Ричард Байерс - Ритуал

Он никогда не подвергал сомнению мудрость этого запрета, но теперь не видел в нем смысла. Естественно, ни один хоть сколько-нибудь воспитанный дракон не станет пожирать хорошего человека. Но если необходимо убить отвратительного элодея и тем самым помешать осуществлению черного замысла, что плохого в том, чтобы после этого поглотить его тело? Было ли это мясо таким сочным, что у дракона могла выработаться привычка прибегать к насилию, чтобы есть его регулярно? Ларет попытался представить себе такой деликатес: сладкое, теплое, окровавленное мясо, тающее на языке, тонкие косточки, похрустывающие на зубах и брызгающие мозгом…

И вожделение сменила волной подкатившая тошнота. Светлые боги, что с ним такое?

Конечно, опознал ответ. Это бешенство, безумие и жажда крови, постепенно лишающие его разума. Ему нужен отдых, но прежде он должен разбудить другого стража, чтобы тот занял его место.

Зная, что ему будет лучше спаться в обычном облике, он начал увеличиваться в размерах, превращаясь в светящееся змееподобное существо с характерными для золотых «усами, как у сома», парными костными выростами на черепе и крыльями от плеч почти до кончика хвоста. Он повернулся, распростер крылья и подпрыгнул в воздух. Под ним, в долине, скрытой среди равнодушных вершин, именуемых Галены, лежали его сородичи, погруженные в сон. Их чешуя – золотая, серебряная, бронзовая, медная – сверкала на солнце.

Сложив крылья, Ларет приземлился возле золотого самца, почти такого же огромного, как он сам. Это был Тамаранд, первый среди лордов. Тамаранд храпел, странно, прерывисто пыхтя и посвистывая, и Ларет улыбнулся. Потом он произнес вслух заклинание, которому научил его Нексус, величайший из драконов-магов. Воздух застонал от избытка силы, и вокруг вспыхнули огнем пучки жесткой горной травы.

Веки Тамаранда дрогнули, и открылись пустые блестящие янтарные глаза. Дракон с усилием поднялся, а затем почтительно склонил голову.

– Ваше великолепие…

– Мне нужно, чтобы ты сменил меня на некоторое время, – сказал Ларет. – Я… безумие было… – Он понял, что не должен и не хочет объяснять то постыдное желание, что непрошено прокралось в его разум. – Просто смени меня.

Тамаранд взглянул на короля:

– Вы в порядке?

Учитывая все обстоятельства, вопрос лорда не должен был рассердить Ларета, и все-таки рассердил. Даже заставил согреть его горло огнем. Клубы дыма вылетели из глотки и ноздрей, прежде чем дракон сумел совладать с эмоциями.

– Со мной все замечательно. Это просто… ты знаешь что. Именно поэтому мы сменяем друг друга на страже. Потому что любому из нас опасно бодрствовать слишком долго.

– Разумеется.

– Наложи на меня заклятие и…

Ларет услышал звук хлопающих крыльев и, воззрившись в небо, увидел спускающегося вниз Ажака. Член воинского братства серебряных, называемого Когти Правосудия, Ажак был одним из немногих металлических драконов, которым Ларет даровал дозволение бодрствовать и следить за происходящим.

Ларету следовало бы поприветствовать Ажака со всей пышностью, приличествующей их почетному статусу, но ему слишком не терпелось услышать, что хочет сообщить щитовой дракон, как часто называли серебряных. Не успели когти Ажака коснуться земли, как король вскричал:

– Выкладывай свои новости. Ты нашел Карасендриэт или кого-нибудь еще из этих негодяев?

От серебряного дракона пахло дождем, как это часто с ними бывает, широкие серебристые пластины головы отражали солнце. Ажак сложил крылья и склонил голову.

– Нет, ваше великолепие. Бешенство погрузило Север в безумие. Налеты наших несчастных сородичей опустошают землю. Зентарим и другие интриганы из дурных людей пытаются обернуть хаос к своей выгоде. Достаточно сказать, что среди всего этого ужаса и неразберихи трудно отыскать след.

Ларет оскалил клыки, демонстрируя разочарование.

– Тогда зачем ты вернулся, – спросил он, – если не похвастаться успехами?

Ажак уныло склонил клиновидную голову с пышным жабо.

– Пришлось. Бешенство уже запустило в меня свои когти. Мне нужно поспать. Может, это и к лучшему. Когда я летал на север, то увидел кое-что, о чем тебе следует знать. Твари Ваасы прорвались через укрепления перевала Гелиотропа. Они заполоняют Дамару.

– Не может быть, – бросил Ларет. – Им никогда не взять Врата, если, конечно, их не повел бы король-колдун, а Зенгай мертв.

– Понятия не имею, как им это удалось, – ответил Ажак, – но удалось, а Дамара уже и так была в отчаянном положении из-за налетов драконов. Не знаю, как люди смогут справиться еще и с ордами орков.

– Жаль, – отозвался Ларет, – но в данный момент мы ничем не можем им помочь.

– Со всем почтением, ваше великолепие, – возразил Ажак, – мне кажется, что мы могли бы. Наверняка спящие здесь драконы смогут сопротивляться безумию день-другой после того, как проснутся. Этого времени хватит, чтобы прогнать гоблинов обратно.

– Нет, – резко бросил Ларет. – Слишком рискованно. Будем придерживаться нашего плана.

– Планы порой надо менять в соответствии с меняющимися обстоятельствами, – парировал Ажак. Огонь полыхнул в горле Ларета, согревая пасть.

– Крылья предков, – прорычал он, – как я раньше не заметил? Вы с Карасендриэт в свое время были друзьями.

Делано изобразив замешательство, Ажак моргнул похожими на озерца жидкого серебра глазами.

– Что? Нет… никогда.

– С того дня, как я послал тебя разобраться с ней, ты настигал ее дважды…

– Нет, только один раз!

– …и оба раза она «ускользала». Такое могло бы случиться, только если бы ты позволил ей сделать это! Ты ее сообщник, ты пытаешься подорвать мою власть изнутри!

Ларет взвился на дыбы, намереваясь изрыгнуть пламя. Понимая, что находится в нешуточной опасности, Ажак припал к земле и с треском распустил крылья, изготовившись к прыжку.

Тамаранд стремительно скользнул между двумя готовыми к схватке драконами. Ларет яростно дернулся, стараясь занять позицию, с которой он мог бы пустить в ход огненную струю, не задев своего некстати встрявшего глупца помощника. Ажак пытался сделать то же самое.

Широко раскинув крылья и перепрыгивая с камня на камень, чтобы максимально разделить своим телом короля и Коготь Правосудия, Тамаранд проревел:

– Ллимарк! Ллимарк! Ллимарк!

Как ни взбешен был Ларет, выкрикиваемое имя дошло, наконец, до его рассудка и король понял, что ошибся. Это Ллимарк, один из его собственных золотых подданных, был другом Карасендриэт. Именно Ллимарк, по велению своего повелителя, пытался заставить ее повиноваться в первый раз. Ажак, как и утверждал, настигал ее лишь однажды, позже.