Фрэнк Герберт - Капитул Дюны

Каждый шаг требовал от нее неимоверного мужества и напряжения всех сил. Шаг! Еще шаг! Веревка колебалась от ветра, и Одраде приходилось широко раскидывать руки, чтобы сохранить равновесие.

Если я упаду, то рухнет и Община Сестер!

Бене Гессерит рухнет в пропасть и найдет там свой конец. Как и всякий живой организм, Бене Гессерит должен рано или поздно покинуть этот мир. Преподобные Матери не смели этого отрицать.

Но это не должно произойти здесь. Только не это падение из-за перерезанной веревки. Мы не должны допустить, чтобы ее перерубили! Я должна успеть пересечь пропасть, прежде чем подоспеет злоумышленник с топором. Я должна! Я должна!

На этом сон всегда обрывался. Одраде, холодея, просыпалась от звуков собственного голоса, который продолжал еще некоторое время звучать в ее ушах. Но закваска Бене Гессерит давала себя знать даже в такой ситуации. Никогда не было холодного пота, только чувство пронизывающего холода. Законы Бене Гессерит не допускали подобных излишеств.

Тело не нуждается в потении? Значит, тело не потеет.

Сидя за рабочим столом, Одраде полностью осознавала всю глубину метафоры, являвшейся ей во сне: образ тонкой веревки, по которой она совершает свой опасный путь. Это опасный и ненадежный путь, тонкая ниточка, по которой я несу судьбу моей Общины. Дитя Моря предчувствовало приход сна и предупреждало о нем своим купанием в кровавых волнах. Это было не тривиальное предупреждение. Оно было зловещим. Хотелось вскочить и закричать: «Прячьтесь в траве, разбегайтесь, мои куропаточки! Бегите! Спасайтесь!»

Это потрясло бы наблюдателей.

Но обязанности Верховной Матери диктовали свою модель поведения. Надо сделать непроницаемое лицо, словно ее волнуют только те формальные решения, которые она должна принять на основе документов, которыми был завален ее стол. Никакой паники! Ее надо избегать всеми доступными средствами. Нет, конечно, решения, которые ей предстояло принять, были вовсе не тривиальными. Но вести себя следовало спокойно.

Некоторые из ее цыплят уже бежали, исчезнув в неизвестности. Их жизни присоединились к Другой Памяти. Остальные цыплята находились здесь, в Капитуле, и они должны будут знать, когда бежать. Только когда их обнаружат. В таком случае их поведение будут управляться необходимостью момента. Значение будет иметь их тренировка и навыки. Это единственное, что по-настоящему важно. В этом была их самая надежная подготовка.

Каждая ячейка Бене Гессерит, которой было суждено уйти, была подготовлена на этот случай так же, как Капитул: полное разрушение, но ни в коем случае не подчинение и сдача в плен. Ревущий огонь уничтожит плоть и драгоценные документы. Все, что найдут завоеватели, — это следы полной катастрофы: искореженные конструкции, засыпанные пеплом.

Некоторые Сестры Капитула смогут бежать. Но бегство в момент нападения? Есть ли что-либо более бессмысленное?

Избранные люди обладают Другой Памятью. Приготовиться. Но Верховная Мать избегала обращения к Другой Памяти. Из моральных соображений!

Куда бежать, кто может спастись, кто может сдаться в плен? Это были отнюдь не праздные вопросы. Что, если они захватят Шиану, которая на краю новой Пустыни ждет появления песчаного червя, который может никогда не прийти? Шиана и песчаные черви: мощный религиозный инструмент, и Досточтимые Матроны найдут способ им воспользоваться. А что будет, если Матроны захватят гхола Айдахо и гхола Тега? У нас не останется ни одного надежного места, где можно будет спрятаться, если это произойдет.

Что, если?.. Что, если?..

Фрустрация порождала гнев. «Следует убить Айдахо, как только он попадет в наши руки! Мы не можем допустить, чтобы Тег стал взрослым».

Только члены Совета, близкие советники и некоторые из наблюдателей разделяли подозрения Верховной Матери. Это был запасной выход на всякий случай. Никто из этих людей не чувствовал себя в безопасности и не был уверен в гхола. Они не казались надежными даже несмотря на то, что был изобретен способ минирования кораблей-невидимок, которые должны были быть уничтожены в момент атаки Досточтимых Матрон.

В те часы, предшествовавшие его смерти, обладал ли Тег способностью видеть невидимое (включая корабли-невидимки)? Как мог он знать, где найти нас в пустынях Дюны?

Но если это мог делать Тег, то насколько же опасен был бесконечно одаренный Айдахо, в клетках которого аккумулировались гены Атрейдесов и неизвестно кого еще. Он мог случайно натолкнуться на такую же способность.

Я должна сделать это сама!

Внезапное потрясающее озарение посетило Верховную Мать. Она поняла, что Тамалейн и Беллонда наблюдают за ней с таким же страхом, с каким она сама наблюдает за обоими гхола.

Само знание того, что это возможно — что человек может приобрести чувствительность, позволяющую обнаруживать корабли-невидимки и другие формы полевой защиты, — может потрясти основы мира. Досточтимые Матроны получат прекрасную путеводную нить. По всей Вселенной рассеяны бесчисленные потомки Дункана Айдахо. Он всегда с гневом говорил, что не желает быть племенным жеребцом на службе Бене Гессерит, но в действительности много раз исправно исполнял эту роль.

Он всегда думал, что действует самостоятельно, и иногда так оно и было на самом деле.

Любой отпрыск Атрейдесов по прямой линии мог обладать талантом, который пышным цветом обещал расцвести в Теге.

На что ушли месяцы, годы и дни? Наступил еще один сезон сбора урожая, а Община до сих пор находится в тисках страшной угрозы. Только теперь до Одраде дошло, что давно наступило утро. По коридору сновали люди. С кухни доносился запах жареных кур и тушеной капусты. Все нормально. Централ жил своей обычной жизнью.

Но что могло быть нормального для того, кто жил в воде в грезах Верховной Матери? Дитя Моря не могло забыть Гамму, головокружительные запахи, дух морских водорослей, выносимых на берег прибоем, освежающий озон, делавший каждый вдох наслаждением, и великолепную свободу в окружающих людях, прорывающуюся наружу в каждом слове и жесте. На море все разговоры приобретали необыкновенную глубину, которую Одраде никогда не сможет забыть. Даже безобидная болтовня на фоне неумолчного говора океана приобретала скрытый важный смысл.

Одраде ощутила, что должна, просто обязана напомнить себе чувство собственного тела в волнах того моря из ее детства. Надо восстановить силы, которыми она обладала тогда, черпать мощь, которой она пользовалась в то невинное время.