Александр Лоскутов - Высшая ценность

Обратив внимание на ржавую табличку, на которой все еще просматривался номер дома и название улицы, я вытащил из кармана мобильник. Набрал хорошо знакомый номер.

— Алло, — голос был женский, спокойный, собранный и вроде бы чуточку усталый.

— Маринка, привет! — Я разорился на спокойную приветливую улыбку, которую собеседница моя видеть конечно же не могла. Но так было легче представить, что она улыбнулась мне в ответ. — Узнала?

— Здравствуй, Алеша. Как там у тебя дела? — Ответная улыбка, несомненно, имела место. — Всех гадов перебил или парочка успела спрятаться?

— Всех не перебьешь, — снова улыбнулся я. — Но одного кровопийцу только что кончил.

— Кого?

— Мертвяка.

— Классификация?

Спрашивала она тихо и собранно. Никакого восторженно-испуганного взвизгивания, которое обычно слышишь от бестолковых горожанок при любом упоминании о бесславной кончине на острие твоего меча очередного представителя бесконечно множащейся нечисти. Я почти видел, как находящаяся практически на другом конце города девушка, по давней привычке прижимая телефонную трубку плечом, размеренно чиркает в блокнотике, деловито записывая поступающую с несуществующего фронта информацию.

— Уж-жасный, мер-рзкий, р-разлсжившийся мертвяк.

Марина едва слышно вздохнула.

— Леша, прекрати… Классификация?

— Ладно-ладно. Уже прекращаю. Не такой уж он и разложившийся, честно говоря… А что касается классификации, то тут я ничего сказать не могу. Эта тварь вне всяких классификаций. Очень шустрая. Слишком умная.

— Может, еще и говорящая? Я покрутил головой:

— Понятия не имею. У нас с ним до разговоров дело не дошло. Хотя вполне возможно… Может, пришлешь машину, чтобы останки забрать? Думаю, наши головастые умники не откажутся на них посмотреть.

— Свободных машин нет.

— Как это? — притворно изумился я, хотя и так прекрасно понимал, что никто за мной не приедет и придется топать до дома пешком. На ночь глядя. — Их нет даже для того, чтобы вывезти с поля боя раненого героя?

— Ты ранен? — Мне показалось или в голосе Марины и в самом деле мелькнули нотки тревоги?

— М-м… Да вроде бы нет.

— Машин нет, — снова повторила Марина. И добавила: — В районе старого мед городка опять бой. Там сейчас первая и четвертая группы.

— Кто?

— Оборотни. Крупная стая. От десяти до двенадцати особей.

— Помощь нужна? — машинально осведомился я, уже прикидывая, сколько мне понадобится времени, чтобы добежать до брошенного медгородка. По всему получалось, что никак не меньше полутора часов. А к тому времени будет уже темно.

— Нет. Ребята говорят, что справляются. Три оборотня уже убиты. — Маринка немного помялась и явно неохотно добавила: — Митю Водовозова порвали.

— Сильно?

— Не знаю. Врачи вроде бы говорят, что жить будет. Вот только…

Она не договорила. Но я и так понял.

Кто тридцать лет назад знал о вирусе ликантропии? Да никто! А сейчас невозможно найти того, кто о нем не слышал. Если Митяй заразился… Я бы в таком случае, не раздумывая, себе глотку перерезал. Лучше уж умереть, чем превратиться в безмозглую кровожадную тварь о четырех лапах и с хвостом.

— Ладно, побегу я домой. А то ночь уже скоро.

— Беги, — согласилась Марина. — Отдыхай. А мне вот еще вторую смену дежурить.

Я нахмурился, словно она могла меня увидеть:

— С чего это такая несправедливость? А Лариска-то где?

— В больнице. — В голосе Марины слышалось усталое спокойствие.

— Болеет, что ли?

— Да нет. Она же на девятом месяце. Ты разве не знал?

Вот черт! Я ведь действительно не знал. Ну дела… Вчера только с ней болтал и не заметил… Впрочем, по телефону трудно что-либо заметить, а в самой конторе я не появлялся уже… Да месяца три, пожалуй.

— Леша, тебе надо почаще вылезать из старого города.

— Надо. Сам знаю, что надо, — послушно согласился я. И решив исправить ситуацию, спросил: — Ну а ты как?

— Что «как»?

— Ну… это… не беременна?

Несколько секунд молчания. Потом тихий вздох:

— До свидания, Леша. — И почти сразу же в трубке послышались короткие гудки.

Черт побери, опять я что-то не то сболтнул. Мне только с мертвяками и общаться. Да с оборотнями…

К юго-восточным городским воротам я вышел примерно через час. К тому времени уже стемнело, и потому вполне естественно, что они были закрыты. Тяжелые стальные створки намертво перекрывали дорогу, не оставляя ни малейшего шанса незваным гостям. Вдоль опутанной колючей проволокой стены шарили лучи доброго десятка прожекторов. На фоне ночного неба черными тенями виднелись силуэты сторожевых вышек. Там, недосягаемые для нечисти, днем и ночью дежурили автоматчики.

Серьезные меры безопасности. Почти как в старых тюрьмах. Только вот предназначены они были не для того, чтобы оградить мир от запертых внутри железобетонных стен опасностей, а, наоборот, чтобы защитить город от внешнего мира. И я уверен: пока эта стена стоит, пока несет стражу на вышках наша доблестная армия, триста пятьдесят тысяч жителей Челябинска могут спать спокойно… ну, почти спокойно.

Враг не прорвется.

Стоя в тени старого дома, я внимательно изучил окрестности на предмет возможных опасностей. Старое доброе правило нашего брата: даже находясь в двух шагах от дома, не забывай про осторожность. Очень верное правило. Добрая половина новичков именно так и гибнет, оказавшись близ стены и понадеявшись на прикрытие городских стрел ков. Они-то, конечно, прикроют, вот только…

Ближайшие подходы к городским воротам — любимейшее место для засад оборотней и вампиров. И расслабляться здесь никак нельзя.

Но вроде бы все тихо. Можно выходить.

Держа руки на виду, я осторожно вышел из-за дома и медленно направился к воротам. Заметили меня почти сразу. Ослепительный луч прожектора моментально вцепился в мою фигуру. Глаза пришлось прикрыть.

Сейчас главное — не делать резких движений. Обидно умереть в нескольких шагах от безопасной зоны. Но вдвойне обиднее умереть от руки своих же коллег.

— Стой! Ты кто?

Гол ос был холодный, спокойный, бесстрашный. Правильно, чего ему бояться какого-то чужака, в лицо которому смотрят сейчас добрых два десятка стволов. Пусть только попробует дернуться — вмиг превратится в мертвую тушку. С застрявшими в груди кусочками серебра.

— Алексей Суханов. Четвертая группа внешней разведки и зачистки. Личный номер три-три-семь-девять-два.

— А-а… Чистильщик…

Не понял, что за нотка такая проскочила в этом голосе? Нежелание дразнить опасных сумасшедших или все-таки скрытое уважение?