Григорий Григорьянц - Гром над Араратом

Военный совет завершился, и два царевича пошли в рощу недалеко от дворца, чтобы помериться друг с другом силой на площадке для борьбы. Артавазд в хорошем настроении, по-мальчишески сверкая глазами, говорил:

– Брат, боги тоже любят сходиться в дружеской схватке, ведь борьба кох тренирует истинно мужские качества.

– Когда у богов кох, в Армении землетрясение, – отвечал Тигран-младший.

Древний вид единоборства кох имел сложный ритуал, уходящий корнями в тысячелетия, когда культура боевых искусств была одним из важнейших проявлений повседневной жизни армян.

Разминаясь, Артавазд продолжал:

– Отец рассказывал, что в молодости, когда Эллада попала в подчинение к Риму, его допустили к участию в борцовских состязаниях на Олимпийских играх. Он тогда стал победителем.

– Услышав это, я должен восхититься и восславить богов! – воскликнул Тигран-младший.

– Вспоминая твой поступок накануне, я бы предпочел, чтобы ты перед началом боя, как это делают олимпийцы, дал клятву соблюдать правила.

– Хочешь обвинить меня в мошенничестве? Отец учит идти к поставленной цели, но одними надеждами ее не достигнешь. Превзойти тебя – вот моя цель.

– Прежде чем ее добиваться, попрощайся с бессмысленными иллюзиями, что ты станешь царем.

Площадка для коха – это яма, засыпанная песком, а поверх песка – отруби, на которые стелился ковер. Поединок начался. Главной целью соперников, одетых в опоясанные чохи, являлся кох, то есть бросок соперника на спину, либо выталкивание его за пределы площадки.

Артавазд крепко стоял на ногах. Сильный, ловкий и выдержанный, он со знанием дела проводил приемы борьбы. На это раз и Тигран-младший вступил в схватку, наступал и проводил захваты более умело, чем накануне. Вот Артавазд провел бросок, и брат упал на спину. Прижав его коленом к земле, а затем отпустив, он протянул ему руку и сказал:

– Ну, вставай, Тигран, тебе не помешает еще потренироваться.

В спортивном азарте Артавазд не заметил, как из-за деревьев вышли двое в черных масках и схватили его за руки. Его держали, а подошедший Тигран-младший стал остервенело наносить удары кулаком в живот брата. Артавазд держал удары молча, только вены на шее вздувались от злости.

– Пощады ты, конечно, просить не будешь. Но ты ведь не пожалуешься отцу, – зло кричал Тигран-младший, нанося удары еще и еще, – гордость не позволит рассказать, что младший брат тебя побил.

Устав и кивнув подручным отпустить брата, как бы ставя точку в поединке, он сказал, глядя на Артавазда, упавшего на колени:

– Ты крепче меня, но победитель схватки не обязан быть самым сильным. В былые времена хитрость приравнивалась к доблести.

Артавазд медленно поднял голову и, гладя с презрением на брата, произнес:

– Ты ничтожество, но я тебя вызываю на поединок. Победитель схватки обязан принять вызов, таков обычай.

– Договорились.

За поединком наблюдали, оставаясь незамеченными, двое. Это были министр Васак и Багдасар, его помощник, телохранитель и доверенное лицо во всех делах.

– Похоже, несладко сегодня было Артавазду. Хороший урок ему преподнес Тигран-младший, – сказал Васак.

– Детеныш хочет обратиться в волка, – произнес Багдасар.

– В конце концов Тиграну-младшему придется стать волком, иначе ему не выжить и не видать трона.

– Он любит власть, и мы могли бы его использовать для достижения своих целей. – Багдасар криво улыбнулся.

– Да, ты прав. Он именно тот, кто нам нужен.

Васак двусмысленно посмотрел на Багдасара, а тот, подобострастно улыбаясь, говорил:

– Если кто и должен быть царем, так это ты, основав новую династию!

– Претендентов на трон из династии Арташесидов еще много…

– Ну, это как сказать… – прищурился подручный.

– Во всяком случае, надо внушить Тиграну-младшему, что лишь он один достоин трона. – Васак посмотрел на своего помощника. – Следи за ним и его друзьями из аристократической знати. Их энергию надо направить в нужное русло.

– Посеем вражду во дворце – пожнем бурю во всем царстве, – улыбнулся Багдасар.

– Что ты все улыбаешься? Никогда не выдавай своего волнения или радости. Тот, кто умеет ждать, всегда получает желаемое. А пока я поскачу к Митридату. Царь Тигран поручил поговорить с ним, чтобы составить мнение и вовремя принять меры.

Митридат VI Евпатор, царь Понта и Боспора, стремился во всем подражать Александру Великому. В политике, идеологии и даже в официальных изображениях он не просто копировал своего кумира, а искал изюминку для развития своего образа божественного освободителя Азии. В зависимости от настроения он надевал на себя определенную маску: то он безрассудный Дионис, то мифический Геракл, то непобедимый Александр. Теперь пришлось оставить патетический образ могущественного военачальника и богоравного героя. Он сейчас в Армении, а царь Тигран не спешит с ним встретиться, более того, в крепости Бнабел, которая ему была предоставлена, хозяйничала армянская стража, весь персонал тоже был армянский. Больше похоже на почетное пленение.

В большом зале в неистовом танце, напоминающем понтийский танец «Сэрра», двигался Митридат, разгоряченный бодрящей музыкой и неумеренным пьянством. Под аккомпанемент кемендже[2], зурны, даула[3] и кавала[4] он танцевал так, будто хотел забыть все печали. В зал вошел присланный Тиграном министр Васак и, прежде чем обнять царя, притворно удивился:

– Я вижу вакхические пляски. Такие танцы и пьянство чужды ясному уму и трезвому темпераменту эллинов.

– Конечно, я кружился в безумном танце жизни и смерти, но как приятно нарушать порядки, зная, что отвечать не будешь. – Они обнялись, музыканты затихли, а Митридат продолжал: – Я тот, кто подчинил себе целое море – Понт Эвксинский, которое персы зовут Черным. Мой гарнизон стоит даже в крепости Евпаторий, а племена скифов и тавров – мои союзники. Легендарная Колхида, так почитаемая греками, моя сатрапия.

– Ложь – осколки правды! Увы, от твоей армии ничего не осталось, – парировал Васак.

– Все течет, все меняется.

– Конечно меняется. Но ты все тот же: коварен, жесток и хитер, – шутил Васак.

– Коварен? Преувеличение. Жесток и хитер – да. Моего предшественника – царя Понта убили римляне. Римские ростовщики хотели прибрать к своим рукам его царство.

– Говорят, ты убил свою мать и своего брата.

– Она мне не мать. Я убил ее, потому что она хотела моей смерти, а брат организовал заговор против меня. Зато я устроил им пышные похороны. Да, я, подобно Дионису, совершал убийства, будучи взбешен, но люди меня почитают, так как я один шел против великанов, облаченных в римские доспехи.

– Ты отождествляешь себя с Дионисом?

– А разве ты не знаешь, что я сын бога и был рожден из бедра Зевса? Меня давно объявили живым воплощением бога Диониса. Я вскормлен и воспитан Силеном, богом с рогами, хвостом и копытами. Он посвятил меня во все знания и искусства, научив, между прочим, виноделию и пчеловодству, он открыл мне тайны природы и наделил меня пророческим даром. Вот откуда в моем характере соединение животного и низменного с серьезным отношением к наукам и искусствам. Я многому научился. Например, входя в пророческий экстаз, я могу видеть будущее.

– Предскажи, что нас ждет! – воскликнул Васак.

– Эллины говорят, что Силен неохотно делится с людьми знанием будущего: для этого надо его поймать хитростью, – захохотал Митридат.

– Я принес дары Дионису, – лукаво сказал Васак.

– У меня все есть. Вот дары Диониса: зерно, которое поддерживает жизнь, и вино, которое веселит душу.

– Если ты Дионис, ты должен понимать все языки, не только человеческие, но и птичьи и звериные? – Васаку явно нравилось поддерживать разговор.

– Я, мой друг, знаю все языки современного мира. В Пергаме, в грандиозной библиотеке, я провел много часов.

– Кто же ты? Кого я вижу перед собой – очень энергичного и наделенного острым умом человека или полубога?

– А еще мне нравится, когда меня, смертного, сравнивают с Гераклом.

– Государь, в Риме Дионис почитается под именем Вакха.

– Это западное варварство, – возмутился Митридат. – Я греческий бог и веду ожесточенную борьбу с Римом.

Васак вдруг стал серьезным и сказал:

– Я принес тебе неприятную весть. Мои шпионы сообщили из Боспора, что Диокл, которого ты направил за помощью к скифам, с золотом и многими дарами, перебежал к Лукуллу.

Митридат помрачнел, какое-то время выглядел растерянным, но потом взял себя в руки:

– Все неприятности случаются в неподходящее время. От Диокла я подлости не ожидал. Но огорчаться не буду, неудачи бывают у всех. Ты хотел узнать будущее. Так вот, я принял имя бога Диониса – бога умирающего и воскресающего, бога страдающего и побеждающего, – потому что имею сверхъестественные способности: пророческий дар и неуязвимость.

– Ты не договариваешь. Речь идет о магии? – спросил заинтересованно Васак.