Отсекая лишнее (СИ) - Брюханов Данил

Очень скоро, почти мгновенно повеселев, Илья принялся за завтрак, оставив размышления о своей генеалогии до лучших времен. Какой вообще в этом смысл, если разобраться?

Где-то в середине процесса по аннигиляции завтрака, четко и ясно, сама-собой, пришла железобетонная уверенность в том, что на родину, таки, надо лететь как можно скорее. Тоска, почти материальная, ощутимым физическим грузом прицепилась к чему-то внутри. Какому-то органу, где жила душа, если вообще был такой орган, и эта самая душа существовала. Неважно. Кручина, зеленая родненькая кручинушка, как из сказок про Ивана Царевича, клещами вцепилась в то, что называлось Илья Бельштейн и причиняла оному сейчас самые настоящие физические страдания. Вот так вот, одномоментно и внезапно. Как говориться, ничего не предвещало беды.

Доев завтрак, не в силах противостоять или, более того, осмыслять природу поразившего его недуга, хакер поднялся в номер, упал на кровать и открыл ноутбук. Он быстро ввел в адресную строку первый трэвел-сканер, который пришел на ум. Дальше в левом поле вбил «Джакарта», в правом — «Москва» и бездумно кликнул на ближайшее число. На сегодня билетов не было, но были на завтра. Выпал список рейсов и авиакомпаний. Апатично, не обращая внимание на перевозчика и цену, а лишь на время полета, Илья ткнул курсором в самый быстрый рейс. Хром помнил и бережно хранил всю информацию о владельце, поэтому процесс заполнения данных о пассажире занял 2 секунды. Следующее — окно оплаты. Браузер услужил и здесь, раскрыв выпадающий список сохраненных карт. Илья куда-то снова ткнул, на телефон пришла СМС с одноразовым кодом. Четыре цифры превратились в звездочки на мерцающем экране, следующая СМСка возвестила о списанных за билет средствах.

Сделав дело, он вышел на балкон и закурил. Первой мыслью было разбомбить еще один, подаренный тем странным дедушкой косячок, но вспомнив о странном сне, ужаснувшись, Илья мысль эту от себя отогнал. Задымил обычной сигаретой. Дым заполнил голову и сделал мысли в ней менее явными и контрастными. Стало легче. В сущности, просто оставалось дождаться завтрашнего утра. Благо рейс вылетал рано.

Следовало как-то проститься, что ли, с, в общем-то, милой ему страной. То, как внезапно стали бесить его местные жители, Илья списывал на эффект от странной, забористой травы или на сентиментальность, которая, видимо стала бесконтрольно проявляться в характере с возрастом. Вообще, надо сказать, Илья слышал о чем-то подобном от друзей — эмигрантов, его соотечественников. Чувство, испытанное им только что, поражало почти всех русских, долго находящихся вдали от родины. Они могли бесконечно хаять ее на публике и в цифровом пространстве, плакаться друзьям и родным о том, как тут все плохо и невозможно жить, но на деле, спустя N-ное количество времени заграницей, редкого русского не накрывала тоска по отчизне. «Родное антипространство», — как сказал один популярный лысый рэпер, тоже из этой странны, что характерно. Илья этого рэпера знал, более того, был одной с ним национальности.

Так или иначе, сходить к океану на прощание казалось хорошей и правильной идей. Кто знает сколько еще он этот океан не увидит. Сказано — сделано, впрыгнув в свои купальные шорты, повесив полотенце на плечо, Илья вышел из номера.

На пляже все было по-прежнему: ряды шезлонгов, навесы для бледных, боящихся солнца «аристократов», и, конечно тот самый бар с вкуснейшими коктейлями. Бельштейн скинул тапочки. Белый, рафинированный песок позволил ступням приятно в себе утонуть.

Илья взял свободный шезлонг и поволок его на свое излюбленное место. Ножки белой, лакированной конструкции оставляли за собой борозды на песке. Дойдя до привычного места, установив кресло и повесив на спинку полотенце, он отправился к бару за чем-нибудь вкусным и прохладительным.

Как только он удобно расположился на шезлонге, время потекло неторопливо и будто бы огибало фрилансера, потеряв к нему всякий интерес. Илья сделал пару глотков коктейля и закрыл глаза. В такие моменты отдыхающий у воды подобен камню на дне быстрой реки. Ее воды огибают камень, оставляя тот неподвижным и непотревоженным, затрагивая лишь самую его, микроскопически тонкую поверхность. Так и время огибает человека. Человек забывает о нем, перестает придавать значение и переживать, позволяя жизни просто идти своим чередом. Блаженство и спокойствие. Отдых и отсутствие мыслей.

Но что это? Сквозь закрытые глаза Илья почувствовал, как к нему вдруг пробилось будто бы магнитное притяжение. Эта сила тянула его прочь от берега, туда в волнующуюся массу вод, но отнюдь не для того, чтобы сверкающей яхтой скользить по её поверхности. Сила тянула сознание дальше вглубь, под воду. Туда, куда не способен пробиться свет. Чувство это было сродни тяжелому опьянению, когда ты хочешь уснуть, но стоит тебе закрыть для этого глаза, как ты, вместе со всем миром начинаешь кружиться, и тебя засасывает в воронку собственной головы. Приходит тошнота, спать невозможно и единственным спасением будет снова распахнуть веки, убегая от поврежденного дурманом восприятия.

Точно так же было и сейчас, Илья открыл глаза, потер лицо руками, пытаясь отогнать наваждение. Сел вертикально, затем встал, огляделся. Бармен за стойкой смотрел на него, видимо обратив внимание на резкий подъем и судорожные действия. Взгляды встретились, бармен отвел взгляд, принявшись дальше протирать высокий пивной бокал. Магниты, увлекающие в море, чуть ослабли, но в целом притяжение осталось. Как будто бы с этой минуты между Ильей и океаном возникла какая-то странная, необъяснимая связь. Или даже не с океаном, а тем, что он скрывал. С чем-то, что он скрывал. А скрывал он предостаточно.

Снова вспомнился ночной кошмар. В сознании ярко прорезался тот огромный монстр на дне. Мелькнул на одно мгновение. А затем притяжение прошло. Илья понял, что может теперь снова вернуться на шезлонг и спокойно продолжать отдыхать. Первый раз в жизни он серьезно задумался над тем, чтобы завязать с наркотиками. Пусть даже и самыми легкими и экологически чистыми.

Так Бельштейн просидел почти два часа. Мыслей не было. Просто не хотелось думать. Голова была как в тумане. «С одной стороны и думать то особо не о чем», — повел Илья неторопливый и ленивый внутренний диалог, — «А может я просто устал от хорошей жизни, если такое вообще возможно?» Вот и все, что пришло ему в голову перед тем, как он собрался уходить с пляжа. Даже коктейль не допил. И купаться сегодня не стал. Он пока боялся себе в этом признаться, ведь мысль была бредовой и смехотворной, но на океан он теперь до конца жизни будет смотреть по-другому.

Остаток дня прошел без происшествий, да и вообще без каких-бы то ни было дел. Придя с пляжа, Илья поднялся к себе в номер и просто смотрел телевизор до самого позднего вечера.

Наступило утро. Хакер открыл глаза, потянулся рукой к телефону на тумбочке, чтобы узнать который час. Было 30 минут до будильника. Как всегда. Он уже и не помнил, когда в день вылета просыпался по его сигналу. Организм каким-то чудом знал, когда стоило пробудиться. Видимо, выражение «внутренние часы» в его случае было не просто выражением. Эта ночь прошла спокойно. Если и были какие-то сны, то Илья их не помнил.

Рано утром в городе машин не было практически полностью, и такси домчало бы его до аэропорта за считаные минуты. Разумеется, следовало сделать поправку на этот ранний час и отсутствие трафика, но Илья не стал этим заморачиваться. Выполнив утреннюю рутину, он просто открыл Uber и в пару касаний заказал авто на ближайшее время.

В аэропорт он приехал рано, до начала регистрации на рейс было еще прилично. Любой человек, предвкушая почти час томительных ожиданий на жесткой металлической скамейке, как минимум огорчился бы. Далее, после простейшего анализа, это человек понял бы, что заказывать такси так рано было ни к чему, и попросту глупо. За этим, скорее всего, последовала бы если не фрустрация от осознания своего несовершенства, то хотя бы досада от предстоящего долгого ожидания. У Ильи же данная ситуация эмоций не вызвала совершенно никаких. Это было странно. Но еще более странным было то, что последние часов 30 вообще мало что могло вызвать у него эти самые эмоции. Нельзя сказать, что раньше Илья был каким-то сверхэмоциональным индивидуумом, но происходящие вокруг события вызывали в нем хоть какой-то отклик. А сейчас нечего. Он просто прошел, сел на ближайшую скамейку и принялся ждать. Достал телефон и стал механически водить по нему пальцем в прострации. Но ясность внезапно-таки догнала его.