Айше Лилуай - Возрождённый

 Глаза Сильфарина засияли от восторга.

 - Рельм? О, я слышал о рельмах от моей названной матери! – Мальчик улыбнулся. – Так вот вы, оказывается, какие… И все же ты чем-то похож на вумиана: у тебя тоже есть темное пятнышко под нижней губой.

 - Ах да. – Ругдур машинально схватился двумя пальцами за подбородок и дотронулся до небольшого черного пятна вроде родинки. – Говорят, это след дьявола, который тот оставил на нас еще при зарождении народов; отпечаток темной половины души, что живет в каждом и имеет право на существование; свидетельство того, что наши предки родились в этом мире. Но у тебя… у тебя такого пятна нет, дружище. И ты ведь тоже не вумиан, верно?

 Сильфарин резко выпрямился. Смотрящие на рельма глаза еще сильнее потемнели, а взгляд их стал твердым и блестящим, как алмаз.

 - Я бы сказал тебе, кто я, если б не знал, что ты мне все равно не поверишь.

 Ругдур улыбнулся, оперся руками о стол и подался вперед, так что лицо его оказалось на одном уровне с лицом мальчика.

 - А ты попробуй, вдруг поверю, - Он подмигнул Сильфарину одним глазом. – Я на своем веку, знаешь, как много успел повидать?

 Взгляд Сильфарина на краткое мгновение метнулся мимо Ругдура в сторону Нейлана, затем пробежался по залу, остановился на владельце таверны и вернулся к любопытному собеседнику.

 - И ты поверишь мне, даже если я скажу тебе, что я человек? – спросил мальчик.

 Ругдур рассмеялся и откинулся на спинку стула: раз этот паренек шутит, значит, можно расслабиться и не думать пока о том, кто за кем и зачем пришел.

 - Ну, такому-то я не поверю. Это уже чересчур неправдоподобно, малыш. Но что-нибудь, что смахивало бы на истину, проглочу запросто. Так что говори, не стесняйся.

 Сильфарин едва заметно улыбнулся, однако в выражении его лица было что-то такое, что напрочь отбило у Ругдура желание смеяться. С видом терпеливого учителя мальчик медленно произнес:

 - Как раз это я и хотел сказать тебе, Ругдур. Я человек.

 … Они смотрели друг другу в глаза и просто молчали. Блики от огня отражались в глубоких глазах мальчика…

 Только глаза ребенка могут так блестеть. Словно золотая чешуя морского змея, мелькающая в глубине океана, словно далекие огоньки от двух незатухающих факелов в ночи…

 Да только ночь скрывает многие тайны, незримые под покровом тьмы и исчезающие, словно дым, с приходом утра, а манящая глубина холодных соленых вод лишь тем, кто сгинул в ней навсегда, открывает путь к своим драгоценным сокровищам.

 И Ругдур смотрел на эти огоньки сквозь скрывающую их черноту, слыша зов темной тайны, боясь потянуться ближе к кромке воды и упасть в тихий омут, боясь протянуть руку и отдернуть черный полог ночи.

 Страшась увидеть за этим пологом то, что подтвердило бы заявление Сильфарина, Ругдур предпочел поверить ему на слово.

 Чужая кровь…

 Не зря он почувствовал это.

 - Но как? – очень тихо спросил рельм. – Как ты можешь быть человеком? Ведь люди… они…

 - Безумные и кровожадные создания, чья воля находится во власти мрака? – решительно закончил за смутившегося Ругдура Сильфарин. – Говори так, как есть, я не стремлюсь избежать этой правды.

 Ругдур прочистил горло и глубоко вздохнул.

 - Я верю тебе, друг. Но вот только ты совсем не похож на человека.

 - Потому что при рождении меня очистил Рунн, - объяснил мальчик. – Так мне рассказывала моя названная мать Тайша из народа вумианов.

 - Так вот почему у тебя нет того самого знака, - проговорил Ругдур, снова хватаясь за пятно у себя на подбородке. – Твои предки зародились за пределами нашей Вселенной…

 Сильфарин только кивнул.

 В наступившем молчании он решил доесть свой остывший ужин, а Ругдур снова обернулся в сторону Нейлана и, видя его угрюмое и в то же время удивленное лицо, с улыбкой показал ему большой палец, хотя смутное чувство все же оставалось в его душе.

 То ли тревога, то ли приятное волнение…

 «Мне все равно», - подумалось Ругдуру, и он посмотрел на мальчика, который закончил свой ужин и теперь выжидающе разглядывал рельма.

 И кто это потянул Ругдура за язык рассказать гостю о приближающемся торжестве?

 - Завтра мы, рельмы, устраиваем ярмарку в честь рождения Алиата, сына нашего вождя. Думаю, тебе будет интересно посмотреть на все это, маленький странник, прежде чем ты пойдешь дальше искать свой незримый Свет.

 Сильфарин улыбнулся.

 - Спасибо, Ругдур, я обязательно приду на ваш праздник. Только ответь мне сейчас на один вопрос…

 - Говори.

 - Скажи: почему у меня такое предчувствие, что я тебя еще увижу и что ты… со мной как-то связан?

 Молодой рельм едва удержался от того, чтобы не брякнуть: «Я могу задать тебе тот же вопрос, малыш». Однако вместо этого он просто пожал плечами:

 - Затрудняюсь ответить. Кто его знает?

 И он выдавил натянутую улыбку.

 - Может быть, это чья-то светлая рука вела меня в эту таверну? – задумчиво произнес Сильфарин.

 - Может быть, - отозвался Ругдур. – Знаешь, не надо об этом думать. Над нами, маленькими земными созданиями, столько небесных сил… Тут состаришься, пока разберешься, что куда тебя привело. Не знаю, кто руководит мной – я просто стараюсь жить так, как мне кажется правильным на данный момент. Здесь и сейчас. Понимаешь?

 Мальчик заглянул ему в глаза.

 - Ты без страха и сомнений ступаешь на тот путь, который предлагают тебе небеса. Возможно, именно поэтому ты и был послан мне…

 Рельм вздрогнул и почувствовал, как замерло сердце в груди.

 Он пришел за мной.

 Почему Ругдур был так в этом уверен?

 Может быть, потому что так ему сказали глаза человека?

 Нет. Не надо об этом думать. Не надо…

 Ругдур оперся руками о стол и поднялся.

 - Тебе есть где переночевать-то, малыш?

 - Нет, но я найду…

 - Ясно. Пошли.

 Утро выдалось превосходное. Прибывший на пиршество ветер легкими стопами пробежал по высокой траве, пригибая ее к земле, разогнал облака и взмыл в прозрачную голубую высь – туда, где жаворонки, вестники солнца, заливались дивным пением, встречая рассвет. Первые лучи заскользили по осеннему багрянцу и золоту листвы, и невысокие деревянные дома как будто открыли глаза после сна, когда пробудившиеся рельмы начали открывать ставни навстречу утру. Деревня понемногу оживала.

 В нескольких милях от нее, на холме, возвышались каменные стены крепости Аруман, той самой, где вождь рельмийского народа – Колириан Нантестер – построил свой роскошный дворец. Именно вокруг Арумана появлялись первые селения рельмов в те времена, когда народ этот только начинал осваивать искусство строительства. Теперь же границы тех земель, что были подвластны Нантестеру, значительно расширились, а потому лишь немногие, те, что жили ближе к центральной крепости, подоспели к началу знаменательной ярмарки.