Артур Кларк - ФАТА-МОРГАНА 6 (Фантастические рассказы)

— Расходитесь, ребята! Профессор сказал, что чувствует себя вполне нормально, — отвечал полицейский, сдерживая натиск.

Под рукой у него прошмыгнул фотограф.

— Господи! — ахнул он, увидев профессора, и поднял фотоаппарат. — Глянь-ка сюда, дружок!

Полыхнула вспышка, но Кент успел заслонить объектив ладонью.

— Зачем ты это сделал? — возмутился фотограф.

— Зачем, чтобы у тебя оставалась на память фотография моей ладони, — насмешливо ответил Кент. — Увеличь ее и повесь в Музее современного искусства. А сейчас — убирайся подобру-поздорову, пока я не намылил тебе шею.

— Давайте, ребята, давайте отсюда, — полицейский выпроваживал незванных гостей. В дверях он оглянулся на профессора. — Провалиться мне, этого не может быть, — пробормотал он.

Когда дверь за полисменом медленно закрылась, Кэссиди воскликнул:

— А теперь давайте выпьем!

— Отметим!

— Мы это заслужили, черт побери!

Профессор Майер лишь улыбнулся внутренне: во внешних проявлениях чувств он был ограничен.

— Как вы себя чувствуете, профессор? — подошел к нему Фельдман.

— Хорошо, — ответил Майер, тщательно выговаривая слова, только, пожалуй, немного смущен…

— Не жалеете? — спросил Фельдман.

— Как сказать… — ответил профессор. — Вы же знаете, я был в принципе против этого. Незаменимых людей нет.

— А вы? Я бывал на ваших лекциях, но из того, что вы говорили, не понял и десятой части. Математическая символика, все эти кванторы общности не для меня.

— Прошу вас… — Майер попытался остановить его.

— Нет уж, сэр, позвольте мне досказать. Вы продолжили работу Эйнштейна и других. Закончить ее никто, кроме вас, не сможет! Никто! А вам необходимы еще несколько лет в любой оболочке, какую может дать наука. Я жалею только об одном что нам не удалось найти более подходящего вместилища для вашего интеллекта. Человеческие тела нам были недоступны, поэтому пришлось…

— Главное — сохранить интеллект, а остальное значения не имеет, — сказал Майер. — Только голова у меня все еще кружится.

— Я помню последнюю вашу лекцию в Гарварде, — сжав руки, продолжил Фельдман. — Сэр, вы были так стары! Мне хотелось плакать, глядя на вас. Такое усталое, дряхлое тело…

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Кэссиди, держа в руке бокал.

— Боюсь, что для такой посуды мое новое лицо не подходит, — усмехнулся Майер. — Уж лучше миска.

— Вы правы, — сказал Кэссиди. — Мы дадим вам миску. О боже!

— Сэр, простите нас, — вмешался Фельдман. — Нам крепко досталось. Ужасное напряжение… Целую неделю мы не выходили из операционной, почти не спали; временами у нас просто руки опускались, сэр…

— А вот и ваша миска! — воскликнул Лупович. — Сэр, вам виски или джин?

— Простой воды, пожалуйста, — попросил Майер. — Могу я встать, как вы думаете?

— Только не волнуйтесь. — Лупович снял его со стола и осторожно опустил на пол.

Профессор пошатнулся, но все же устоял на всех четырех ногах.

— Браво! — раздалось вокруг.

— Мне кажется, завтра я смогу начать работать, — сказал Майер. — Но для того, чтобы я смог писать, нужно придумать какой-нибудь механизм, думаю, это будет не очень сложно. Разумеется, возникнут и другие трудности. У меня в голове не все прояснилось.

— Самое главное — не торопиться!

— О, нет! А где здесь ванная?

— Зачем? — переглянулись молодые люди.

— Заткнитесь, идиоты! Вот сюда, сэр. Я помогу вам открыть дверь.

Оценивая на ходу преимущества передвижения на четырех конечностях, Майер последовал за врачом.

Вернувшись, он обнаружил, что в комнате идет разговор о технических подробностях операции:

— …впервые за миллионы лет!

— Я не согласен. Можно сказать…

— Мальчик, не читай лекции. Ты же знаешь, одна неприятность лезла на другую. Нам просто повезло!

— Ну уж нет! Из этих биоэлектрических изменений некоторые…

— Тише, он идет!

— Слишком много ходить ему пока не следует. Ну, малыш, как ты себя чувствуешь?

— Я вам не «малыш», — ответил профессор. — Я достаточно стар, чтобы быть вашим дедушкой!

— Простите, сэр, но мне кажется, что вам пора спать.

— Да, я еще слаб, — вздохнул профессор, — и голова еще кружится.

Кент поднял его и положил на койку. Улыбаясь, очень довольные собой, они окружили его и обхватили друг друга за плечи.

— Что бы вы еще хотели, сэр?

— Вот ваша миска с водой, сэр!

— Отдыхайте, сэр, — нежно произнес Кэссиди, и непроизвольно, почти машинально, потрепал профессора по его длинной поросшей гладкой шерстью голове.

Фельдман что-то нечленораздельно выкрикнул.

— Простите, сэр, я совсем забылся, — смущенно пробормотал Кэссиди.

— Нам нужно следить друг за другом. В конце концов он же человек.

— Конечно, конечно, я знаю, но это, должно быть, от усталости… И все же он так похож на собаку, что можно забыть…

— Быстро убирайтесь отсюда! — приказал Фельдман, вытолкнув всех за дверь, и вернулся к Майеру.

— Сэр, что вы еще хотите?

Майер пытался заговорить, но слова застряли у него в горле.

— Даю слово, что это больше никогда не повторится, сэр. Ведь вы — профессор Майер.

Тело профессора вздрогнуло, и врач быстро накрыл его одеялом.

— Не расстраивайтесь, сэр, все будет хорошо, — увещевал Фельдман, стараясь не глядеть на койку. — Ведь прежде всего — ваш интеллект! Ваш мозг!

— Разумеется, — согласился профессор Майер, великий математик, — только, знаете, мне самому очень страшно, но… не могли бы вы… не могли бы вы почесать меня за ухом?

Перевод с англ. Л. Дейч

В заглавие вынесена строка из стихотворения английского поэта Эндрю Марвелла «К стыдливой возлюбленной». Название упоминаемой далее болезни «синдром Рендера» дано по имени героя фантастического романа Роджера Желязны «Тот, кто правит» (прим. ред.).

Ego — я (лат.).

Блез Паскаль. «Мысли».

Буддийская схема строения мира.

Дьявол, сатана.

Имеется в виду патриарх Иаков из библейской книги Бытия. За то, что сражался с самим Богом, он получил имя Израиль, т. е. Богоборец (Бытие; гл. 32; 25–30).

Савиньен Сирано де Бержерак — французский поэт, философ и драматург, живший в XVII в. Герой пьесы Э. Ростана «Сирано де Бержерак».