Константин Муравьёв - Перешагнуть пропасть.

Во-первых, она располагалась в центре абсолютно круглой и гладкой площади. И во-вторых, скульптура изображала некое существо, явно относящееся к человеческому, хоть и не совсем понятному, виду. По крайней мере, у меня, то, что это кто-то гуманоидный, сомнений не вызывало. Найденная скульптура была выполнена с такой тщательной проработкой и из такого крепкого материала, что наш штатный геолог сходу не смог определить ни возраста памятника, ни материала, из которого он изготовлен.

По периметру площади был изготовлен явно уже более грубый и простой невысокий заборчик, некогда украшенный глиняными барельефами. Большая их часть обвалилась, но в некоторых местах еще сохранились фрагменты.

И вот именно на эту небольшую площадь перебралась основная часть экспедиции, для изучения найденного артефакта.

Весь младший персонал направили на восстановление из кусочков барельефа целостной картины. Эта участь не миновала и меня. Но после первого же чуть не разрушенного в прах фрагмента, с пожеланиями дальнейших "успехов" в жизни и особенно личной, меня вернули к прежней работе.

Старшие же вплотную занялись найденным памятником.

Выдвигалось множество гипотез, что же это за изваяние находиться по центру помещения, но никто так и не пришёл ни к какому определенному выводу. Формой оно походило на человека, но никакой персонализированной информации не несло. Создавалось впечатление, что у изображенного на памятнике существа нет лица в принципе. К такому выводу многие и пришли, но меня при любом взгляде на это изваяние не оставляла какая-то его странность и законченность. В голове вертелась какая-то мысль, но у меня не получалось ухватить ее за хвост.

К концу второго дня исследования артефакта так и не смогли получить точных результатов по химическому составу материала изготовления памятника и его точному возрасту, но удалось определить возраст окаменевшей на памятнике пыли, после того как его аккуратно очистили от нее. И датировался он тринадцатью тысячами лет.

И этого быть не могло, на земле даже сейчас не было технологии по обработке такого плотного материала, как сказал мой друг, который состоял в группе геологов, не то, что в те давние времена. А по логике вещей, найденная скульптура была еще старше.

Что тут началось. В лагерь срочно съехались какие-то непонятные люди. Место раскопок взяло в кольцо охранения какое-то неизвестное мне военное подразделение.

Но что самое странное, нас всех не отстранили от работы, а только значительно ограничили перемещения вне лагеря, да изъяли все средства мобильной и прочей связи, пообещав их вернуть по окончанию экспедиции.

Единственным нововведением, влияющим на наш повседневный график стали ежедневные утренние планерки, где мы должны были отчитаться по проделанной за вчерашний день работе и уведомить нового помощника академика из вновь прибывших о запланированных на день работах.

Да и еще, мне дали напарника, вернее напарницу. С новой группой прибывших людей в лагерь приехала и эта девушка. Звали ее Елена. Больше о ней я сказать ничего не могу, кроме того, что в каждом ее шаге чувствовалась грация опаснейшей хищницы. Но мне почему-то это нравилось, хотя все остальные ее явно сторонились, включая и самого академика. Так же исключение составлял его непонятный помощник, он тоже относился к этой девушке достаточно дружелюбно или даже больше. И меня это несколько смущало, девушка начинала мне нравиться. А видя эти странные отношения с новым помощником, я не мог определиться в своем отношении к ней.

После появления странных людей в составе экспедиции и витавшего в воздухе аромата тайны и секрета, по лагерю поползли различные слухи и разговоры.

И как закономерный результат все чаще в этих разговорах сотрудников стала проскальзывать фраза о внеземном происхождении Артефакта. Именно так, с большой буквы. Артефакта.

Еще больше эту теорию усугубило моя случайно проскользнувшая во время очередной планерки фраза. Я ведь уловил ту странность, что бросалась мне в глаза при взгляде на найденную скульптуру. Она была похожа на скафандр, футуристический, необычный, но скафандр.

И именно это я и сказал своей напарнице, как одну из идей, рожденных в порядке бреда. Но вот академик, как оказалось, обладал очень хорошим слухом, услышал и ухватился за мои слова.

И они уже не казались таким бредом, после того, как скульптуру начали изучать еще и с этого направления. А на третий день исследований мои слова подтвердились на все сто процентов, так как Стерпехов в этот вечеров каким-то непостижимым образом смог открыть его.

Да именно так, это был не памятник. На площади в окружении барельефов стоял настоящий скафандр, оказавшийся в этом месте более тринадцати тысяч лет назад.

Что было дальше с найденным памятником-скафандром не понятно, так как в этот же день его изъяли из помещения и куда-то увезли.

Но для меня все это было лишь проходным событием, мой ежедневный график работ нисколько не претерпел изменений, добавив лишь пункт о том, что теперь меня в моих путешествиях сопровождала еще и довольно симпатичная молодая девушка лет двадцати четырех, с великолепной фигуркой. В чем я случайно смог убедиться, наткнувшись на нее в душе, правда Лена об этом не знает, а то думаю, лишился бы я столь полезного кулинарного органа как голова. Есть нечем станет, оторвут ее.

Девушка была не просто красива, она притягивала любой взгляд, который просто обращался в ее направлении, и удерживала его все оставшееся время. Как только она входила в помещение, все внимание обращалось на нее. Но одновременно в ней ощущалась какая-то затаившаяся опасность, которая и отпугивала от нее большинство поклонников, пытавшихся завладеть ее вниманием, уже после нескольких минут знакомства. Я чувствовал это, но почему-то сам абсолютно спокойно относился к этому. Видимо это и послужило одной из тех причин, почему ее назначили моей напарницей. Я не начинал нервничать в ее присутствии. Тем более с каждым днем это наше сотрудничество нравилось мне все больше и больше. Не только в профессиональном плане, но что более важно, в личном. Во время наших совместных походов я любовался ею. Меня поражало, что такая красавица делает в этих темных пещерах. Общение с нею мне дало понять, что интересен ей я не больше как приятель, но это меня особо не огорчило. Я был поглощён тайной города. И видимо эта моя холодность к ней, и некая отстраненность, в конце концов, заинтересовала ее. Наши совместные походы перешли из разряда только деловых разговоров. Мы могли или молчать днями напролет, или наоборот, болтали ни о чем, не переставая. Вернее говорила Лена, я все больше слушал. Никогда особо не был заводилой и душой компании, но если хотел проявить себя или просто поддержать беседу или разговор мог и сам говорить практически на любую тему, правда, сутками напролет болтать я не мог совершенно, хватало меня обычно максимум минут на сорок. А вот Лена, как оказалось, любила порассуждать о жизни, о том что мы здесь делаем, да вообще, была она достаточно начитанной и эрудированной девушкой, стыдно признаться, но по многим вопросам, о которых я не то что не задумывался, но и не знал, что они существуют, у нее было свое собственное мнение. Но странным во всем этом было то, что Лена никогда не касалось личных тем или вопросов своего прошлого. Что меня несколько удивляло, но помня о ее появлении здесь, я не думал, что это является какой-то особенной странностью, скорее это было спецификой ее работы. Временами на Лену нападала какая-то меланхолия, и она становилась не очень разговорчивой девушкой, правда я и сам не слишком часто старался завести беседу, особенно в такие моменты, но и наше взаимное молчание меня совершенно не напрягало.