Андрей Посняков - Земля Злого Духа

– Не трогать юрода, – спесиво, сквозь зубы, бросил воевода. – Ничего тому зверю не сделается.

А Дивейко между тем совсем разошелся! Обозвав чудище богомерзким гадом, перевернул клюку да изо всех сил саданул меж прутьями клетки прямо дракону в глаз!

Зверюга взвыла, издав столь громкий и жуткий вопль, что у многих посрывало шапки. Дернулась, ударила головой в прутья…

Клетка задрожала, влекущие телегу быки – лошади-то, видно, боялись – испуганно замычали…

А чудище ударило еще и еще… пока наконец – очень даже быстро! – не разорвало железные прутья и с жутким шипением не вырвалось на свободу! Встало на задние лапы во всей своей жуткой красе – само порождение дьявола, призрак ночных кошмаров! Зашипело так, что заложило уши, поводило недобро глазом и, наклонив ужасную голову, распахнуло пасть…

Пахнуло словно из выгребной ямы!

– Православныя-а-а! Спасайся кто может!

– Господине воевода? Может, в стрелы его? Али из тюфяков да ручниц палити?

– Я вам дам – палить, щучины! – поворотив коня, заругался боярин. – Подарок государев загубить вздумали? Головы на плечах жмут? А ну, живо мне изловить зверя сетью! Живо, я сказал! Шевелитеся!

Изловить… Легко сказать!

Началась паника, всяк метался кто куда, вопя от страху… А стрелять-то приказу не было!

Чудовище клацнуло пастью и вдруг ухватило зубищами первого попавшегося стрельца, выпрямилось с колокольнею вровень… Звонарь не растерялся – грянул в набат, и звон тот дракону, видать, не пришелся по нраву.

Зверюжина завертелась, шибанула хвостищем по разбегающимся в страхе людишкам и, приседая, тяжело – но быстро – поскакала прочь, переваливаясь на задних своих лапах, словно огромная, с подбитыми крылами птица. Схваченного воина чудовище не выпускало, так и тащило в пасти, так и тащило его, словно кошка – мышь, а потом, остановившись на миг, проглотило вместе с сапогами и саблею… И тотчас же ухватило другого бедолагу, зацепив хвостом бежавшего со всех ног Митьку. Парнишку швырнуло, ударило об забор – слава Богу, не насмерть, но больно – у-у-у…

Заплакал Митька, за руку схватился… а богомерзкая тварища, с разбегу перемахнув стену, приседая, побежала к лесу…

Придя домой, Митька заглянул в мастерскую:

– Ой, дядько Зосима! Что было! Что было! Дракон на свободу вырвался, мне вот руку чуть не сломал… больно-о-о…

С нехорошей ухмылкою шорник потянулся за вожжами:

– Дракон, говоришь? Я вот тебе покажу дракона! Н-на! Н-на! Получай!!!

– Ой, дядько Зосима-а-а! Больно-о-о-о!

Сбежавшего богомерзкого ящера так и не словили, напрасно стрельцы да охочие люди шатались по окрестным лесам. Хитрое оказалось чудовище! В селах да деревнях не показывалось, однако по ночам подкрадывалось к пастбищам да безбожно жрало коров вместе с собаками и пастухами, не брезговало и кабанчиками, а девки долго еще боялись ходить в лес, до самого снега.

К ноябрю, однако, грянули морозы, и вот тогда-то в непроходимой топи отыскали отправившиеся на охоту мужички сбежавший подарок. Издохший дракон громоздился промерзшей, присыпанной снегом глыбою, часть хвоста уже погрызли лисы, в приоткрытой пасти поселилась куница, а глаза давно выклевали вороны. В лесу так: всякий кого-нибудь ест, сегодня ты, а завтра – тебя. Против природы не попрешь, будь ты хоть драконом зубастым.

К тому времени часть воинов и Рдеева Онисима, из детей боярских, за то, что не уследили за подарком, посадили по государеву указу на кол, с воеводой же неожиданно обошлись милостиво – велели три месяца волосьев не стричь да сослали в глушь, а потом, к лету ближе, великий князь смилостивился, вернул, вновь на город володеть поставил. На другой город, к Москве поближе… Но и там того воеводу еще долго за глаза Драконом нестриженым прозывали.

А потом как-то и позабылось все, лишь Митька – мастер известный Дмитрий Иванов сын Зосимов – долго еще про дракона внукам своим рассказывал. Покуда не помер от старости.

Сатако, молодой воин народа ненэй ненэць, взмахнув веслом, направил лодку к низкому, затянутому желтоватым туманом берегу. Так же сделали и другие, плывущие следом за Сатако парни, отправившиеся ныне за добычей к плоской, с серыми пологими дюнами, суше, омываемой с трех сторон морем и именуемой Я-Мал, что значит «Конец земли». Здесь, на Я-Мале, всегда было множество морского зверя: тюленей, моржей, котиков. Только промышлять добычу нужно было очень осторожно, ибо, кроме морских, водились на Я-Мале и звери иные – кошмарные создания, настоящие выходцы с полей Смерти! О них рассказывали старики и те, кто здесь побывал… кому повезло уцелеть…

Сатако повезет! И всем, кто сейчас с ним, тоже.

Обтянутые тюленьими шкурами челноки один за другим ткнулись носами в берег, воины, соскочив на песок, вытащили лодки на берег, прихватили с собой копья, луки и стрелы.

– Вэнокэн, Илко – пойдете налево, вы двое – направо, мы же – встречь солнцу! Увидите добычу – подайте знак.

Распорядившись, юный вожак жестом подозвал воинов и, крепко сжав в руке короткое копье с украшенным резьбою древком, нырнул в исходивший клочьями туман. Нырнул и тут же обернулся:

– Эй, эй! Не отставайте. Злобные духи болот легко расправятся с нами, если будем поодиночке. Папако! Попроси богов послать ветер! Ну, хоть немножко… Мы же принесли им в жертву белого оленя, напомни!

– Обязательно напомню. – Папако, парень с плоским смуглым лицом и роскошной темно-русою челкой, отвязал от пояса бубен.

Отец Папако был шаман, и дед был великий шаман, а прадед – шаман еще более великий…

– Эй-н-на-а-а-а… – тихонько затянув заклинание, юноша ласково тронул бубен заячьей лапкой. – О, великие духи…

– Тсс!!! – снова обернулся Сатако: он нынче был здесь за старшего, еще бы, он видел уже шестнадцатую весну. – Слышите?

Папако опустил бубен. Все навострили уши… Откуда-то слева вдруг послышался жалобный крик гагары… Вот стих. И сразу повторился еще.

– Знак! – Сатако улыбнулся. – Вэнокэн отыскал добычу. Значит, и впрямь – духи нынче будут добры к нам.

– Не зря ведь им подарили оленя!

– Папако не зря стучал в свой бубен.

– Никакой он не мой, – себе под нос пробурчал сын и внук шамана. – Он – нашего рода.

Как бы там ни было, великие духи как-то разом стали благосклонней: с моря подул легкий ветер, разгоняя туман, и вот уже совсем скоро над головами охотников заголубело чистое прозрачное небо. Слева, за ягелями и зарослями карликовой березы, светило желтое солнце… а справа… справа висело еще одно солнце – яростное, пылающее жутким жаром! Колдовское!

Папако вытер выступивший на лбу пот:

– Так вот оно какое, злобное солнце си-ир-тя!

– Папако, – шепотом справился кто-то, – а почему оно – злобное?

– Потому что зажгли его злобные колдуны! – наставительно заметил сын шамана. – На погибель всего нашего мира. Вы не слышали, что рассказывал старик Вавля?

– Сто раз слышали. Только мало ли что он там говорил… Про плюющиеся смертельным свинцом палки белых он тоже рассказывал – и что? Кто-нибудь видел эти палки?

– Хэргри видел. Охотник из племени мось. То есть он не сам видел, а знакомый его рассказывал, как его знакомого знакомый такие палки видал в Кашлыке.

– Кашлык – это что?

– Большое селение. Где-то далеко-далеко на юге, в верховьях реки Ас-ях. Селеньем тем могучий вождь правит, зовут его – великий сибирский хан!

– А ну, цыц! – недовольно бросил Сатако. – Ишь, разболтались, как бабы. Так всю добычу распугаете – вернемся домой ни с чем… А, вот и Вэнокэн!

Понизив голос, юный вождь помахал рукой выскочившему из-за большого камня парню в изодранной малице:

– Ну что, Вэнокэн? Где там твои морские звери?

– Там один зверь, Сатако.

– Один? И за этим ты нас и звал?!

– Зато какой огромный!

Вэнокэн развел руками так, словно пытался обнять небо.

– Идемте же скорее за мной, покажу.

Сатако повел плечом:

– Ну, веди. Взглянем!

Вслед за молодым воином все обошли огромные, поросшие зеленоватым мхом валуны, в незапамятно древние времена оставленные здесь, на берегу, каким-то великаном. Сразу за камнями начиналась зеленая полоса растительности – не какие-то там карликовые березы и ягель, нет! Могучие, в три обхвата деревья: сосны, лиственницы, ели, еще какие-то совсем незнакомые – густые, почти непроходимые кустарники, за которыми угадывалась узкая, коричневая от ила протока, уходившая куда-то в сторону злого солнца. Туда было нельзя! Строго-настрого ходить запрещалось.

– Эй, Вэнокэн! Ты забыл, что ли?

– Я просто вам покажу… Вон! Смотрите!

– Да где? Ой!

Сатако, а следом за ним и все остальные вдруг замерли, увидев совсем неподалеку, за соснами, огромного мохнатого зверя с большими желтоватыми клыками, чем-то похожими на моржовые, и длинным, нелепо вытянутым носом.

– Товлынг… – еле слышно прошептал сын шамана. – Охотники мось называют таких товлынгами. Я слышал, как они рассказывали… но никак не думал встретить товлынга здесь. О, великие духи!