Герберт Уэллс - Звезда (Пер. Ирская)

Одинокий путник, бредущий в зимнюю ночь, глядя в небо, бормотал, чтобы подбодрить себя: — "Пришлось ей приблизиться, больно уж ночь лютая! Хотя и не похоже, чтобы потеплело от нее, ежели она в самом деле ближе; все то же самое",

— Что мне до новой звезды? — воскликнула плачущая женщина, стоя на коленях около своего покойника.

Школьник, встав пораньше, чтобы подготовиться к экзаменам, окончательно запутался. Увидев большую белую звезду, ярко и открыто светившую сквозь морозные цветы его окна. — "Центробежная, центростремительная", — бормотал он, положив подбородок на кулак. — "Остановить планету в ее беге, отнять ее центробежную силу, что тогда? Центростремительная одолеет, и она упадет на Солнце. И это…"

— Находимся ли мы на ее пути? Хотел бы я знать…

Свет этого дня померк, последовав примеру всех дней, и странная звезда вновь взошла в последние часы морозной тьмы. Теперь она была такой яркой, что Луна казалась бледным желтым призраком, собственным призраком на фоне солнечного заката. В одном городе праздновал свадьбу великий человек, и улицы были иллюминированы, чтобы приветствовать его возвращение с новобрачной. "Сами небеса строили сегодня иллюминации". - говорили льстецы. Под созвездием Козерога двое любовников негров, презрев ради взаимной любви диких зверей и злых духов, притаились в зарослях тростника, где носились светляки. "Это наша звезда!" — шептали они и черпали странную бодрость в ее мягком сиянии.

Ученый математик сидел в своем кабинете, отодвинув от себя бумаги. Его вычисления были закончены. В маленьком белом флаконе все еще хранилось немного наркотики, давшей ему возможность бодрствовать и работать четыре долгих ночи. Каждый день спокойный, точный, терпеливый, как всегда, он читал лекции своим слушателям и затем возвращался обратно, непосредственно к этим важным вычислениям. Лицо его было строго, немного подтянуто и изнурено от искусственно поддерживаемого возбуждения. Некоторое время он казался погруженным в раздумье, затем подошел к окну, и штора, щелкнув, поднялась вверх. На полдороге к небу над скученными крышами, трубами и шпицам города висела звезда. Он посмотрел на нее, как смотрят в глаза доблестному врагу.

— Ты можешь убить меня, — сказал он после молчания, — но я вмещаю тебя, как и всю вселенную, в своем маленьком мозгу. Я не поменялся бы… даже теперь.

Он посмотрел на маленький флакон. "Сна больше не потребуется", — сказал он. На следующий день в 12 часов, минута в минуту, он пошел в свою аудиторию, положив шляпу на конец стола по всегдашней его привычке, и тщательно выбрал большой кусок мела. Его слушатели подшучивали над тем, что он не может читать лекцию без того, чтобы не вертеть в руках куска мела, и однажды привели его в состояние полной беспомощности, спрятав мел. Он вошел, окинул взглядом из-под своих серых бровей ярусы молодых, свежих лиц и обратился к ним со своей обычной нарочито простой речью.

— Возникли не зависящие от меня обстоятельства, — сказал он и остановился, — который помешают мне закончить намеченный мною курс. Может оказаться, господа, что, выражаясь кратко и ясно, человек существовал напрасно.

Студенты переглянулись. Не ослышались ли они? Появились поднятые брови и усмехающиеся губы, но одно или два студенческих лица сохранили внимательное выражение перед спокойным обрамленным сединой лицом учителя. "Я думаю, — продолжал он, — что будет интересно посвятить это утро изложению тех вычислений, которые привели меня к этому заключению, поскольку они будут доступны вам. Предположим…" и он повернулся к доске, обдумывая диаграмму, как это обыкновенно делал.

— К чему относилось " жил напрасно"? — прошептал один студент другому.

— Слушай! — отвечал тот, указывая головой на профессора.

И вскоре они начали понимать.

В эту ночь звезда взошла позднее, потому что ее собственное движение к востоку несколько отклонило ее путь через созвездие Льва к Деве, а яркость ее была так велика, что небо превратилось в светящуюся синеву, когда она взошла, и все звезды (кроме Юпитера, близ зенита, Капеллы, Альдебарана, Сириуса и острия Медведицы) затмились одна за другой. Во многих частях света в эту ночь ее окружало бледное кольцо. Она выделялась больше, чем раньше; в чистом преломляющем свет небе тропиков она, казалось, равнялась по величине почти четверти Луны. В Англии землю все еще сковывал мороз, но мир был освещен так же ярко, как будто дело происходило лунной ночью в середине лета. При этом холодном, ясном сиянии можно было свободно читать самую обыкновенную печать, и огни в городе горели желтым тусклым светом.

В эту ночь люди бодрствовали всюду. Над всем миром повисло тусклое жужжание в деревьях — словно то пчелы жужжали в вереске — и трубный звук в городах. Это был звон колоколов на миллионах колоколен и башен, призывающий людей перестать спать и грешить, собираться в свои церкви для молитвы. А наверху, становясь все больше и ярче по мере того, как ночь проходила и Земля катилась по своему пути, поднималась ослепительная звезда.

Огни в домах и на улицах горели всю ночь напролет, верфи сверкали, все дороги, ведшие на возвышенности, были освещены и наполнены толпой, не расходившейся до утра. И на всех морях, окружающих цивилизованные страны, пароходы с трепещущими машинами и суда с надутыми парусами, набитые людьми и живыми существами, направлялись в океан и на север. Дело в том, что предостережения ученого математика были переданы уже по телеграфу всему миру и переведены на сотни языков. Новая планета, и Нептун, сомкнувшиеся в пламенном объятии, неслись вперед все быстрее и быстрее по направлению к Солнцу. Каждую секунду эта сверкающая масса пролетала сотни миль, и с каждой секундой ее ужасающая скорость увеличивалась. Сохраняя свое теперешнее направление, она должна была пронестись приблизительно на сотню миллионов миль в стороне от Земли и едва ли задела бы ее. Но близ назначенного ей пути вращалась — до сих пор лишь слегка задетая — мощная планета Юпитер с ее лунами, плавающая в своем великолепии вокруг Солнца. Теперь с каждой минутой сила притяжения между огненной звездой и самой большой из планет все увеличивалась. А результат этого взаимного притяжения? Юпитер неизбежно отклонился от своей орбиты по эллиптическому пути, и пылающая звезда, далеко отклонившись в сторону от своего стремления к Солнцу, благодаря его притяжению, опишет кривую, быть может, столкнется и уж во всяком случае пройдет очень близко от нашей земли. "Землетрясения, вулканические извержения, циклоны, морские наводнения, потопы и упорное повышение температуры до пределов, которых я не могу определить", — так предсказывал профессор математики. А наверху, точно подтверждая его слова, одинокая, холодная, бледная, сверкала звезда надвигающейся гибели.