвать. Если бы бабушка была жива, то я непременно побежала бы к ней и всё рассказала. Но здесь и сейчас была только я, мама и прислуга.

Я испуганно посмотрела вниз: она лежала в неестественной позе. Её голова лежала на ступеньках. Руки были раскинуты в стороны, из-за головы стало показываться красное пятно.

Я никогда не забуду эту картину. Я никогда не забуду, что я чувствовала в этот момент. Сердце стучало, будто в тисках: очень медленно и осторожно. На глаза стали наворачиваться слёзы.

— Что ты с ней сделала, говори, неужели она случайно упала с лестницы! Говори же! Ты что, язык проглотила! Твоя мать говорила, что ты 'ведьма'… - на меня орала наша повар. Она первая, кто подбежал к моей маме. Она услышала шум из кухни. Это была старенькая женщина, полная и немного сумасшедшая. Она любила сплетничать и особенно обо мне. Она подбежала ко мне (довольно быстро для старой дамы) и начала кричать. Она звала всех, кто был в нашем доме. Она стала отдавать приказы. Кто-то с ошарашенным видом убегал из дома, а некоторые просто стояли и смотрели на маму, на меня и на стоящую рядом со мной повара. Но я не говорила ей ничего. Мне было слишком плохо.

Она сбежала вниз, где уже собралась вся прислуга, которой стало интересно посмотреть на происходящее. Прислуги в нашем доме было предостаточно: каждая комната была под чьим-нибудь присмотром; люди весь день сновали по дому, вытирая пыль и расставляя вещи по разным местам.

Все они о чем-то говорили, шептались. Они косо глядели на меня, поняв, что я непременно ко всему этому причастна. Одна из женщин уловила мой взгляд и криво улыбнулась:

— Осторожно, дочь дьявола на вас смотрит!

Я посмотрела ей в глаза, в них играли чертики. И кто еще из нас дочь дьявола?

Я не любила всех этих людей. Мне казалось, что все они были в сговоре с моей мамой, потому что относились они ко мне слишком презрительно. Но я старалась не обращать на них внимания. Ведь мне не важно их мнение… Я была занята своими, не самыми хорошими, мыслями.

Кайли — это наша прачка, её я не сразу увидела среди кучи лиц, искривленных ужасом. Да и все они толпились не возле меня, а возле мамы, будто этим они ей могли помочь. Кайли подбежала ко мне и очень тихо, нагнувшись к самому уху, произнесла:

— Бегом иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не приедет твой отец. Я постараюсь их отвлечь от тебя.

Никто тогда ещё не знал, что всё это началось из-за письма. На вид, самое обычное — такие кучами приходят каждому. Но никто не знает, какую новость может принести такое письмо. Это может быть, как и поздравления, потому что ты выиграл приличную сумму в лотерее, так и известие о смерти. И вот самое последнее стало для меня ещё одним шоком.

Суматоха прекратилась, когда приехала скорая. Она увезла мать. Я же заперлась в своей комнате. Я даже не представляла, что будет со мной теперь. Моё сердце отбивало бешеный ритм, в то время как я старалась не думать о произошедшем. После всего этого в мою комнату, где я находилась, начал кто-то стучаться. Но я не знаю, кто это был. Мне было настолько страшно, что я не могла сказать ни слова. Я просто смотрела на свою дверь. Из открытого окна дул прохладный ветер. Но даже ему не удавалось отрезвить мой разум. Стуки прекратились ближе к вечеру.

В ту ночь я не могла уснуть, да и осознать, что произошло на самом деле, мне тоже было трудно. Ночное небо было затянуто тучами, часа в три пошел дождь. Небо плакало вместе со мной. Оно стало единственным моим другом сегодня.

Утром я вышла из комнаты, я не спала, мне было всё равно на моё самочувствие. В доме стояла тишина. Только ночью несколько раз звонил телефон.

Это был 2005 год. На улице стояло лето — июнь, самый прекрасный месяц летом. Мы жили в Штатах, в пригороде Нью-Йорка. Мама вела свой бизнес в Лондоне, поэтому очень часто уезжала туда и оставляла меня дома с отцом, но потом, когда мы с папой подружились, она стала брать и его с собой. Я оставалась с прислугой одна. Но одиночество меня радовало, как ни странно.

Дружила я не со всеми. Я вообще ни с кем не дружила. Только иногда общалась с Кайли. Она была доброй со мной и не считала меня 'ведьмой', хоть мама и говорила это всем. Своё общение мы скрывали от моих родителей. Лишних ссор мне не нужно было. Кайли или Кай было всего 20. Она мне нравилась за свои разговоры. Она никогда не говорила о бабушке, о маме или вообще, о моей семье. Она знала, что я терпеть не могу дождь. В тот злополучный день, когда я чуть не убила мать, она единственная, кто не говорил мне, что я 'ведьма'. И я ей за это благодарна. Слышать это ото всех, кто жил с тобою на протяжении нескольких лет и упрямо всё время молчал… это было не самым приятным. Я благодарю Кай за эти дни, что я провела за разговорами с ней.

Анна не умерла. Я даже удивляюсь, как она осталась жива после этого. Я, конечно, надеялась, что она выживет, но падение было слишком серьезным. Я даже не знаю, смогла ли бы я выдержать такое, но мама смогла. Она даже не стала инвалидом и не сломала ничего жизненно важного. Она оказалась крепче, чем я думала. Я рада этому. Мне не очень хотелось сидеть в тюрьме за убийство матери и объяснять всем, что это был несчастный случай.

В то время, когда она находилась в больнице, никто ни разу не сказал ничего о моём отце. Да и о том письме, ведь из-за него мама так разозлилась. Из-за него она набросилась на меня, как злая собака. Я не знаю, что она хотела сделать со мной этой шпагой. Я не стала думать об этом. Я не хотела делать маму своим врагом.

Через несколько дней, где-то через 5, ко мне зашла Кай и сказала, что отец погиб в автокатастрофе. Я ожидала что-то такое, то есть очень плохое для меня и мамы, но мне даже в голову не приходило, что это что-то случилось с моим отцом. Я его любила. Действительно. В этом мире не осталось больше ни одного человека, кто был бы так дорог мне. Он был моим вторым лучшим другом после бабушки. Он меня защищал. Молодой, перспективный, занимающийся престижной работой… У него были деньги, были связи, и он был добрым. И он был счастлив. Его прекрасные синие глаза, которые достались мне по наследству, его милая улыбка, его красивые подарки — всё это было тем, что, казалось, никогда не должно было угаснуть, умереть. Для меня он был второй попыткой жить! Смерть Сьюзи нанесла мне большую душевную травму, но отец делал всё возможное, чтобы эта травма поскорее затянулась, зажила. И я его не отблагодарила. Я думала, что он будет жить вечно. Но это всего лишь сказки. Я не знала, как он мог погибнуть в автокатастрофе. Папа был прекрасным водителем. Он всегда соблюдал правила, и если он погиб, то это точно не была его вина. Я знала это, как всякий знает, что нельзя совать руки в розетку.