Андрей Ливадный - Последний рубеж

"Нет… Нам не простят сожженных дотла планет, не примут никаких оправданий и пояснений".

Шайгалов был абсолютно прав в своих мыслях. Не все обитатели резервной базы космического флота понимали логику командира, но он продолжал удерживать ситуацию в жестких рамках, не позволяя анархическим помыслам распространяться дальше мелких нарушений субординации. Люди, роптавшие поначалу, постепенно начали свыкаться с мыслью о том, что их судьба теперь навек связана с негостеприимным Шираном, – вопреки строжайшему запрету военных лет многие уже создали семьи, благо "заботами" Всемирного правительства персонал базы состоял в равной пропорции из мужчин и женщин – на войну призывали всех, кто достиг шестнадцатилетнего возраста без скидок на пол или физические данные.

В душе Шайгалов уповал, что данные по Ширану все-таки уничтожены, и планета, расположенная вдали от основных колоний Первого Рывка, на определенное время перешла в разряд "потерянных". Хорошо, если такой статус сохраниться на протяжении ближайшего полувека. Тогда их детям, родившимся здесь, не придется отвечать за поступки родителей – к тому времени в обитаемых мирах сменятся поколения, жизнь постепенно войдет в мирное русло и память о жестокой войне станет не такой острой, кричащей, вопиющей о мести…

Ему как командиру, привыкшему отвечать за жизни вверенных людей, приходилось думать об этом, вольно или невольно. Он принимал решения и когда нужно действовал жестко, без компромиссов, хотя по факту капитуляции Альянса, все подразделения резервной базы можно было считать расформированными.

"Вам повезло выжить в кровавой межпланетной бойне. Цените это". – Так он говорил свои подчиненным, понимая, что в консервационных боксах полно техники, начиная от серв-машин и заканчивая аэрокосмическими истребителями, имеющими собственный гипердрайв. Если кто-то решиться покинуть планету, и тем самым рассекретить дислокацию резервного подразделения, этому человеку придется, как минимум, перешагнуть через труп полковника Шайгалова.

Пока что безумцев не находилось.

Пронзительно-голубое горячее солнце Ширана входило в состав рассеянного скопления звезд, большинство из которых имело планеты.

Четыре века назад в период Великого Исхода малоизученная в ту пору гиперсфера вывела сюда не один колониальный транспорт. По данным навигационного отдела Земного Альянса на окраине скопления, где расстояние между звездами не превышало двух-трех световых лет, на момент начала войны существовало шесть обитаемых миров.

После орбитальной разведки колонии были признаны не опасными в плане технического развития: все обнаруженные цивилизации находились в той или иной стадии затянувшегося регресса и потому жаркие негостеприимные миры, расположенные на солидном удалении от основных театров боевых действий идеально подходили для создания резервных ремонтно-технических баз, где происходило переформирование потрепанных в боях частей и соединений.

Шайгалов знал, что колония Ширана не единственный населенный мир скопления, но после консервации станции гиперсферной частоты связь с остальными опорными пунктами Альянса оборвалась.

2610 год. Земля. Главное разведывательное управление ВКС Альянса.

Генерал Ахманов только что вернулся с совещания, которое проводил лично Джон Хаммер в подлунном командном центре, и теперь взволнованно мерил шагами небольшое пространство своего кабинета, расположенного все в том же бункере Лунной базы.

Перед самой войной благодаря кулуарной борьбе Тиберия Надырова и Александра Нагумо в штабе флота появились две группировки, состоявшие из ставленников не сумевших поделить власть и влияние адмиралов.

Тогда новое назначение казалось Зурабу Ахманову широко распахнутыми вратами, которые открывали ему путь на вершины Олимпа… но теперь спустя год, он уже не тешил себя иллюзорными надеждами.

Хитрый, изворотливый Нагумо, которому явно благоволил Джон Хаммер, сумел списать все неудачи, связанные со срывом запланированной оккупации Дабога, на голову своего соперника. В итоге Тиберий Надыров был временно отстранен от командования объединенной космической группировкой Альянса, сохранив звание адмирала и получив под свое командование третий ударный флот.

Слабое утешение, как для самого Тиберия, так и для его сторонников.

"Если так пойдет дальше, – мысленно рассуждал Зураб, – то придется изворачиваться самому".

Он прекратил расхаживать по кабинету; сев за рабочий терминал кибернетической системы Ахманов откинулся в мягком комфортном кресле, но мысли начальника подразделения внешней разведки по-прежнему вращались вокруг вопроса собственной карьеры.

Что будет, если Тиберий не выдержит конкуренции с Нагумо и окончательно уйдет в опалу?

Ответить на данный вопрос оказалось несложно. Получив единоличную власть, Адмирал Нагумо произведет кадровую чистку, устранив всех ставленников Надырова.

Ахманов не являлся глупцом. От своих предков, некогда населявших аравийский полуостров, он унаследовал, прежде всего, хитрость. Смуглое лицо Зураба хранило черты исчезнувшей, ассимилированной цивилизацией нации, но в отличие от иных людей он не только помнил свои национальные корни, – пользуясь преимуществами служебного положения, Зураб досконально изучил свою родословную, придя к удивительным и нужно сказать – приятным открытиям.

Оказывается, его генетическое древо имело корни среди шейхов арабского востока.

Впрочем, данное обстоятельство хоть и льстило самолюбию генерала Ахманова, но не давало ему никаких преимуществ. Учитывая постоянный, нарастающий процесс глобализации, этнические и государственные деления давно ушли в прошлое, стали достоянием истории.

Если мыслить здраво, оперируя понятиями современности, он, в случае внезапной опалы мог оказаться в двух местах, – либо в районе боевых действий, либо на какой-нибудь заштатной планете, в должности начальника гарнизона.

Подобная перспектива никак не устраивала Зураба. А случиться могло всякое, война, неслыханная по своей жестокости, масштабам и напряженности схваток набирала гибельные обороты, победоносного марша по точкам гиперсферного всплытия колонизированных четыреста лет назад звездных систем, как это обещал Джон Хаммер, не получилось, и вполне естественно, что сейчас начался поиск "крайних", тех, кто ответит за провал неудавшегося "блицкрига".

Думая об этом, Ахманов все более мрачнел.

Пока что с ним лично не случилось ничего непоправимого, но он понимал, сколь капризна судьба в военное время, как быстро, а главное – непоправимо меняются жизненные обстоятельства.