Геннадий Ищенко - Альда

— И куда же ты думаешь идти?

— Думаю, нам с тобой лучше всего двинуться в Ордаг.

Ответ отца удивил Альду, и она некоторое время переваривала услышанное.

— Я вижу, что суть моего решения тебе не ясна, — видя, что дочь в недоумении, начал объяснять отец. — Как ты думаешь, за счет чего нам теперь жить? Нам с тобой придется начинать все сначала. Единственное, что у нас есть, это благородство рода и небольшой начальный капитал. И твоя красота, которая, я надеюсь, позволит тебе выбрать мужа с положением и приятной внешностью. Я буду давать уроки фехтования и начну потихоньку обрастать связями среди состоятельных горожан и офицеров гарнизона. Это единственное, что я умею, и умею хорошо. Для этого нам нужно устроиться в большом городе, где я всегда смогу набрать учеников. Мы с тобой можем поехать на север в один из торговых городов на побережье или в Ордаг. На побережье меня не тянет. Там хорошо летом, но в остальное время слишком ветрено и сыро, а эта погода уже не для меня. Я думаю, что столица провинции будет во многом лучше. А если все-таки разразится война с Сатхемом, переедем в столицу к королю. Поэтому сразу покупать дом не будем, а снимем где-нибудь жилье и осмотримся. Мы с тобой, дочь, еще поборемся за место под солнцем. А теперь, пока еще светло, мне надо поспать. Ночью придется спать вполглаза из-за лошадей. Хотя волки еще не оголодали, но всякое может быть, а лишиться коней это последнее, что нам сейчас нужно.

Альда долго лежала, прислушиваясь к мерному дыханию отца, и незаметно для себя задремала. Ночью она несколько раз просыпалась от ржания лошадей и от того, что отец выходил прогонять какого-то зверя, кружившего возле сторожки. Окончательно она проснулась, когда край неба, видимый с ее лежанки через маленькое оконце, стал понемногу светлеть. Вчера она была придавлена свалившимся на них несчастьем. Его уже давно ждали, но легче от этого не было ничуть. Сейчас в тишине заброшенной сторожки она внезапно отчетливо поняла, что прежней жизни больше нет и никогда не будет. А что будет — зависит от ее отца и благосклонности Ньоры. К своему удивлению девушка осознала, что ничуть не боится и готова вместе с отцом драться за свое будущее. Придется многое узнать и многому научиться? Что же, значит, она узнает и научится! Ни слабой, ни глупой она себя не считала. Придется терпеть лишения и подвергаться опасностям? Ну и пусть! Ради счастья стоило потерпеть и побороться! А счастье в ее понимании — это большой богатый дом и сильный любящий муж рядом. Что еще нужно женщине, которой боги и так дали так много всего, чем обделены другие: благородство, красота, здоровье. Поэтому новый день она встретила совершенно спокойно.

Проснувшись утром, первым делом скатали влажные попоны, а коней вытерли насухо. Дождь кончился еще до полуночи, и теперь проглянувшее солнце быстро сушило землю. Лошадям дали поесть овса, скормив им половину того небольшого запаса, который прихватили из замка.

— Надо бы их попоить, — сказал отец. — Но придется это сделать позже. Все видели, что мы отправились в сторону Паршина, вот пусть и дальше так думают. Нам же надо прямо в противоположную сторону. Сейчас проедем несколько лер лесом, чтобы объехать замок, а потом возле моста выедем на дорогу. Там и лошадей заодно напоим. А сами позавтракаем позднее. В направлении Колина[5] должен быть придорожный трактир, там и поедим.

Так и сделали. Солнце уже хорошо пригрело, и от ночной сырости не осталось и следа. Ехать с отцом на Бри по редкому сосновому лесу было бы очень приятно, если бы не начавшее донимать Альду чувство голода. Она не привыкла к длительному воздержанию в пище, а последний раз нормально поела еще тем утром в замке. Вечером в сторожке она нехотя сжевала черствую лепешку и теперь вертелась в седле, вспоминая, есть ли в сумке что-нибудь съедобное, что не требовало бы приготовления.

— Ты что вертишься, — заметил ее ерзание отец. — Штаны протрешь.

Ответом ему было громкое урчание в животе дочери.

— Это не я, — дочь припала к шее лошади, чтобы скрыть смущение. — Это оно само.

— Ну извини, — расхохотался отец. — Виноват. Я рассчитывал вчера поохотиться, но не принял в расчет дождь. Да и вытурили нас из замка слишком рано. У меня еще осталось пара лепешек, но лучше потерпеть до трактира.

— А я свою еще вчера съела, — призналась Альда. — А в седельной сумке только крупа, соль и специи.

— Давай прибавим ходу, — предложил отец. — Вон уже видна дорога.

Они выехали на дорогу и поехали заметно быстрее. Где-то через полчаса дорога вывела их на тракт, который отличался от нее только большей шириной и разбитостью. Здесь уже начали попадаться экипажи и всадники, несколько раз они обгоняли крестьянские обозы и отдельные повозки. Живот Альды распелся не на шутку, и она с красными от стыда щеками украдкой посматривала на проезжающих.

— Выше нос, девочка! — подбодрил ее отец, поняв причину смущения дочери. — В дороге это обычное дело, да и не слышит тебя никто за шумом.

Вскоре у дороги показалось большое двухэтажное здание трактира. У коновязи отец и дочь спешились и отдали повод слуге. Буше прихватил с собой сумку с серебром и распорядился покормить лошадей.

В большом трапезном зале трактира по утреннему времени было почти пусто. Они уселись за один из столов, к которому сразу же подбежал слуга.

— Еды мне и дочери, — сказал отец. — Вина не надо: не люблю пить по утрам. У вас молоко есть?

— Есть, — ответил слуга, немного ошарашенный заказом.

— Тогда давайте молока. И быстрее, не видите что ли, что юная госпожа умирает от голода? Одна нога здесь, другая там.

Уже через пару минут они с удовольствием пили теплое парное молоко, наливая его в глиняные кружки из высокого кувшина. Не успели они справиться с молоком, как на столе материализовались два блюда с жареным мясом и тушеными овощами. Отдельно горкой лежал нарезанный свежеиспеченный хлеб.

— Хороший трактир, — одобрил отец, переключаясь с молока на мясо. — И обслуживание тоже на уровне.

Как ни старалась Альда есть понемногу, она все равно объелась. Живот утихомирился, но стало трудно дышать.

— Как же я в таком состоянии заберусь на Бри? — в панике подумала девушка.

Словно заметив ее состояние, отец распустил пояс и жестом подозвал слугу.

— Нам с дочерью требуется отдохнуть. У вас есть комната с двумя кроватями?

— Вам на весь день, ваша милость? Там кровати широкие, может одну?

— Сказано же, что я с дочерью, — недовольно прогудел отец. — Комната нужна только до обеда. Отобедаем у вас и двинемся дальше.

Слуга получил серебряную монету и принес на сдачу жменю меди, которую Альда ссыпала в свой кошелек, после чего повел господ на второй этаж в небольшую, но чистую комнату с двумя кроватями.