Григорий Тарнаруцкий - Живая вода

Григорий ТАРНАРУЦКИЙ

ЖИВАЯ ВОДА

- Не давайте Марьину открывать шампанское, он всех обольет.

- Кто, я оболью?

Через стол протягивается огромная пятерня Гречкова и крепко обхватывает бутылку.

- Дай мне. У меня все же тонкие пальцы хирурга, а ты у нас теоретик. Зинка, не подставляй свой фужер, ты достаточно валерьянки перед экзаменом наглоталась.

Хлопает пробка. Бутылка взрывается пенистым фонтаном. Девчата с визгом вскакивают, отряхивают платья. Потом все хохочут.

- Предлагаю выпить на антибрудершафт, - смахивая с пиджака капли, говорит франтоватый Лебедев. - Хочу тебя, Марьин, на "вы" называть.

- Вот подожди, сделается Володька академиком, вообще не поговоришь запросто. Встанет в дверях этакая пышнотелая секретарша и проворкует: "Владимир Андреевич заняты. Они важные научные проблемы решают".

- А я скажу, что академик Марьин задолжал мне еще со стипендии пять рублей.

- Ой, мальчики, неужели уже наступил другой год? Наш последний студенческий.

- У тебя, Зинка, все шансы его продлить, если опять завалишь зачет у Гаврилова.

- Не завалю. Надену такую мини-юбку, что старика инфаркт хватит.

- Инфаркт хватит, - передразнивает Гречков. - Эх ты, мини-врач!

Хрупкая, похожая на подростка Зиночка Дорохова замахивается кулачком на крупного Гречкова...

- Честное слово. Юрка, ты у меня уйдешь отсюда с гематомами Третью степень не обещаю, но больно будет.

- Зин, это неблагоразумно, у нас ведь разные весовые категории.

- Бей его, Зинуля! Когда поженитесь, будет поздно. Тогда он чуть что побежит в местком жаловаться.

Смеясь, Гречков сгребает Дорохову в охапку и целует в нос.

- Осторожно, Гречков! Ты же ее сломаешь. И вообще, что у нас, в конце концов. Новый год или свадьба?

Маленькая общежитская комната, где сидят прямо на кроватях, тесно прижавшись друг к другу, так переполнена весельем, что кажется, будто оно вот-вот вырвется наружу, как та струя шампанского, и забрызгает всех, кто попадется, яркими каплями радости.

Вера в который раз подумала, что не зря согласилась с Сергеем встретить Новый год в студенческой группе. До чего все они славные! И эта изящная Зинка, и большой добродушный Гречков, и умница Володя Марьин - надежда и гордость всей группы.

О Марьине Вера слышала и раньше. Однажды даже прочла о нем очерк в молодежном журнале. Очерк был восторженным, с длинным заносчивым названием "Он сказку сделал былью". Сергей долго потом сердился: "Эти твои коллеги ради красного словца черт знает что наобещают. Владимир пока лишь принцип открыл, а до "живой воды", как они ее называют, еще многие годы. Морочат людям головы своей писаниной".

Сергей вообще не одобрял Вериной профессии. Считал, что сестра изменила семейной традиции, хотя врачами у них были только он да мать. Отец же имел весьма косвенное отношение к медицине: преподавал философию в мединституте. Сам Сергей закончил здесь ординатуру, затем профессор Гаврилов пригласил его на кафедру и дал читать лекции по анестезиологии. Попутно брат занимался теоретическими исследованиями акупунктуры, переписываясь с десятками врачей, практически осваивающими иглотерапию, и считал себя очень занятым человеком. Когда ему поручили руководство учебной группой, Сергей взялся неохотно, но вскоре сдружился с ребятами, увлек их научной работой. Марьин и Лебедев едва ли не ночевали в его лаборатории. Пристрастился было и Гречков, но его буквально отвоевал Евгений Осипович Собецкий, суливший Юрию будущее блестящего хирурга. На третьем курсе ребята уже выступали на научных конференциях с самостоятельными докладами. Вот тут-то Марьин и выдал свою идею.

Зал, как рассказывал потом Сергей, слушал сначала со снисходительной насмешливостью, не принимая всерьез запальчивые студенческие фантазии, пока кто-то не выкрикнул удивленно: "Да ведь это возможно!" Поднялась целая буря. Марьина из запальчивого фантазера произвели в гении, затем два раза разжаловали и опять произвели. Наконец встал молодой член-корр из Киева и резюмировал: дескать, идея, конечно, крайне интересная, но практическое ее воплощение весьма сомнительно, ибо само средство должно обладать столь необычными функциональными свойствами, каких в природе, увы, не наблюдается. И все же последнее слово осталось за Марьиным, который звонко объявил с трибуны, что он с друзьями готовы посвятить этому жизнь, пока не создадут такой эликсир, пусть даже природа ничего подобного никогда не предполагала, и сошел в зал под одобрительные аплодисменты.

Позднее его идею восприняли серьезнее. Кто-то из медицинских светил заявил, что ее осуществление изменит всю лечебную практику, сведя количество специализаций до минимума. Некоторые поговаривали, что и подготовка врачей понадобится менее обстоятельная. Вера плохо во всем этом разбиралась, даже очерк в журнале не дал ясного представления. Сергей же популярно объяснять не любил и раздражался от всякого упрощения научных понятий. Ей хотелось расспросить самого Марьина, но она стеснялась, так как была здесь впервые и не совсем еще освоилась в их компании. Да и время для таких разговоров казалось неподходящим.

В комнате сделалось шумней. После шампанского ребята разлили в те же фужеры воду. Лебедев включил принесенный им же магнитофон и танцевал с красивой молчаливой Заремой Кудаяровой, умудряясь в такой тесноте легко кружить свою даму. А за столом уже завязывался спор - какая же студенческая вечеринка без спора!

- Вот, нам еще школьникам внушали, что в жизни всегда есть место подвигу. И сочинения на эту тему, и комсомольские диспуты. Начинили героизмом, а куда его теперь девать? - горячится маленький очкастый Лева Печурин. - Ну, Гречков может, к примеру, хулигана задержать. Так разве это подвиг? Просто у Юрки кулаки пудовые.

- Ты неправильно слово "подвиг" понимаешь, - вмешивается Зиночка. Самоотверженный честный труд - вот что это значит. Помнишь Аллу Александровну из второй хирургии? Она, говорят, еще самому академику Самойлову ассистировала. И сейчас, если у нее отгул, Собецкий нервничает. А ведь, казалось бы, вся работа - "Подайте скальпель!", "Зажим!".

- Чепуха, Зинуля! То, что буднично, не подвиг. Он романтики требует. Взрыва эмоций. Думаешь, почему так часты стали разговоры о стрессовых ситуациях? Просто большинству людей некуда свой духовный заряд выпалить. Тот самый, которым их смолоду наполнили. Вот он их и распирает.

Лебедев, меняющий в это время пленку на магнитофоне, заговорил спокойно, не подымая головы:

- У тебя, Печурин, обо всем в жизни какое-то медицинское представление. Даже подвиг вроде скопления газов. Недаром ты философию трижды пересдавал. А она как раз учит судить несколько шире. - Лебедев наконец разогнулся и обвел всех взглядом, словно проверяя, все ли слушают внимательно. - Я тоже не согласен с привычным пониманием подвига. Вернее - с тем, какому нас учили и продолжают учить сегодняшних школьников. Спросите у филологов, они вам объяснят происхождение этого слова: подвиг - значило подвинуть, заставить общество сделать шаг вперед. А в нынешних условиях для этого нужны не столько моральные качества, сколько смелая оригинальная мысль, огромный запас информации. Будь Эйнштейн безнравственным человеком, он все равно создал бы теорию относительности и тем самым подвинул науку на новый рубеж. И не делай, Дорохова, страшные глаза, я вовсе не отрицаю мораль, но к современному подвигу она не имеет никакого отношения.