Дэвид Бартелл - Проверочный сигнал

Я кликнул на рабочем столе иконку с надписью «Продвинуть объект на следующий уровень» и поздравил себя с очередной маленькой победой. — Осталось поймать еще один, — произнес я вслух, — и можно идти в отпуск!

— Что там у тебя? — послышался голос Кейтлин из-за низенькой перегородки. — Что-то типа беличьей обезьяны, — сказал я, подразумевая генетическое родство.

— По-моему, такой зверь уже существует.

— Этот гибрид совсем другой. Прикольный. Хочешь посмотреть?

— Не-е. Мне некогда.

Мне, вообще-то, тоже. Надо совершать незапланированные открытия и притом выполнять план.

По чистой случайности было сделано немало открытий и изобретений: пенициллин, например, или, скажем, спички. Обычно из вежливости это называют интуицией, но когда начинаешь заниматься этим сам, понимаешь: тут дело в удаче пополам с отчаянием. Иногда самые интересные результаты дает именно неудачный опыт.

Во время учебы нам как-то раз показывали черно-белую пародию, где Дон Ноте играл чокнутого профессора. Он все время обо что-то спотыкался, ронял штативы с пробирками и разливал реактивы. А на вопрос журналиста, чем это он занимается, воскликнул:

— Стараюсь совершить случайное открытие!

«Интуитивность класса «Д», — гласила возникшая на экране надпись, пока этот придурок не опрокинул что-то и на нее.

Мы возвели случайные открытия в ранг искусства. «Гения» — наш суперкомпьютер — создает миллиарды комбинаций из генома человека, других организмов и первобытной мешанины всего на свете. То, что получается в итоге, направляется в подсистему-симулятор, который моделирует вид и пытается определить, будут ли у него врожденные проблемы, «несовместимые с жизнью».

Симулятор имеет право убивать. И чем совершеннее он становится, тем больше потенциальных жизнеформ вырывает с корнем. Прелесть в том, что в случае гибели объекта исследования никому до этого нет дела. Никто не заметит. Ведь это всего лишь информация, голые цифры. «Гения», разумеется, не сама выносит окончательный вердикт, этим занимаются живые люди. Предпочтение отдают недоучившимся медикам — неглупой и недорогой рабочей силе, — вот почему я и оказался здесь. Родители считали, что с моими руками мне сам Бог велел стать выдающимся хирургом, но спасибо случаю (несчастному): во время первого же посещения приемного отделения «скорой» выяснилось, что при виде крови я падаю в обморок. А вот здесь, в компании генетических разработок «Счастливый случай», я пришелся как нельзя кстати.

До отпуска мне оставалось найти всего один подходящий объект, и я погрузился в работу, не слишком заморачиваясь, насколько сомнительны стоящие на очереди варианты. Выберу что-нибудь более или менее — и свободен. Я уже обнаружил четыре виртуальных вида, представляющих потенциальный интерес. Правда, они не сулили исцеления от таких недугов, как мой синдром экологически зависимой мутации (СЭЗМ). Не обнаружилось среди них ни пресловутого «недостающего звена», ни йети. Но моя плюшевая панда будет хорошо продаваться; кожа свиножабы может помочь пострадавшим от ожогов; а уж на что сгодится эта беличья обезьяна, я и сам пока не знаю…

Загорелся сигнал вызова, и звонок завибрировал моим любимым гитарным рифом. Я аж подпрыгнул, решив, что кто-то завернул мой только что продвинутый объект. Потом прочитал имя звонившего: Тина Пеш. Эту девушку я раньше встречал на нашем этаже.

— Тина? — удивился я. За то время, что Тина здесь работала, она ни с кем не разговаривала, в том числе и со мной. Вот уж неожиданный звонок!

— Тебе звонит эта корова? — подала голос из соседней ячейки Кейтлин.

Я усмехнулся. Женщины в нашей конторе говорили, что у Тины на загривке растет вымя. Так они называли огромный кожный нарост. Но над Тиной насмехались не только из-за этого. Она была шлюхой, и тепленькое местечко в отделе особых проектов, по слухам, получила через постель. Мне трудно представить, кому захотелось переспать с этой «коровой».

— Ага, это Тина. Не веришь? Посмотри сама.

Хоть какой-то предлог, чтобы привлечь внимание Кейтлин.

— Нет уж, спасибо, — фыркнула она. — И что, ты ей отвечать не собираешься?

— И не подумаю!

Да, я не образец отзывчивости. Вот ради друзей готов расшибиться в лепешку, однако друзей у меня негусто.

Вскоре от Тины пришло сообщение: она просила меня зайти к ней в кабинет, чтобы взглянуть на необычный объект, который ей попался. Я соврал Кейтлин, что Тине нужна помощь, потому что она не понимает, как работает «Гения», и направился к лифту. На самом деле я был заинтригован: во-первых, из-за самой Тины, а во-вторых, потому что еще ни разу не был в Особых проектах.

Вообще-то, когда я только устроился на эту работу, Тина однажды пригласила меня поужинать. Я отказался. Меня всегда начинало мутить, когда она слишком быстро поворачивала голову и ее светлые волосы разлетались в стороны, потому что тогда становилась видна эта штука у нее на загривке. Хотя когда ее волосы оставались на месте, она была совсем не страшная, и, привыкнув, я, наверное, все же мог бы закрутить с ней роман. Но к тому времени я был уже наслышан о ее репутации корпоративной шлюхи.

Я отыскал офис Тины на четвертом этаже. Еще не там, где сидят большие шишки, но явно на ступеньку выше, чем в наших кубических сотах. Здесь в коридорах длинные лампы словно отодвигали потолок, а на симпатичных текстурных обоях змеился бесконечный узор из двойных спиралей. У Тины был настоящий отдельный кабинет — с дверью и окном, выходившим на полупустую автостоянку. Я вошел почти на цыпочках, и Тина обернулась не сразу. Шея у нее была прикрыта волосами. Так она ничем не отличалась от любой другой девушки, и я подумал: почему она не удалит этот нарост?

— Привет, — сказал я.

Она обернулась. На ней были джинсы и черная футболка с логотипом «Led Ventrickle». Никакой косметики. По вполне понятной причине тщательно она ухаживала только за волосами.

— Я запросила изображение, — сказала она, глядя, как мне показалось, сквозь меня. — Сейчас будет готово.

Иногда объекты получаются настолько странными, что нужно заказывать их детальное изображение. Некоторые просто неправильные. Какие-то нелепые, типа человекообразных брюхоногих моллюсков. Или саблезубых кишечных червей. Но чаще всего они ужасно забавные. Мы не раз собирались в чьем-нибудь кубе, чтобы поржать над этими картинками. Когда присмотришься, даже самые жуткие твари начинают казаться смешными. Сначала мы придумываем им разные идиотские названия, а потом уже пытаемся отыскать в них что-нибудь полезное.