Ринат Назипов - Невозвращенец (Дилогия)

Ошарашенный известием о скором уничтожении артефакта, Олег по инерции прихватил свой походный рюкзак и вышел на улицу. За Полярным Кругом конец августа это уже даже не осень, это уже начало зимы. Первый снег уже выпал, кое-где и растаял, но то там, то здесь попадаются небольшие сугробики. Так, обходя замерзшие лужи, кучки снега, Олег сам того не осознавая пошел в сторону загадочного камня, которого просто не может существовать в природе, но вот же он, лежит посреди тундры, а над ним струится едва заметное марево. Камень отдает тепло, накопленное им за день. Слишком поздно Олег понял, что на таком расстоянии марево от остывающего камня никак видно быть не может, да и какое марево, если даже днем температура не превышает пяток градусов. Уже стоя возле камня, Олег понял, это не марево, это Северное Сияние, вот только довольно странное. Нет завораживающих сполохов напол неба, нет той игры красок, которую уже пару раз довелось повидать. На этот раз Сияние было как бы за горизонтом, и Олегу было видно только самый его краешек, но такого быть не может, в конце концов "Северное Сияние" — это атмосферное явление. Рука привычно легла на зеркальную гладь камня и медленно прошлась по слегка закругленному краю. Прошлась как десятки и сотни раз до этого. Олег по-своему прощался с загадкой, просил прощения, что не смог понять, разобраться, защитить от человеческой алчности и скудоумия. Боль резанула кисть. Острый как бритва и тонкий как игла штырь плавно погружался в камень, а на его поверхность капала кровь из небольшой раны. Не отдавая себе отчета что делает и зачем, одним рывком Олег запрыгнул на поверхность каменной площадки, достигавшей пояса. От нескольких капель крови оставшихся на поверхности артефакта начали разбегаться тусклые линии, постепенно оформлявшиеся в какой-то давно забытый орнамент. Было в этих четких, ломаных линиях что-то до боли знакомое, но давно и прочно забытое. Непослушные ноги сами понесли молодого археолога в центр площадки.

Яркая вспышка осветила лагерь на несколько долгих секунд. Старый ученый, много повидавший археолог, с грустью смотрел как его молодой коллега идет по камню, постепенно погружаясь и исчезая в полыхающем зареве. На яркий свет из своих вагончиков выскочили и все остальные члены экспедиции. То, что они увидели навсегда осталось в их памяти. По молчаливому уговору никто из них никогда и никому не рассказывал о том, что они увидели. Даже полковник предпочел «забыть» в своем рапорте о увиденном. На каменной площадкой возник мираж, а может и не мираж, а может просто оптический обман, но все они видели одно и тоже, как в огромном калейдоскопе, с огромной скоростью менялись виды городов и ландшафты, изображения звездного неба сменялись циклопическими постройками, странные интерьеры изменялись до причудливых природных образований, пока наконец объемная картинка не стала статичной — густой лес, над которым возвышается несколько острых и высоких башен, освещенных яркими огнями, а над неизвестными постройками в ночном небе светят ДВЕ Луны. Семь человек стали свидетелями как их молодой товарищ, медленно, как сомнамбула уходит в неизвестную даль.

Если я скажу, что с момента как острая игла вонзилась мне в руку и на камень в далекой земной тундре пролилась моя кровь, до того момента как я смог целенаправленно и абсолютно спокойно двигаться, я ничего не помню и не отдавал себе отчета в том что со мной происходило после, то конечно же это будет самая настоящая ложь. Я все прекрасно понимал, осознавал и помню до сих пор. Но понимать, осознавать, отдавать себе отчет и действовать полностью добровольно и осмысленно, это разные вещи. Проведя двое последних суток в полной темноте и непонятно где, когда только странные звуки, звучащие, кажется, сразу со всех сторон и даже изнутри моей головы не давали мне сойти с ума, я имел достаточно времени чтобы понять и уяснить, что с того самого момента мое тело действовало по командам из вне. Хотя, положа руку на сердце, сказать, что эти действия вызывали у меня отторжение и неприятие я не могу. Страх? Да страх был, но был еще и жгучий интерес, всепожирающее любопытство и дикая страсть раскрыть ТАЙНУ, в какой-то момент времени эта идея стала основополагающей, превратилась в цель жизни. Наверное, именно поэтому я и не препятствовал чужому управлению моим телом, хотя, скорее всего, даже малейшее усилие с моей стороны разрушить это наваждение непременно увенчалось бы успехом. Даже тот роковой, последний шаг, и тот можно было не делать. Странный голос, звучащий в моей голове, прекрасный чужой язык, льющийся как колыбельная матери, больше напоминающий песню, явно спрашивал моего согласия, и я абсолютно добровольно дал его, будучи уже полностью захвачен предвкушением невероятных приключений. Ну скажите, на милость, кто из нас, подсевших на книги о самых разных попаданцах, переселенцах и внедренцах не мечтал оказаться на месте очередного счастливчика? Кто стал бы отказываться от выпавшего ему шанса? Так почему же я должен был отказываться, почему я должен был перешагнуть через себя и остаться дома? Почему я должен был дожидаться, когда приедут совершенно неизвестные мне люди и спокойно уничтожат мою мечту и выпавший мне шанс на изменение своей жизни? Молчите? Вот то-то и оно.

Когда стальная игла пронзила мою руку, а потом неспешно утонула в сплошном камне, я уже знал, что и как надо делать. Вскочив на камень, я направился в его центр. Со стороны казалось, что весь камень можно пересечь за пяток секунд, но для меня прошло намного больше времени, я не знаю точно сколько, может час, может два, а может и сутки, месяц, год. Я шел и шел, я просто знал куда я должен дойти и поэтому прикладывал все силы чтобы сделать еще один шаг, приблизиться к центру камня, или, может центру мирозданья еще на шаг, на полшага, на миллиметр. С хрустальным звоном рассыпалась какая-то преграда и до меня дошло, что только что, прямо сейчас я пересек невидимую границу, после которой я должен буду сделать свой выбор. Я оказался внутри огромного кристалла, сотни и тысячи его граней отбрасывали причудливые отражения. В моей голове появилась мысль, что я должен выбрать и сразу же отражения от граней приобрели объем, они начали, сменяя друг друга, проскальзывать перед моими глазами. Я не успевал ни запомнить их, ни как следует разглядеть, но почему-то знал, что это все не то, знал, что мое отражение я и увижу, и запомню, и успею понять, что это именно оно, именно то, что мне надо. И я оказался прав. Карусель отражений внезапно замерла, а сами отражения превратились опять в обычные отражения света на гранях кристалла. Осталось только одно. Величественный лес, освещённый светом двух Лун, на ночном небе россыпи незнакомых созвездий и на этом фоне огромные сверкающие огнями башни, уходящие своими вершинами на многие сотни метров в верх, пронзая тонкими и высокими шпилями небесный свод.