Василий Доконт - Зимняя охота короля

«— В оригинале, между прочим, сказано: «драгоценный камень». Вы неверно цитируете!»

«— А элемент творчества?»

«— А — мой велосипед?» — всё-таки огорчилась. К счастью — уже библиотека, и Блафф приветствует короля:

— Рад видеть Вас, Ваше Величество!

— Рад видеть вас, Старейший!

Библиотеку для встречи с гномом король выбрал намеренно — хотел показать Блаффу, что у людей есть чем поделиться с Железной Горой. Такого собрания книг и свитков, по словам Капы, не имела ни одна соргонская библиотека, а, значит, и знания, хранящиеся на библиотечных полках, были уникальны. Соблазн для Блаффа — получить разрешение на изучение этого огромного собрания — был одним из крючков, который король старательно заводил за губу Старейшего. Кроме библиотеки, в запасе у Василия были припрятаны ещё два: регулярные поставки продовольствия для населения Железной Горы и скорое освобождение гномьей общины Хафелара.

Библиотеку не готовили к этой встрече специально, всего лишь внесли четыре новых кресла да низкий столик с вином и закусками. Внесли и приткнули — в свободный угол. Стол, за которым любил работать Фирсофф, оставили в неприкосновенности: казалось, что старый каменщик вышел ненадолго, и с минуты на минуту вернётся на своё место.

Магда, если и почувствовала себя уязвлённой решением Василия — беседовать с Блаффом именно в библиотеке — ничем этого не выказала. А поступила, напротив, очень разумно, с первых же минут встречи приведя гнома в полное замешательство, и снова удивив короля мудростью своих решений.

— Мастер Блафф, позвольте мне, от имени народа Раттанара, выразить вам благодарность за своевременную помощь, оказанную гномами защитникам города: это спасло город от разорения, а горожан — от гибели… Вот за этим столом любил работать мой муж. Он первым понял опасность, грозящую Соргону, и отдал свою жизнь, чтобы предотвратить её. Я говорю вам это не из желания возбудить вашу ко мне жалость, — Магда взяла со стола Фирсоффа толстый том в переплёте из буйволовой кожи. Золотые тиснённые буквы извещали, что королева держит в руках «Историю Соргона, составленную профессором Морсоном после долгих изысканий в библиотеках Двенадцати королевств». — Это — редкая книга, которую переписали по просьбе моего Фирсоффа: переписчик Фумбан закончил свою работу всего несколько дней назад. Я дарю её вам, Старейший Блафф! Глядя на эту книгу, мастер, вспоминайте не только о благодарности Раттанара, но и о долге каждого соргонца перед приютившим нас миром. Также помните о зародившемся в боях под Скироной и Раттанаром единстве наших рас: единстве людей и гномов…

— Ваше Величество, я…

— Погодите, мастер Блафф, слова благодарности скажите лучше королю. Я же хочу, чтобы вы помнили ещё и о том, что люди несут на своих плечах основную тяжесть этой войны… Я не останусь на беседу с вами: военные вопросы вы быстрее обсудите без меня — не надо будет ничего объяснять несведущей в них королеве, а политические вопросы мы не можем решать без участия Аквиннара. Желаю вам продуктивной беседы, господа… — и Магда вышла из библиотеки.

«— Я — в восхищении, сир! Какая замечательная женщина! Всего десятком слов исправила Ваш прокол насчёт союза с гномами. Блафф теперь и не заикнётся о равноправном договоре…»

«— Может, Инувик ей подсказал?»

«— Ага, подсказал! Потому и сидит теперь с раззявленным от удивления ротом — так и хочется туда плюнуть…»

Про раззявленный рот Инувика Капа, конечно, преувеличила. Опытный дипломат и глазом не моргнул, слушая королеву. Вот только напряжённые плечи слегка опустились, да ушла строгость из глаз, прикованных взглядом к Блаффу. Гном же растерянно вертел в руках нежданный подарок, и запах кожи от переплёта совершенно забил не только дух иссушенного пергамента и пыли, присущий библиотеке, но и аромат изысканных закусок на столе.

— К делу, господа, — прервал затянувшееся молчание Василий. — К делу!

Полковник Паджеро вместе с полком всё еще находился в родовом замке Фехеров. Второй день он принимал присяги своих вассалов, нескончаемый поток которых тянулся к замку со всех, прилежащих к Бахардену, земель. Это однообразное занятие уже почти довело графа до бешенства, и вассалы с опаской приближались к сюзерену, готовые при первом же окрике бежать, куда глаза глядят.

Но окрика всё не было — Паджеро сидел, прикрывая, рукой, нервный тик на левой щеке и, выслушав текст вассальной клятвы от очередного сельского старосты или одинокого арендатора, молча кивал кому-нибудь из лейтенантов: прими, мол. Те возвращали присягнувшему вассалу меч или топор, или что там ещё было, и уводили с глаз долой — выпить чару доброго вина от графских щедрот.

«Король уже, наверное, в столице, — думал, уныло страдающий от избытка вассалов, граф. — И Илорин уже в столице… И Эрин с Тусоном где-то на полпути к ней, может, чуть дальше… Ларнак, пожалуй, до побережья уже добрался, или доберётся вот-вот… А мне здесь — хоть погибай… Надо же — три баронства и крупный город: сподобился на старости лет. Удружил Его Величество, ничего не скажешь: боевой офицер превратился в земляную крысу… Или кто там всё время с землёй возится? Крот, что ли? Тьфу!»

Шарахнулся в сторону перепуганный арендатор.

— Стоять! Чего дёргаешься? Шевельнуться нельзя, чтобы… А-а-а… Много вас ещё там? Перерыв сделаем — поем слегка, потом — продолжим…

С кубком вина и жареной индюшачьей ногой полковник поднялся на стену замка — вдохнуть свежего воздуха и осмотреться вокруг. Лисий Нос был забит народом до самого берега, и хвост этой огромной очереди терялся где-то в лесу, среди палаток его полка. Присягу надо было принимать там, между деревьев, чтобы не было видно полных ожидания сотен лиц, а не здесь, не в каменном мешке замка. Тут и повернуться негде от набившихся во внутренний дворик людей…

Взгляд Паджеро перебежал с узкого мыса на безлюдную поверхность озера. Серая стылая вода колыхалась ленивой волной, местами покачивая крупные льдины — день-два, и озеро станет, скованное морозом, а ещё через десяток, примерно, дней до стен замка можно будет добраться с любой стороны — лёд уже будет достаточно крепок, чтобы выдержать вес всадника с полным вооружением. Король, уговорив мятежников сдаться, выиграл не меньше пятнадцати дней для своих планов и сохранил не одну сотню жизней своих солдат… Наших солдат…

Да, нехорошо получилось тогда, в штабной палатке — огорчили короля пустыми обидами: бои подавай, подвиги подавай, награды подавай… От некоторых наград не знаешь куда деваться. И не поручишь никому — первая присяга сюзерену: не выслушаешь лично — обид будет не на одно поколение. А долг перед не рождённым ещё ребёнком обязывал соблюсти все традиции и обычаи: вассалы даже тени неуважения не должны выказать сыну Фирсоффа. Король не зря назвал это дело семейным и выделил его, Паджеро, в графы. Но как же хочется сесть в седло, обнажить меч и…