Наталия GEMMA - Чернокнижница

— И в чем сие действо заключается? Ну, получение этого разрешения? — мрачно пробурчала я.

— Все очень просто! Проводятся соревнования между учениками. — Фориус широко улыбнулся:

— Кого убьют, тот и проиграл!

Гы, действительно, просто! Мне нравится!

Наставник едва не шарахнулся от моего внезапно просиявшего лица, но усилием воли сдержал недостойный порыв, и сурово оглядев меня с головы до пят, строго сказал:

— И, Мартьяша, прошу вести себя прилично! Не хамить, без причины не колдовать и, самое главное, руки не распускать!

На что он намекает? Я обиженно надула губы. На прошлом приеме я ущипнула того парня за попу, потому что он меня провоцировал! Задницу так выпятил, что и мне завидно стало! Откуда же мне знать, что он такой неженка? Щипок легкий вышел, а он взвыл так, как будто я ему, по крайней мере, что-то важное оторвала! И бегал потом за гостями по залу с воплями, что я ему синяк на заду поставила, пытаясь периодически оный продемонстрировать!

Чем ближе мы подъезжали к замку — месту сбора чернокнижников, тем более мой наставник почему-то нервничал. Уж не знаю, чего переживать? Я вот совершенно спокойна…впрочем, я тренированная, с тех пор, как свалилась случайно в разрытую могилку и разогнала на фиг ее жильцов (а настроение было плохое! платье порвала, пока летела!), меня вообще ничего не волнует. Или он беспокоился за того оборотня, которого я оседлала? Ну, да, я ехала на верфольфе. Но тот сам виноват! На глаза мне попался, вот я его и оприходовала. Какая разница, на коне ли, на волке? Все одно четвероногое и скачет. А повозки всякие я не люблю. Скучно.

— Мартьяша, да отпусти ты несчастное животное! Он хрипит уже! — с явным состраданием прокричал в окошко кареты Фьориус.

Я с подозрением посмотрела на своего мага: он намекает, что я тяжелая?? То есть, много вешу? Я, по его мнению, толстая?! Но посланная мне вдогонку извинительная и немного кривая улыбка чернокнижника меня успокоила, а-а, за зверя переживает…Экий чувствительный, право! Интересно, он перед жертвой никогда не извиняется за предстоящее убийство, нет?

Хотя согласна с ним, оборотни нынче хилые пошли… На самом деле, что такое день стремительного бега с поклажей в виде меня? Ерунда! А смотрите-ка, волк задыхается, уже и пошатываться начал…

О, приехали! Отлично, пора ноги размять, попу расправить…

— Мартьяша, твое средство передвижения, похоже, сдохло, — обрадовал меня наставник, как только мы с ним оказались перед входной дверью в замок. Я обернулась: оборотень, уткнувшись носом в пыль, лежал, вытянув конечности, абсолютно неподвижно.

— Фьориус, да он только выглядел молодым и крепким, а вообще, болезненный какой-то, бедняга, — я скорбно поджала губы, обозревая лицо моего мага, приобретающее при каждом моем слове все более недоверчивое выражение. — Смерть для него лучший выход, все равно в клане его рано или поздно прибили, — с пафосом закончила я.

Наставник поперхнулся, словно хотел что-то сказать, но вдруг резко передумал. Однако его бормотание я умудрилась расслышать:

— Ага, болезный, как же… это в него я раз по весне серебряным кинжалом попал, причем почти в сердце — и то выжил…а здесь…помер от девки-малолетки…Заездила хорошего парня с клыками и хвостом! Охо-хо, что-то будет на смотре!

— Это что? — холодно осведомился мой наставник.

— Гм…гхм…мм…э-э…, — подробно и с чувством ответил я.

— Я вижу, что животное, почему оно в моем доме? Избавься немедленно! — Как вы можете так говорить? — завопил я в голос, с ужасом отмечая перекосившееся от неудовольствия лицо мага.

— Оно, то есть, она — мой лучший друг!

— Хервин, ты когда напиться успел? Да еще с утра! Подросткам категорически запрещено издеваться над своим организмом! Да еще таким изощренным способом — хмельными напитками…

— Ага, то есть, вам можно над своим организмом издеваться, а мне нет?? Это дискриминация! — воинственно выкрикнул я, забывая предыдущую тему спора напрочь.

— Ты все-таки пил? Понимаю тогда, почему ты притащил Мурчу… «то уродливое создание в дом! В пьяном виде все кажутся намного симпатичнее… даже ты.

Я слегка попятился от мечтательного взора собственного учителя, но взял себя в руки. В конце концов, я никогда не верил тем слухам, которые про него распускали всякие несознательные личности!

— Господин, но она на самом деле миленькая, посмотрите, какая мордочка, а пузико, — я воспользовался излюбленным методом — начал ныть.

Брезгливая гримаса, исказившая физиономию Грайзела, заставила меня засомневаться в правильности применяемого способа убеждения, но я набрал больше воздуха в легкие и заорал, что есть мочи:

— Она умная, она понимает человеческую речь, прошу вас, сэр, пожалуйста, разрешите мне ее оставить, я буду усердно учиться, ну, пожалуйста-а-а-а! Наставник хмыкнул:

— Ради какой-то лесной уродины ты готов пойти на эдакие жертвы? Забавно, забавно… Ну, вот что, голубчик. Я разрешу тебе оставить зверюшку… Однако тебе придется действительно постараться, в будущем… И для начала ты поедешь со мной на ежегодный сбор чернокнижников.

Я открыл рот и тут же закрыл его. Может, я погорячился насчет домашнего животного? В конце концов, у нас есть ручная гиппопопа… (Нечто вроде живой горы, здорово напоминающей…э-э…пятую точку, только с ушами…)

— Вот и славно, — добродушно заключил мой учитель, приняв мое длительное молчание и интенсивное помаргивание глазами за согласие. И потрепав меня по плечу, ласково добавил:

— Выезжаем послезавтра. Оденься поприличнее и… хм… прихвати те шортики… гм… сиреневые.

Я машинально кивнул, и уныло побрел к выходу, терзая по холке своего новоприобретенного зверька. Уже возле двери я остановился. Минутку… Ка… Ка-акие шортики?! Зачем мне — шортики?! Да еще столь пакостного цвета?! Я застонал, схватившись за голову: так слухи вовсе не слухи?! И Грайзел — голубой?! Голубой чернокнижник?! Даже одно словосочетание способно устрашить врагов! А я всего лишь ученик…

— Хервин, ты еще не ушел? Не желаешь провести тихий вечер… до утра… со своим старым, и, смею надеяться, любимым наставником? — в глубине спальни что-то подозрительно загрохотало.

Я подпрыгнул на месте, словно мне в зад воткнули вилку, и, потянув драгоценную Мурчу за хвост, вылетел наружу, вопя на ходу: