Внедрение (СИ) - Майер Виктор

— Ты неправильно нож схватил, пастух, — с явной досадой в голосе проворчал Хромой. — Если будешь так держать его в бою, то когда-нибудь он вылетит у тебя из руки. Кроме того, с таким хватом ты не сможешь нанести мощный, проникающий удар.

Тим мысленно чертыхнулся. Занудный старик уже основательно надоел ему своими нравоучениями, однако в данный момент это был единственный человек, кому можно было доверять и на кого он мог положиться. Он так же нуждался в Хромом, как и старик в нём. Поэтому юноша лишь стиснул зубы и крепче сжал пальцами рукоять ножа с длинным, массивным лезвием.

— Да! Ты должен жёстко держать его в руке! — довольно ухмыльнулся Хромой. Он взобрался на толстый ствол, оставшийся, видимо, от давным-давно поваленного какой-то неведомой силой дерева, и, удобно расположившись на нём, наблюдал оттуда за парнем. — Нож должен стать продолжением твоей руки, тогда он будет с тобой одним целым. Никаких расхлябанных движений! Никаких перехватов и баловства! Только чёткие, быстрые и резкие удары. Представь, что перед тобой трое противников. Стремительно бей первого, затем сразу же разрывай с ним дистанцию и, не задерживаясь, атакуй второго, но при этом не теряй из вида третьего!

Тим стоял боком к старику, но краем глаза видел, как тот яростно жестикулирует, как будто сам участвует в этом воображаемом бою, и в очередной раз задался вопросом, сколько правды было в его частых рассказах о доблестной молодости и бесчисленных сражениях в лесах. Иногда ему казалось, что Хромой уже выжил из ума и просто придумал все свои подвиги, чтобы придать себе значимости в глазах своего юного спутника. Скорее всего, он всю свою жизнь был рабом. По крайней мере, упрямый старикан жил на ферме уже тогда, когда родился Тим, и никто из деревенских ни разу не упоминал о его героическом прошлом. Но в то же время он знал много хитростей и способов найти пропитание в этом дремучем лесу, в чаще которого оба они бродили уже много дней. Во всяком случае, утверждал, что знал, так как последние дни рацион их стал очень скудным, и без своего провожатого юноша остался бы совсем беспомощным — всю свою короткую жизнь он провёл на ферме и никогда не заботился о том, где и как нужно добывать еду.

— Ну что застыл, как мертвец? Тренируйся, малец, когда-нибудь это поможет тебе выжить! — прикрикнул на него Хромой.

Тим кивнул и принялся наносить резкие удары ножом по воздуху, имитируя бой с несколькими противниками. Передвигаясь по кругу, он старался расфокусировать свой взгляд, как учил старик, но это удавалось ему с трудом — всё-таки нелегко за несколько недель стать воином, если до этого ты всю свою жизнь был свинопасом.

— Почему ты скачешь, как кролбаран в период гона? — гаркнул старик, брызжа слюной. — Разве этому я тебя учил? Любой слабак из Клыкастых выпустит из тебя кишки!

— А что не так? — раздражённо спросил парень, после того как немного восстановил дыхание. — Ты вечно чем-то недоволен! Иди сюда и покажи сам!

— Я бы показал, если бы мог, щенок! — завопил Хромой. — Когда я был молод и здоров, я убивал таких, как ты, пачками!

— Да не кричи ты так! Весь лес уже знает, где мы! — шикнул на него Тим и, убрав нож за пояс, подошёл к стволу, на котором сидел его наставник, и сел на землю рядом с ним.

— Эх… Недолго нам с тобой жить осталось! Плохой из тебя будет воин. Прирежут нас Клыкастые, как свиней. Когда обнаружат…

— Конечно, обнаружат! Если ты и дальше будешь так орать!

— Балбес! Сопляк! Не забывай, я родился и вырос в лесу, поэтому знаю, когда можно кричать, а когда нет!

— Что-то мне слабо в это верится.

— Что ты сказал?! — Морщинистое лицо старика побагровело от возмущения.

— Ладно, успокойся, — примирительно обронил юноша. — Ты же сам говорил, что Клыкастые в лес не сунутся, так что можешь и дальше шуметь, если тебе это так нравится. Давай-ка лучше чем-нибудь подкрепимся.

— Молодёжь… Только жрать и способны! — Хромой смачно сплюнул на землю, однако быстро слез с мёртвого дерева и первым потянулся к сумкам с провизией.

Они достали бурдюки с водой и дикие фрукты, которые им удалось насобирать сегодня утром, и молча принялись за еду. Каждый из них был занят своими мыслями, в то время как дневной свет начал уже постепенно угасать, а лес и его обитатели стали готовиться ко сну. Будто по команде птицы, скрывавшиеся в пышных кронах деревьев, перестали щебетать, все таинственные шорохи и звуки смолкли, и казалось, что даже воздух застыл, не в силах вырваться из плена густых ветвей. Тим никак не мог отделаться от ощущения враждебности лесной чащи по отношению к нему. Особенно ярко он чувствовал это ночью. Парень, выросший на ферме среди широких лугов и пастбищ, тяжело переносил тесноту дремучих ветвей, а также непроглядный мрак, царивший по ночам между стволов деревьев и в зарослях кустарника. Хромой не позволял разжигать огонь ночью, чтобы не привлекать к ним внимания, и это обстоятельство ещё более усугубляло и без того тревожное состояние Тима.

Путники успели покончить с трапезой до наступления темноты и лежали сейчас на земле рядом друг с другом, взирая на яркие звёзды на далёком небосклоне. Они ложились всегда неподалёку — так можно было переговариваться, не повышая при этом голоса, ведь в ночной тишине слова раздавались особенно громко. Днём заросли были полны других звуков, поэтому они могли вполне нормально общаться, не боясь быть услышанными, правда, ворчливый дед иногда громко покрикивал на своего молодого подопечного, нарушая таким образом собственные правила, но удача пока ещё сопутствовала им: они уже достаточно долго блуждали в чаще и ещё ни разу не были обнаружены другими людьми или какими-либо иными тварями. Да, всё это время они именно «блуждали». Хромой по-прежнему утверждал, что ведёт их к какой-то мифической цели — якобы в глубине леса существует крупное поселение его родного племени, но с недавних пор юноша начал сильно сомневаться в этом, предполагая, что пожилой проводник или позабыл дорогу домой, или же «дома», как такового, никогда и не существовало. Однако он всё-таки не высказывал свои предположения открыто, ведь сумасбродный старик был его единственным товарищем и спутником в этом гиблом месте.

Тим сложил руки под голову, пытаясь заснуть под непрерывное бормотание Хромого. Тот, как обычно, похвалялся своими похождениями в буйной молодости, описывая кровавые схватки с мутантами и любовные приключения с женщинами из соседних племён. Юный пастух уже давно перестал обращать внимание на эти небылицы и сразу переключался на собственные мысли и грёзы, как только старик начинал по вечерам вещать свои бесконечные истории. Вот и сейчас он смотрел сквозь полузакрытые веки на сияющие звёзды и ждал прихода сна.

— Зря ты так пялишься на эти огоньки, красавчик, — внезапно прервал занудный старик свою дотоле плавную речь. — Там, сверху, сплошной обман! Только такие дикари, как ты, ничего не знают об этом!

Парень с досадой поморщился. Мало того, что Хромой считал его неумёхой, время от времени он ещё заявлял, будто все деревенские (естественно, кроме него самого) и даже все Клыкастые — безнадёжные тупицы.

— Ты можешь когда-нибудь заткнуться? — не выдержал Тим.

— Не груби, щенок! Мне просто жаль тебя, желторотика. Иначе я бы уже давно проткнул твою шкуру и оставил здесь помирать. А сам бы ушёл к своим.

— Ага. Слышал я уже эти сказки… — Сон как рукой сняло. Проклятый ворчун мешал уснуть своим бормотанием и нелепыми угрозами. Юноша знал, что Хромой всегда засыпает с ножом в руке, чтобы быть готовым к любым неожиданностям, а также, по его утверждению, чтобы обезопасить себя от предательского нападения со стороны попутчика. Ко всем своим недостаткам он был ещё и параноиком. — Может, попробуем уснуть? Я устал. Мы сегодня прошли большое расстояние, да ещё и эти тренировки… Знаешь, мне кажется, что мы так и не приблизились к цели.