Филип Дик - Распалась звязь времен...

— Пора быть хорошей погоде, — сказал Джек. — Несколько настоящих весенних деньков — и все кинутся покупать теннисные ракетки и кухонные плиты для дачных домиков.

В кармане у Вика лежала последняя рекламная брошюра, выпущенная клубом книголюбов. Они с Марго несколько лет назад стали его членами, как раз, когда сделали первый взнос за свой дом и перебрались в этот район. Все их новые соседи если что и читали, то только литературу подобного рода. Вик разложил брошюру на столе и повернул ее так, чтобы Джеку было удобнее читать. Продавец обуви не проявил никакого интереса.

— Вступай в клуб книголюбов, — посоветовал Вик. — Умнее станешь.

— Я и так читаю книги, — ответил Джек.

— Ага, всякую дребедень, чтоб не перетруждаться. В две странички. Из аптеки Беккера.

— Нашей стране нужна наука, — серьезно возразил Джек, — а не романы. Ты сам прекрасно знаешь, что все эти клубы торгуют порнографическими книжонками про сексуальные преступления. Вся грязь вылазит наверх. Не думаю, что это та наука, которая поможет Америке.

— Клуб книголюбов выпустил еще «Историю» Тойнби. Мог бы ее почитать.

Сам Вик получил «Историю» в виде бесплатного приложения. Хотя он и не дочитал ее до конца, все-таки сумел понять, что это настоящая историческая литература и ее стоит иметь в домашней библиотеке.

— Какими бы плохими эти книги ни были, — продолжал Вик, — они все же лучше, чем секс-фильмы для подростков или фильмы о тяжелой жизни негров, которые ляпают Джеймс Дин с компанией.

Шевеля губами, Джек прочитал название лучшей книги последнего месяца.

— Историческая повесть. О жизни южных штатов во время Гражданской войны. У них всегда про одно и то же. Неужели эти престарелые дамы из клуба не устали еще от постоянного чтения всякой мути?!

Вик не досмотрел еще брошюру до конца.

— Правильно, — сказал он. — Я читаю далеко не все, что печатают.

Книга, о которой шла речь, называлась «Хижина дяди Тома». Имени ее автора Вик никогда не слыхал: какая-то Гэрриет Бичер Стоу. В брошюре книга расхваливалась как смелый рассказ о работорговле в штате Кентукки перед самой Гражданской войной, как честный документ об отвратительных и жутких преступлениях, совершаемых против несчастных негритянских девушек.

— Во, — улыбнулся Джек, — такое мне, может, и понравится.

— Ну, знаешь, по рекламному объявлению судить нельзя, — заметил Вик. — Все новые книги рекламируются именно так.

— Это точно, — сказал Джек. — В мире вообще не осталось никаких принципов. Ты сравни, что было до Второй мировой войны и что сейчас. Не было такой преступности, пошлятины и надувательства, как теперь повсюду. Пацаны разбивают машины… вся эта вседозволенность… водородные бомбы… и цены растут. Глянь, какие вы цены загнули на кофе! Кошмар. А кто на этом наживается?

Поговорили и об этом. Полдень тянулся медленно, сонно. Все как всегда.

В пять часов Марго Нельсон схватила пальто, ключи от машины и выскочила из дома. Сэмми нигде не было видно. Конечно же, помчался куда-то играть. Искать его Марго было некогда: надо срочно ехать за Виком, иначе он решит, что ее не будет, и отправится домой на автобусе.

Она быстро вернулась в дом.

В гостиной сидел брат Марго и тянул пиво из жестяной банки. Он поднял голову и пробормотал:

— Уже вернулась?

— Я и не уезжала, — сказала Марго. — Никак не могу отыскать Сэмми. Ты не посмотришь за ним, пока меня не будет?

— Разумеется, — ответил Рэгл. Но его лицо выражало такую отрешенность, что она сразу забыла о поездке.

Рэгл пристально смотрел на Марго. У него были воспаленные, ввалившиеся глаза. Он сидел без галстука, с закатанными рукавами, и когда подносил к губам банку с пивом, руки его дрожали. По всей гостиной были разложены книги, брошюры, листы бумаги, с которыми он работал. Они образовывали не видимый никому круг. А сам Рэгл был его центром. Если бы он даже захотел, то не смог бы из него выйти. Его окружало замкнутое пространство.

— Только не забудь, — произнес Рэгл, — я должен отнести все на почту, и обязательно до шести часов.

Весь его архив размещался на покосившихся, скрипучих стеллажах. Он собирал материал в течение нескольких лет. Тут были справочные издания, карты, схемы, рисунки и таблицы, отсылавшиеся им на конкурс из месяца в месяц… Все это было скомпоновано в определенном порядке так, чтобы удобнее пользоваться. В данный момент Рэгл применял свой способ, названный «последовательным считыванием». Способ состоял в том, что непрозрачные копии его конкурсных схем в некоторых участках пропускали направленный на них свет в виде точки. Передвигая схемы в определенном порядке, он мог наблюдать движение точки. Светящееся пятно появлялось и исчезало, то вверху, то внизу, и его танец составлял некую диаграмму. Марго, правда, никакой диаграммы в этом движении не замечала. Наверное, поэтому она так ни разу и не смогла победить в конкурсе, хотя пару раз и принимала в нем участие. А вот Рэгл выигрывал.

— Много ты уже сделал? — спросила Марго.

— Я расположил точку во времени: четыре часа дня. — По его лицу пробежала судорога. — Теперь надо… надо всего лишь определить место.

На длинном листе фанеры была прикреплена сегодняшняя официальная схема, присланная из редакции. Сотни крошечных пронумерованных квадратиков. Рэгл пометил квадратик 344, обозначавший время. В него была воткнута булавка с красной головкой. Но вот место… С этим было явно сложнее…

— Брось ты это на несколько дней, — посоветовала Марго, — отдохни. Ты слишком много работал в последние месяцы.

— Если я остановлюсь, — сказал Рэгл, делая какую-то пометку шариковой ручкой, — у меня останутся неотмеченными очень многие варианты. Тогда я потеряю… потеряю все, чего достиг с пятнадцатого января.

Перемещая линейку, он провел несколько линий, пересекшихся в одной точке.

Каждая схема, которую он отсылал, становилась новым справочным пособием в его архиве. Поэтому с каждым разом увеличивались шансы правильного решения. Чем дольше он участвовал в конкурсе, тем ему было легче. Так он всегда объяснял Марго. Ей же, наоборот, казалось, что чем дальше, тем ему становилось труднее. Однажды она спросила его, зачем он так себя изматывает. «Потому что я не могу позволить себе проиграть, — ответил тогда Рэгл. — Чем чаще я нахожу правильное решение, тем, значит, большая часть меня самого вложена в это дело».

Конкурс все продолжался и продолжался. Теперь Рэгл уже и сам не знал, какая часть его души безвозвратно растрачена в этом сражении за победу. Он побеждал всегда. У него был настоящий талант, и использовал он его на все сто.