Земля Четверых (СИ) - Ерма Фау

— Почему я всё ещё жив? — Эван не спешил подходить ближе. Собственная шкура ему была дороже потрёпанного дневника, да и мрачный, жестокий взгляд охотника не внушал ему доверия.

— Потому что я не хотел тебя убивать. — ответ был по наивному простой и добродушный, охотник продолжал держать дневник так, чтобы парень мог его взять. — Поверь, если бы я хотел твоей смерти, ты бы не проснулся. — он вновь продемонстрировал пачку сигарет, которую стащил у юноши во сне.

Эван решительно сделал шаг навстречу черноволосому, и выхватив дневник, тут же отошел в сторону. Проверив, на месте ли содержимое, он вновь недоверчиво посмотрел на незнакомца. Тот не сдвинулся с места и на миллиметр.

— С… Спасибо. — неуверенно сказал парень, пряча книжку в карман сюртука.

«Что тут вообще происходит? Почему он ещё не изрезал меня на полоски серебряным мечем, или хотя бы не связал? Что у него за странный акцент? Это точно бездушный охотник, вселяющий ужас в сердца людей? Может ему за живого меня больше заплатят?»

— Не за что. — коротко ответил черный, выбрасывая в оконный проём окурок сигареты.

— Ты же пришел сюда не просто, чтобы вернуть мне дневник? — Эван спрятал отцовский нож в небольшие ножны на поясе, но всё ещё был готов в любую секунду уклонится от неожиданной атаки. — Чего тебе нужно?

— Поговорить хочу… — развёл руками Мастер. — А там посмотрим. Как я уже сказал, сражаться с тобой намерений пока не имею.

«Что он, чёрт побери, такое несёт? Поговорить?»— очень уж парню не понравилось слово «пока». — «Нет уж, если это чучело сумело так быстро меня найти, то и настоящий охотник сюда явится с минуты на минуту. Мне резко перехотелось умирать, и задерживаться тут я более не намерен.»

— Нет. — отрубил парень. — Спасибо тебе за дневник… И прощай. — он развернулся и молча направился прочь.

— Не хочешь перекусить? — бросил ему вслед черноволосый. — Я угощаю.

Эван встал на месте, чувствуя как вновь недовольно бурчит его желудок.

«Сейчас бы глазунью с беконом и стакан свежего сока…» — у него во рту начала собираться слюна, а живот заурчал ещё громче. — «А у меня ни копейки в дырявом кармане…»

— Пока направлялся сюда, прошел мимо небольшого кабака. И сигареты там тоже продаются…

Заведение это было не из лучших, даже для своего бедного района. Пивнушка на подвальном этаже старого, кирпичного дома, с выгоревшей на солнце вывеской «У Винса», и решетками на мутных окнах-бойницах. Внутри было довольно чисто. Отсутствие бегающих по полу тараканов уже радовало глаз. Кирпичные стены были украшены незамысловатыми картинками в дешевых рамках. Старые бочки вместо столов были окружены грубо срубленными стульями и табуретами.

Хозяин — худощавый, бородатый мужичок в льняной рубашке и кухонном фартуке стоял за скудным подобием бара с десятком бутылок дешевого спиртного на деревянной полке. Он крикнул было что-то в духе — «Рано ещё кутить, приходите позже…», но спустя секунду чуть не подавился собственной бородой, завидев вошедшего через узкий дверной проём мужчину в плаще и большой шляпе.

— Завтраки подаёте? — коротко спросил черный, за которым внутрь неуверенно забрёл молодой юноша с перебинтованной русой головой.

— Д… Да… В… Ваша милость. — побледневший хозяин резко уменьшился в размерах, прижавшись спиной к стене. По его лицу начал обильно течь пот. — Чего… изволите… господин?

— Глазунью с беконом. — охотник указал парню на стоявший у дальней стены «столик».

Хозяин лишь молча закивал головой.

— И стакан сока! — бросил за спину парень.

— И стакан сока. — добавил черный.

— Сею же минуту… — мужичок тут же сбежал на кухню, захлопнув за собой массивную дверь.

— Ну что же… — сняв шляпу, Мастер сел напротив парня. Он достал из сумки какую-то папку, и положил её на бочку. — Эван Ричард… — медленно протянул он, будто смакуя на губах это имя.

— Попрошу впредь меня так не называть. — резко перебил его парень.

Брови охотника самую малость приподнялись, в ожидании объяснений.

— Меня всегда тошнило от этого имени. — Эван пододвинул поближе глиняную пепельницу, поджег спичкой последнюю из пачки сигарету и глубоко затянулся. — Тупое имя, словно от него все неудачи. — он погасил спичку и выдохнул облако сизого дыма. — Ещё и фамилия «ненастоящая». Отец в молодости её себе взял… Хотел в высшее общество пробиться, только вместо этого ему на войне череп пробили. «Не ту сторону выбрал» — дед мне так рассказывал. Уж очень он не хотел, чтобы я в военную академию поступал, и видно не зря… — парень стряхнул пепел и вновь приложил сигарету к губам.

— Соседка твоя говорила, что ты не куришь. — ехидно заметил охотник.

— Тёть Тамара? — Эван скривился как от зубной боли и опустил взгляд. — Не хотел её расстраивать. На моём месте любой бы курить начал. Сигареты хоть немного охлаждают голову и нервы… — он резко потупил взгляд. — Как она там?

— В добром здравии… Твои «подвиги» в училище её знатно перепугали и подставили, но сейчас ей уже ничего не грозит. Охотники за одним и тем же человеком дважды не приходят.

— Хорошо. — с бледной тенью радости бросил парень.

— Что касается подвигов… грудь не болит?

Эван не сразу понял о чем речь, но тут же ухватился за то место, куда вошли пули. Даже лёгкого дискомфорта он не ощутил.

— Нет. — ответил он.

Тут к ним подскочил хозяин заведения с тарелкой яичницы и стаканом свежего сока на подносе. Он дрожащими руками поставил еду перед парнем и хотел было вновь убежать, но охотник резко схватил его за рукав. Мужичка чуть было удар не хватил.

— И пару пачек сигарет, пожалуйста. — черный указал на лежавшую на столе пустую упаковку. — Вот таких.

— С… Сею же минуту… — тот судорожно поклонился и тяжело дыша убежал.

— Так о чём ты хотел поговорить… Мастер? — решился спросить юноша, потушив сигарету о пепельницу, приступая к неспешной трапезе.

— Расскажи мне свою историю… — он хотел было вновь назвать парня по имени, но вовремя одёрнул себя.

— Да что тут рассказывать. — устало начал Эван, запив толстый кусок бекона соком. — На столе лежит папка с моим досье из академии. Мой дневник ты уже наверняка несколько раз перечитал, на месте той бойни, что я устроил был. У тебя все факты на руках, чего ещё надо?

— Было бы мне достаточно, мы бы здесь не сидели. — прохладно ответил Мастер. — Хочу услышать твою версию. С подробностями… — уточнил он. — С самого начала.

— С самого начала говоришь?.. — парень тяжело вздохнул, вновь глотнул соку и продолжил. — Ну ладно… Родился и вырос я в этом тоскливом, мрачном городе, который все почему-то называют «Крепость», хотя сюда постоянно проникают всякие твари из-за стен. Жил я без родителей, с дедом и бабкой. Но и та потом скончалась. Сколько себя помню, всегда со мной происходило что-то странное, с самого раннего детства. Раны на мне заживали, как на собаке, да и болел я редко. Не могу описать те ощущения, что постоянно меня преследовали… Люди меня сторонились, учителя в школе относились с презрением… хотя я до сих пор не понимаю, почему? Найти друга — это для меня, что отыскать самородок в навозе… — он с грустью на лице улыбнулся собственной шутке, уплетая безвкусную яичницу. Безвкусную не по тому, что даже такое простое блюдо повар умудрился испоганить, нет. Всё вокруг, в том числе и вкусы резко потеряли для него в красках. — Да и… честно говоря, не особо я пытался завести друзей: мне почему-то всегда казалось, что я не одинок… В одиннадцать лет начали проявляться первые признаки этого «проклятия». — он допил остатки сока. — Первый год всё было не так ужасно. Снились всякие там… бредовые сны, кошмары. Дед говорил, это всё усталость из-за школы… Но потом они начали приходить всё чаще, вплоть до того что я ночами уснуть не мог. Всегда одно и то же. Мне даже наяву всякая чертовщина покоя не давала… В двенадцать я начал рисовать, чтобы выпускать пар… — он вздохнул. — А позже и курить. В школе надо мной часто издевались. С тринадцати лет, когда эта «штука» начала рваться наружу, мне приходилось молча терпеть унижения и побои, чтобы не сорваться. Тёть Тамара сразу поняла, что со мной что-то не так, но не смотря на это, всегда была ко мне добра. Даже когда увидела меня однажды… с превращенной рукой… — Эван с трудом проглотил последний кусок бекона, что горечью обжег его горло. На душе было ужасно тоскливо, а в груди словно образовалась разъедающая душу пустота. — Ты знаешь, что она сделала?.. — спросил юноша. Одинокая слеза скатилась по его щеке. — …Она подошла ко мне… Обняла, и сказала… что всё будет хорошо… А я ведь с ней даже не попрощался… — он вытер намокший глаз и решительно взял себя в руки.