Андрей Грин - Десять Голосов Правосудия

– Вот именно поэтому-то меня и называют Оракулом. Я знаю, что произойдёт…

– Ну, я так не играю, скучно с тобой… Может, пойдём, выпьём? Или к девчонкам? Как ты на это смотришь? Нет, ты не подумай. Я вовсе не пытаюсь, вновь попробовать, тебя перетянуть на сторону нашего племени, просто -подружески отдохнуть предлагаю.

– Я без повода пить не стану, да и тебе не советую, -твоей печени уже давно тебя придушить хочется, а пойдешь к нашим девчонкам, будет драка.

– Ой, нашёл кого пугать дракой. Иди, муху навозом припугни.

– Ну, смотри, как знаешь. Дело твоё. Да, есть ещё кое-что… Пришло время сказать тебе это – нам пора готовиться. Скоро, нам с тобой, предстоит очень дальний путь, самое опасное в нашей жизни путешествие…

– Нам?

– Тебе и мне, и ещё нескольким людям, которых мы пока не знаем…

– А говоришь, пить не будешь… Уже, видимо… Или это ваши травки с Симо, так действуют?

– Я говорю серьёзно. И ты сам знаешь, что с тобой мне не до шуток.

Искуситель прекрасно это знал, и отчётливо понимал, что, сказанное ему Оракулом, уже было предрешено. Значит, так встали звёзды, значит, так он прошёл свой путь до этого момента. Если бы это ещё можно было изменить, Оракул бы не стал тратить слова и время, рискуя своей репутацией и именем.

Их нельзя было назвать друзьями, но и врагами они уже давно не были. Они были достойными соперниками, и в поединках, друг против друга, всегда дрались с честью, уважая силу соперника. Оракул был прорицателем своего племени, племени Ясного Взора, опытным воином, и происходил из древнейшего рода, чем всегда гордился. Искуситель был молодым воином, из, когда-то враждующего с Оракулом, племени Взора Смерти, ныне мирно соседствующем. Искуситель сгубил немало выдающихся воинов, и прозвище своё, он получил именно в бою, -за любовь к использованию обманных уловок и гипнотических наваждений, а не только, за его греховодный образ жизни. Прозвище так закрепилось за ним, что настоящее его имя – Аластар, многие просто не помнили.

Бывшие соперники развернулись спинами друг к другу. Сделав несколько шагов по тёплому камню, Искуситель исчез, оставив лишь след в воздухе, от воронки телепорта. Оракул, сотворив немыслимую фигуру из пальцев, и прошептав что-то себе под нос, стал спускаться к своей хижине. Он медленно парил в воздухе, на небольшом расстоянии от поверхности горы, порой, принимая идеально горизонтальное положение. Со стороны казалось, что между ним и горой образовалась воздушная подушка, не дававшая ни приблизиться к поверхности, ни отдалиться от неё. Оракул приблизился к хижине, встряхнул пальцы, и шагнул на землю. Уже заходя в хижину, он поднял глаза на вершину. Всё, что он успел заметить, – это свежий след от воронки телепорта.

Прозвище так закрепилось за ним, что настоящее его имя – Аластар, многие просто не помнили.

Бывшие соперники развернулись спинами друг к другу. Сделав несколько шагов по тёплому камню, Искуситель исчез, оставив лишь след в воздухе, от воронки телепорта. Оракул, сотворив немыслимую фигуру из пальцев, и прошептав что-то себе под нос, стал спускаться к своей хижине. Он медленно парил в воздухе, на небольшом расстоянии от поверхности горы, порой, принимая идеально горизонтальное положение. Со стороны казалось, что между ним и горой образовалась воздушная подушка, не дававшая ни приблизиться к поверхности, ни отдалиться от неё. Оракул приблизился к хижине, встряхнул пальцы, и шагнул на землю. Уже заходя в хижину, он поднял глаза на вершину. Всё, что он успел заметить, – это свежий след от воронки телепорта.

До Дня Цветущих Деревьев оставалось совсем мало времени, чтобы всё успеть…

«Пепел… Серый пепел, с лёгким привкусом неизбежности и тяжёлым запахом несбывшихся надежд. Пепел. Он оставляет после себя лишь горечь на губах, и нет никакого способа избежать постыдных слёз» -завороженная зрелищем тихо догорающей ветки, Шет смахнула с тонких пальцев сероватую плёнку и подняла голову.

«Всё, решено. С этих пор буду попадать в плен только эльфам – у нас самые комфортные узилища. Тихо, светло, спокойно. Да и сама… кхм… Камера из дерева» Эс-Лахар окинула взглядом переплетенье веток и золотистых листьев.

Шет вздохнула и, поморщившись, потянулась почесать левую руку, но вовремя опомнилась. «Нельзя расчесывать иероглиф – иначе всё затянется еще больше», всплыли в памяти слова отца.

Верно говорят – век живи, век учись, а всё равно дураком умрёшь. Уже шестнадцать лет Шет жила в городе орков, но так и не удосужилась узнать, что означает принятие последнего вздоха умирающего орка. Поэтому и удивилась, получив приглашение от Старейшины, самого загадочного и сильного из Совета Орков. Стать чьим-то душеприказчиком, причём не по своей осознанной воле и, не имея возможности прерваться хоть на день… Не слишком приятная судьба, правда? Сирота, из милости подобранная бездетной семьёй орков в возрасте четырёх лет помнила лишь пепел на месте своего дома и темноту чужого леса.

Шет и так была загружена уроками в Военной Академии Орков – свой выбор, кстати! – а теперь ещё и эта… Работёнка.

Слава Серану, родители были людьми умными и сразу же заметили «проявление» последнего вздоха Ран-Гора. Дело в том, что быть «наймитом» -принявшим последний вздох – имеет одну очень неприятную особенность. Пока долги и желания умершего ещё висят на тебе тяжким грузом, в тебе живёт этот самый вздох и иногда заявляет о себе. Довольно громко заявляет, надо признать.

Сначала на коже появляется красноватое пятно, потом оно начинает бешено чесаться, и, в конце концов, принимает форму иероглифа. А какого – зависит от характера «найо» -самых больших долгов и самых сильных желаний. Как только займётся рассвет, в сознании всплывает голос умершего, мерно говорящий об очередном долге. И так день за днём, пока последняя воля не будет исполнена, и счастливая душа не отправится пировать в кровавые чертоги Серана. В общем, в эти дебри глубинной магии орков лучше не соваться – хлопот потом не оберешься. В этих «лесах» мог заблудиться даже Совет племени, полным составом.

Но была надежда, что конец мучений близок – это подтверждалось размерами зудящего пятнышка, принимающего всё более отчётливую форму. Шет оплатила столько долгов Ран-Гора, что уже сбилась со счёта. Желания и долги были странны и удивительны, никоим образом не напоминая те, с которыми другим «наймитам» приходилось иметь дело. Некоторые стоили пары монет, другие – долгого разговора, а иные требовали напряжения духа и тела. Шет радовалась тому, что не отлынивала от уроков в Академии.