Валерий Воскобойников - Война Владигора

— Собратья! Обратимся лучше к Оку Всевидящему, оно поможет нам разобраться, случайны ли разрушительные события, что опять стали происходить в Поднебесье, или причина тому — Злая Сила.

Белун вышел из зала, но вскоре вернулся, держа в руках большой хрустальный шар.

Произнеся заклинание, он выпустил шар из рук, и тот, мгновенно засветившись, воспарил над столом.

Такое чудо имелось только в замке Белуна. И чародеи любили наблюдать, как шар испускает острый, то оранжевый, то голубой луч и, вращаясь над головами, рисует этими лучами на столе все княжества Поднебесья. А нарисованное начинает оживать: в морях плещутся волны, дуют ветры в паруса купеческих кораблей, на лугах пасутся стада, в полях колосятся нивы, а в городах бурлит суетная жизнь. И все это можно увидеть сразу, одновременно.

Но сегодня картина эта была не радостной. Над каждой из стран стояла полупрозрачная серая дымка, сквозь которую было видно, как тут и там возникают лишенные смысла стычки и в стычках этих гибнут люди, умирает скот, горят жилища. Жители уныло и равнодушно наблюдали за происходящим, а потом сами втягивались в междуусобицы. И лишь правители, встревоженные вчерашними расспросами своих чародеев, спешно посылали посольства к соседям, прося у них помощи.

— Таков наш мир Поднебесья, собратья, — озабоченно проговорил Белун. — Мир, который мы чуть не проглядели.

Он еще не договорил эту фразу до конца, как шар внезапно потускнел, посерел и рухнул на стол. В последний миг Белун все-таки успел подхватить, его.

Чародеи испуганно повскакали с мест, а Белун, продолжая держать в руках потускневший хрустальный шар, объявил:

— Собратья, мы должны прервать наше общение, потому что сюда снова проник вчерашний враг. Это было бы не так опасно, если бы я не оградил замок несколькими преградами, которые он взломать не может. Следовательно, он мог войти только с кем-то из нас. Подумайте об этом!

Белун произнес вчерашнее заклинание, и, так же как вчера, серость в воздухе зала сгустилась, на мгновение превратилась в жабью трехголовую тень и, мелькнув в пространстве зала, вылетела в окно.

— Братья! Предлагаю устроить проверку! — предложил Алатыр. — Пусть каждый из нас предоставит все свое сознание для просмотра другим.

— Ишь чего захотел! — негромко, но сердито проворчал Добран. — А если я даже от себя кое-что прячу, это тоже на белый свет выставлять?! Я со Злыднем компанию не вожу, но себя раскрывать не буду.

— Не дело ты предлагаешь, Алатырушка, — ласково вставила Зарема. — У каждого из нас есть лабиринты, закрытые для других… А тот несчастный, который принес в себе Триглава, может и не догадываться об этом. Пусть лучше каждый себя проверит.

Чародеи один за другим стали покидать замок. Промедлила лишь Зарема, которую хозяин, обратившись только к ней на мысленном уровне, попросил задержаться. Остались также Филимон, Евдоха, Дар.

— Что скажешь? — спросил старый чародей.

— Скажу, что плохо, Белун. Не надо бы тебе покидать Поднебесье.

— А ты, Евдоха?

— Надо бы князю Владигору с Радигастом встретиться. В этой встрече многое может решиться. У Радигаста большой интерес к князю, он и сам об этом пока не знает.

— Встречу организовать не сложно, — с готовностью проговорил Филимон. — Слетаю к обоим, обговорим место, назначим день. Тайная должна быть встреча?

— Нет, не так… Владигору нужно попасть в плен.

Филимон недоверчиво покосился на пожилую ведунью, но промолчал. Он уже привык к странным предсказаниям Евдохи, в которые поначалу верится с трудом, но потом они сбываются обязательно.

— Что же, отцу добровольно в плен сдаваться? На такое он не пойдет, — обиженно сказал Дар.

— Отец твой и не через это уже проходил, — с грустной улыбкой успокоил его Белун. — А у меня, Зарема, просьба к тебе. На время отсутствия я решил замок убрать из Поднебесья вовсе. А потому приютишь Филимона? Не в дупле же ему жить?

— Могу и в дупле! — гордо ответил птицечеловек. — Я уж с вами ко всему привык.

— Кто ж тебя в дупле угостит ладанейским? — засмеялась Зарема. — Будешь одними дохлыми мышами питаться.

— Ну, если будет и ладанейское, тогда — благодарю за приглашение! — И Филимон шутливо поклонился.

Что для земной человеческой жизни год — мало ли, много? Старцу год — все равно что миг на убыстряющемся его пути к небытию. Отроку — длительный срок, конец которого он, торопясь, мечтает приблизить. Человеку же молодому единственный год порою всю жизнь выстраивает. И одни потом десятилетиями от такого года, как от доброго поля, собирают плоды, другие же — не могут расхлебать до гробовой доски заваренную недобрую кашу.

Князь Владигор не знал, сколько лет небесные боги отпустили Синегорью для спокойной жизни, и после победы над черными силами Зла у Дарсана спешил, ни одного дня не терял для утверждения Совести и Правды. Он словно чувствовал, что дней этих ему будет дано ой как немного! Но даже и он не знал, что отпущен ему срок всего лишь длиною в год.

Однако за этот год успел он произвести многие добрые перемены. Теперь уже не только в Ладоре, синегорской столице, но и в каждом селении правили выбранные народом старосты, правили по законам Совести и Правды, установленным мудрыми предками. И сама природа словно обрадовалась миру и согласию, царившим в княжестве Владигора: зимой выпало достаточно снега, вовремя кончились весенние заморозки, а летнее тепло так удачно перемежалось с обильными дождями, что жители собрали невиданный прежде урожай. Но что и вовсе было удивительно — в реках прибавилось рыбы, а в лесах хорошего пушного зверья.

В столице не было за последние месяцы ни воровства, ни больших обид. И в каждом доме ежедневно люди благодарили богов за то, что даровали они молодого мудрого князя, и молили их, чтобы подольше продлились столь счастливые дни.

И никто не догадывался, что новые невзгоды уже близки.

Сын старосты Разномысла Млад поджидал невесту. По нескольку раз за день он взбирался по узким высоким ступеням деревянной винтовой лестницы на сторожевые башни, благо как раз ему и доверено было проверять городскую стражу. С башен хорошо просматривались ближние окрестности. Отодвинув очередного стражника с крепким копьем в руках, Млад сам вглядывался в дорогу, что прямой лентой шла из лесного края через луга, поле и, рассекая на две части застенье — новый город, который в последние годы вырос за городской стеной, — упиралась в городские ворота. Кто только не ехал к городу по этой дороге. Уже перед рассветом у ворот собирались местные крестьяне и рыбаки. Один вез на продажу курей, другой — мешки с мукой, третий — кузова с грибами, у четвертого в больших корзинах трепыхалась свежевыловленная рыба. Еще вели на продажу и убой коз, коров, приводили жеребцов на случку. У всякого было в городе свое дело. Вот и сновал народ по дороге туда и обратно.