Клиффорд Саймак - Зачарованное паломничество

— Но я…

— Копия, но с некоторыми изменениями… Маленькими изменениями, которые собьют со следа.

— Это легко сделать, — сказал Корнуэлл. — Но чернила будут свежими, будут отличия в почерке и…

— Кто сейчас разбирается в разных почерках? Кроме вас, никто не видел рукописи. Никто и не догадается, если стиль немного изменится. Пергамент старый, а что касается старой записи, то в древние времена, когда пергамента не хватало, часто использовали исписанный.

— Ну, не знаю, — заметил Корнуэлл.

— Ученый смог бы распознать подделку, но вероятность того, что рукопись попадет к ученому, очень мала, во всяком случае, вы к тому времени будете далеко…

— Далеко?

— Конечно, — сказал гоблин. — Не можете же вы оставаться здесь после происшедшего.

— Вероятно, вы правы. Я сам думал об этом.

— Надеюсь, сведения в рукописи стоят всех этих беспокойств. Но если даже и нет…

— Я думаю, они стоят, — заметил Корнуэлл.

Гоблин слез со скамьи и направился к двери.

— Секунду, — сказал Корнуэлл. — Как вас зовут? И увидимся ли мы снова?

— Меня зовут Оливер, по крайней мере так я себя называю. И вряд ли мы еще встретимся. Хотя… погодите. Сколько времени вам нужно для изготовления подделки?

— Немного.

— Тогда я подожду. Моя власть невелика, но кое-чем я могу помочь. Я знаю небольшое заклинание, от которого чернила поблекнут, а пергамент будет выглядеть древним.

— Я в долгу перед вами, — сказал Корнуэлл. — Но вы не спросили, о чем идет речь в рукописи.

— Вы сможете рассказать за работой.

Лоуренс Беккет со своими людьми засиделся за выпивкой. Ужинали рано, но они все еще сидели за столами, на которых валялись кости и куски хлеба. Горожане, завсегдатаи таверны, уже разошлись, и хозяин, отослав слуг, сам остался у прилавка. Он хотел спать, и часто зевал, но не торопил гостей: не так уж часто в «Кабаньей голове» появлялись посетители с таким количеством денег. Студенты заглядывали редко и приносили больше беспокойства, чем прибыли, а горожане прекрасно умели растягивать один стакан на целый вечер. «Кабанья голова» стояла не на главной дороге, а на боковой улице, и купцы не часто находили сюда дорогу.

Дверь открылась, и вошел монах. Он постоял, вглядываясь в полутьму таверны. Хозяин за прилавком напрягся; какое-то шестое чувство подсказало ему, что этот визит не принесет ему ничего хорошего. Уже много лет люди в рясах не переступали порога его таверны.

После недолгого колебания монах натянул капюшон на голову, как бы не желая смешиваться с посетителями, и направился к столу, где сидел Беккет и его люди. Он остановился перед Беккетом.

Беккет вопросительно взглянул на него, монах молчал.

— Альберт, — сказал Беккет, — налей этой ночной птице вина. Редко приходится пить с людьми в такой одежде.

Альберт налил вина и протянул монаху.

— Мистер Беккет, — сказал монах, — я слышал, что вы в городе. Хочу поговорить с вами наедине.

— Конечно, — сердечно отозвался Беккет, — поговорим. Но только не наедине. Эти люди все равно, что я. То, что могу услышать я, годится и для их ушей. Альберт, стул сэру монаху.

— Разговор должен быть наедине, — настаивал монах.

— Ладно, — сказал наконец Беккет. — Пересядьте за другой стол, — сказал он собутыльникам. — Можете взять с собой свечку.

— Вы смеетесь надо мной, — сказал монах.

— Смеюсь. Не могу представить себе, чтобы вы сказали что-нибудь важное.

Монах сел рядом с Беккетом, осторожно поставил на стол кружку с вином и подождал, пока остальные не отойдут.

— Ну, что за тайну вы хотите мне рассказать? — спросил Беккет.

— Прежде всего, я знаю, кто вы такой на самом деле. Не просто торговец, как думают некоторые.

Беккет ничего не сказал, просто взглянул на монаха. Но выражение лица у него не изменилось.

— Я знаю, что у вас есть доступ к церкви, — продолжал монах. — За то одолжение, что я вам сделаю, вы замолвите за меня словечко.

— А что за одолжение?

— Час назад в университетской библиотеке украдена рукопись.

— Пустяки.

— Возможно, но рукопись была спрятана в древней и почти неизвестной книге.

— Вы знали об этой рукописи? О чем она?

— Не знал, пока вор не отыскал ее. И о чем она, я не знаю.

— А книга древняя?

— Написана очень давно путешественником по имени Тейлор. Он путешествовал по Диким землям.

Беккет нахмурился.

— Я знаю о Тейлоре. Вернее, слухи о его находках, но я не знал, что он написал книгу.

— Почти никто не знает о ней. Ее переписали только раз. Это копия в нашей библиотеке.

— Вы читали ее, сэр монах?

— До сих пор она меня не интересовала. На свете так много книг. И рассказы путешественников обычно лживы.

— Вы думаете, что рукопись имеет какую-либо ценность?

— Да. Уж очень хорошо она была спрятана. Зачем иначе ее было прятать?

— Интересно, — негромко сказал Беккет. — Очень интересно. Но ценность ее не доказана.

— Если у нее нет ценности, вы мне ничего не должны.

— Джентльменское соглашение.

— Да, — согласился монах, — джентльменское соглашение. Рукопись нашел ученый, Марк Корнуэлл. Он живет в самой верхней мансарде наемного дома на углу улиц Короля и Доски.

Беккет нахмурился.

— Корнуэлл?

— Несносный человек откуда-то с Запада. Неплохой студент, но слишком замкнутый. Не имеет друзей. Живет бедно. Почти все его товарищи по учебе разъехались, довольные тем, что получили. Он же остался. Думаю, главным образом из-за того, что интересуется древними.

— Как это «интересуется древними»?

— Он считает, что они еще существуют. Он изучил их язык, или, вернее то, что считает языком древних. Об этом есть несколько книг. Он изучил их.

— Почему он интересуется древними?

Монах покачал головой.

— Не знаю, я не знаю этого человека. Я говорил с ним один или два раза. Интеллектуальное любопытство, может быть. А может, что-нибудь другое.

— Может, он думает, что Тейлор писал о древних?

— Может быть. Тейлор мог о них писать. Я не читал эту книгу.

— Рукопись сейчас у Корнуэлла? Он спрячет ее?

— Сомневаюсь. Если спрячет, то не очень далеко. Он считает, что его воровство никому не известно. Я видел, как он украл ее, но позволил ему уйти. Я не пытался остановить его. Он не мог знать обо мне.

— Не кажется ли вам, сэр монах, что этот студиозус, ваш друг с легкими пальцами, стоит на краю ереси?

— Это, мистер Беккет, предстоит решить вам. Вокруг нас множество знаков ереси, но лишь мудрец может дать точное определение.