Владимир Мясоедов - Пламя подлинного чародейства

Мне под нос была сунута деревяшка правильной формы. Держал ее церковник не морщась. Да и в ауре руки возмущений видно не было. Значит, наверное, не предался демонам. Просто скотина. А вестники, как в этой реальности называют ангелов, все-таки изрядные лентяи, если на них такая мразь работает. Или лицемеры.

Легионеры подходили ко мне как-то несмело. Ах да, на лице же кровавая маска. Я убрал ее. Силы еще пригодятся. Интересно, получится ли при порке создать у себя под кожей нечто вроде подушечки из энергии жизни? Снаружи-то можно, но там монахи заметят и рассеют. Где-нибудь на середине процесса, чтобы все заново начать. Они, уверен, будут наблюдать за наказанием. Нет, среди верующих в Отца Времен полно нормальных людей, но эти двое к ним явно не относятся.

— Куда идти? — спросил я у ближайшего стражника.

— За мной, милорд, — почему-то причислил он меня к лику благородных. И пошел вперед, даже не оглядываясь. Действительно, зачем? По бокам же есть его товарищи. И арбалетчики неподалеку смотрят с интересом, крепко держа ложа своего оружия. А кто это чешет нам навстречу? Никак сам центурион?

— Так-так, что у нас тут такое? Бунт? — начал было Глай Цекус громовым голосом, но вдруг зацепился своим взглядом за мое лицо и сбился с мысли. Татуировка на щеке едва ощутимо потеплела.

— Теологический диспут, — решил не молчать я. Ну нет у меня привычки любой ценой держать язык за зубами. Не вбили ее пока. Хотя, кажется, скоро это упущение будет исправлено к вящему торжеству добра и справедливости. — К сожалению, меня можно признать в нем проигравшим.

— Брат Тензор. Брат Холлер. — В голосе офицера прорезался металл. — Вы опять?!

— Он использовал против нас зловредное чародейство! — ничуть не смутился монах. — Все видели!

— Поверю на этот раз, — подумав, решил центурион. — Но вы скоро перегнете палку. Не мне вам говорить, что многие из высшего командного состава происходят из древних аристократических семей. А там еще чтят морскую богиню.

А не из них ли он сам? Как-то божественная отметка на него странно реагирует. Он ей как будто бы… нравится?

— Еще раз нечто подобное устроите, — решил военный, — и попрошу о вашей замене, услав в главный лагерь с первым обозом. Пусть лучше на недельку часть останется без капелланов, чем с такими пастырями. И я ничуть не удивлюсь, если после этого кое-кого пошлют проповедовать гоблинам.

Церковники дружно скривились. Опа, видно, сюда действительно сослали все сливки общества. Интересно, а за что самому Глаю Цекусу досталось командовать подразделением, предназначенным в прямом смысле для убоя?

— Иди, — осторожно ткнул меня в спину какой-то солдат. Впрочем, по сравнению с остальными подобными стимулирующими приемами его поступок выглядел едва ощутимым жестом вежливости.

Идти оказалось недалеко. У стен двухэтажного строения виднелось нечто вроде лобного места. Во всяком случае, плаха и виселица были. А палач где-то прятался. Отлынивает от работы, паршивец.

— Снимай свои тряпки и берись за те кольца, — указал мне солдат на поначалу не замеченные ржавые металлические кругляши в стене.

Едва мои руки коснулись их, как тело окутало какое-то светлое заклинание, не позволяющее шелохнуться. И колдовать стало ощутимо сложнее, кожу на спине жгло, причем изнутри, а воздух, врывавшийся в легкие, в одно мгновение ока из весьма прохладного стал раскаленным.

— Магию крови, увы, целиком заблокировать такими грубыми инструментами невозможно, — будто извиняясь, сказал тот самый монах с плетью, внезапно оказавшийся сбоку от меня. Сейчас, правда, свое оружие он сменил на нечто другое, больше напоминающее кнут с тремя хвостами. — А просить испытывающего муки чародея от нее воздержаться бессмысленно, ибо дух редко может противиться позывам плоти.

— Но силами, дарованными Отцом Времен своим верным слугам, ее можно ослабить, — жизнерадостно сказал его коллега. Жар разом усилился раз в пять, а то слабое подобие волшебной брони, которое будто само собой образовалось на спине, вообще исчезло как дым. — Раз в десять. Кстати, наказания в учебном легионе осуществляют обычно товарищи провинившегося, но в особых случаях, связанных с опасностью попасть под проклятие, за жесткое, но необходимое дело приходится браться капеллану.

Первый удар, обрушившийся на спину, заставил меня сквозь зубы замычать от боли. Помнится, к двадцати плетям, полученным в тюрьме, прилагался сорванный голос. Кажется, сегодня вечером с остальными обитателями барака придется общаться шепотом.

Новый удар лег, как показалось, почти в то же место, и мой рев, отразившись от стены, ушел обратно. Возможно, все сорок я и не выдержу. Просто сдохну.

Спина болела. Никаких следов на ней уже не осталось, если верить ощупыванию, применяемому за неимением зеркала, но тем не менее нет-нет да и простреливали в мышцах ноющие всполохи жалкого отголоска испытанных во время наказания ощущений. Интересно, бывают артефактные предметы палаческого ремесла? Надо будет к той плети получше присмотреться при случае. И при встречах со священниками молчать. Или убивать их сразу.

— О чем задумался, колдун? — спросил меня якобы незаметно подошедший со спины Весло.

Главарь какой-то организованной преступной группировки, даже в заключении сохранивший достаточно влияния и денег, чтобы всегда иметь оружие и вино, явно намеревался расставить все точки над «и». Иначе зачем ему два десятка сопровождающих? У половины ножи, у остальных нехитрый шанцевый инструмент. Котлован, призванный послужить основой для будущего храма, неуклонно расширялся уже третий день. Совсем недавно, буквально полчаса назад, число жертв среди заключенных, погибших при его строительстве, достигло пяти. Какой-то старик умер, судя по симптомам, от сердечного приступа. Может, если бы увидел его агонию, смог бы помочь магией, вот только сквозь плотную толпу инцидент разглядеть не удалось. А когда над лагерем разнеслись громкие матюги охраны, которая с нас не спускала глаз, было уже поздно для целительной магии. Некромантию же вряд ли одобрили бы. Да и не уверен, что жалких остатков магической силы хватит, чтобы поднять труп. Во всяком случае, если не использовать какой-нибудь длительный ритуал.

— Меня зовут Алхимик, — ответил я, решив оставить свое имя при себе. — А ты Весло.

— Ну, значит, разводить политесы нет нужды, — хмыкнул главарь, понемногу подминающий под себя всех людей в бараке. Впрочем, несколько полукровок и квартеронов иных рас среди них тоже имелось. В целом ожидаемое развитие ситуации. Сходство земных зэков и их коллег из иного мира составляет процентов девяносто. Вот только в здешних тюрьмах специального уголка для голубых нет. Ибо это порок, а порок — вотчина архидемона, известного среди смертных как Многоликая. Наложница повелителя зла Сакраеша, судя по прочитанным книгам, весьма активная особа в своей сфере деятельности. И тех, кто становится ее паствой, священники мигом подвергнут церковному покаянию, призванному объяснить разницу между мужчиной и женщиной. Если не поможет — колесованию с последующей заупокойной молитвой о свернувшей не на тот путь душе. А не то получат вместо зоны рассадник жутких тварей, для которых люди лишь интересные и вкусные игрушки. — Мы в одной лодке, понимаешь?