Роберт Силверберг - Зачем?

Проведя на Капелле-ХХII шесть месяцев, мы длинными прыжками отправились на другой край Галактики, где во лбу созвездия Скорпиона горит звезда по имени Дскубба. Восемь планет были осмотрены и классифицированы, собранные материалы подготовлены к передаче на Землю. После этого мы отправились дальше, Брок и я.

Из гиперпространства мы вышли у альфы Павлина, ярчайшей звезды этого созвездия — если смотреть с Земли. Альфа оказалась лишенной планет, если не считать шара в метановой атмосфере, покрытого грязью, на орбите радиусом в миллиард миль. Определив объект исследований как бесперспективный, мы ненадолго задумались.

Среди нас двоих существует разделение труда: Брок координирует процесс, а я занимаюсь деталями, въедливо и дотошно. Ему целое, мне частности. Так работаем вместе уже одиннадцать лет. За спиной у нас семьдесят восемь звезд и сто шестьдесят три планеты. И конца, в общем, не видно.

Пока мы висели в пустой и безвидной серости гиперпространства, Брок предложил:

— Маркаб.

— Альфа Пегаса? Да ну… Этамин.

К сожалению, гамма Дракона не слишком интересовала моего напарника.

— Тогда колесо, — Брок пригладил костлявой рукой ежик волос.

— Хорошо, — кивнул я. — Колесо.

Колесо это наш проводник. Трехмерная карта Галактики, подробная и сверкающая. Когда я тронул переключатель, сорвавшийся со стены лучик света заиграл на звездном диске. Взявшись за рукоятку, Брок раскрутил колесо: два, три, четыре, пять оборотов — стоп. В луче со стены блеснула Альфекка.

— Альфекка, стало быть, — кивнул Брок.

Альфекка. Сделав запись в журнале, я начал вводить координаты для гиперпространственного привода.

— Не смогли прийти к согласию… — Брок нахмурился, — По такому элементарному вопросу, как следующий пункт назначения.

— Хорошо. Разъясняй. Истолковывай. Проливай свет. Какую закономерность ты здесь видишь?

— Несогласие ради несогласия это нездорово, — мрачно объявил Брок. — В конфликте есть творческое начало, но не в таком бессмысленном. Вот что меня тревожит.

— Мы слишком долго мотаемся по Галактике, — предположил я. — Разорвем контракт, уволимся из корпуса исследователей, вернемся на Землю. Будем жить.

— Нет! — поспешно возразил побледневший Брок. — Ни в коем случае.

Из гиперпространства мы вышли вблизи Альфекки, яркой звезды в окружении четырех планет. Брок в это время решат задачи по матанализу, потея при взятии каждого интеграла. Глядя в толстое кварцевое стекло обзорного иллюминатора, я считал планеты.

— Четыре. Раз, два, три, четыре.

Минуту я смотрел на худое лицо Брока, плохо скрывавшее боль и напряжение.

— Выбери какую-нибудь, — потребовал он.

— Я? Зачем?

— Просто выбери.

— Альфекка-два.

— Отлично! Садимся. Не возражаю и не спорю. Слышишь, Хаммонд? Я хочу высадиться на Альфекке-два.

Брок улыбнулся, показав зубы, нехорошо блестя глазами. Впрочем, так и надо. Устраняя первопричину конфликта и смягчая напряжение, Брок поступал правильно. Когда двое живут на корабле одиннадцать лет, иначе нельзя.

Спокойно и тщательно запеленговав Альфекку, я ввел данные в компьютер и запустил программу посадки. Такова стандартная процедура, именно так мы с Броком приземлялись уже сто шестьдесят три раза.

Ожил ионный привод, и мы устремились «вниз». Альфекка поднялась навстречу бледно-зеленой игле корабля, снижавшегося кормой вперед.

Посадка прошла нормально. Я пометил место на карте — крупно написал «164». Мы надели скафандры. Брок замешкался у входа в шлюзовую камеру, разглаживая лиловую ткань скафандра и подтягивая ремни. Губы его нервно подергивались; прозрачный шлем не скрывал ни страха, ни усталости.

— Ты скверно выглядишь, — сказал я. — Может, не будем торопиться с прогулкой?

— А может, сразу вернемся на Землю? — горько возразил Брок. — Жить в муравейнике, дышать серыми помоями? Нетуж, пошли.

Он нажал на кнопку, и дверь шлюза откатилась в сторону.

В шлюзовой камере, а потом в лифте Брок упорно молчал, отводя глаза. Жаль, что я лишен его дара улавливать закономерности: наверняка ему было плохо уже давно и неспроста.

Но я не находил для этого никаких причин, хотя за одиннадцать лет должен бы изучить Брока, как самого себя или лучше. Однако я ничего не понимал. Вслед за Броком я спрыгнул на грунт.

Начался исследовательский этап сто шестьдесят четвертой экспедиции.

Тускло-оранжевая равнина простиралась до самого горизонта. На сухой каменистой почве росли редкие деревья с голыми стволами и синеватой корой; по земле стлались зеленые узловатые лианы.

Больше ничего.

— Еще одна пустая планета, — сказал я. — Сто восьмая из ста шестидесяти четырех.

— Не делай поспешных выводов. Нельзя судить о мире по нескольким акрам. Было бы ошибкой считать планету ледяной пустыней, высадившись на полюсе. Недостаточно данных для установления закономерности.

— Знаешь, даже я заметил одну закономерность: планета не населена. Уж больно здесь тихо.

— Готов согласиться, — рассмеялся Брок. — Но не забывай Адхару-одиннадцать.

Да, Адхара, старая маленькая планета, засыпанная песком. Невысокие дюны, медленно перетекающие на запад вокруг экватора. Мы еще шутили о пустынном мире, где живут только не знающие покоя дюны. Когда отчет уже отправили сквозь гиперпространство на Землю, на восточном континенте обнаружился крохотный оазис, где воздух был напоен ароматами волшебного сада. Ничего похожего на остальную Адхару. В кристальном озере плавали чешуйчатые твари, а поддеревом, обремененным плодами, спал старый ленивый дракон…

— Сейчас Адхара, наверное, кишит туристами, — вздохнул я. — Хотя наш исправленный отчет остался неопубликованным. Мне все же кажется, нам не стоило сообщать о том оазисе на Землю. Было бы куда вернуться, когда устанем исследовать Галактику.

— Устанем? — Брок резко обернулся, — А разве ты уже не устал, Хаммонд? Одиннадцать лет и сто шестьдесят четыре планеты. — Брок отщипнул побег толстой кожистой лианы.

Вот она, закономерность… Я покачал головой, уходя от разговора.

— Не сейчас, Брок. Надо работать.

Для высадки существует стандартная процедура. Собранные статистические данные вносятся в земной каталог исследованных миров — гигантский каталог.

«ГРАВИТАЦИЯ — 1,02g. СОСТАВ АТМОСФЕРЫ — аммиак/двуокись углерода, тип аЬ7, непригодна для дыхания. ПЛАНЕТАРНЫЙ ДИАМЕТР — 0,87. РАЗУМНАЯ ЖИЗНЬ — отсутствует».

Стандартные формы, стандартные анализы, стандартные пробы фунта. Деятельность первопроходца давно стала рутиной.