Михаил Болле - Мой Демон

– Отвяжись, дурак! – Никита был слишком слаб, чтобы вступать в дружеские препирательства.

– Но и это еще не все! – напористо продолжал Сергей.

– А куда же больше?

– Помреж сказал, что спектакль пройдет только один раз, зато платят целых три штуки баксов!

– Теперь я рад за вас вдвойне!

– И вновь хотелось бы верить, да тон неубедителен… Ладно, перезвоню позднее, когда мы все оклемаемся.

Никита выключил телефон и задумчиво глянул на лежащий перед ним журнал…

С чашкой кофе в руках он направился в спальню, когда-то считавшуюся родительской. Из окон гостиной и кабинета просторной четырехкомнатной квартиры, выходящих на Английскую набережную, открывался превосходный вид на противоположный берег Невы, где торчал знаменитый шпиль Петропавловской крепости. Не раз и не два Никита думал о том, что начинать строительство города надо с какого-нибудь прекрасного сооружения, способного стать его символом – собора, арки, монумента, – но никак не с убогой казармы, увенчанной вязальной спицей!

За прошедшее после заказного убийства родителей время в квартире Никиты значительно поубавилось ценных предметов и даже мебели – наркотики нынче дорого стоят. Проходя по коридору мимо зеркала, он задержался, чтобы причесаться. Задумчиво водя массажной щеткой по своим светло-волнистым волосам, Никита не мог не выплеснуть копившееся на протяжении всего разговора раздражение:

– Это просто бред какой-то… На роль Пушкина его, видите ли, пригласили! Тоже мне Качалов…

Затем состроил рожу, вернул щетку на подзеркальник и прошел в спальню. Здесь его ожидало едва ли не самое чудесное зрелище на свете – а именно полуобнаженная брюнетка, разметавшаяся во сне по широкой постели. Руки были широко раскинуты, а изящная ножка Лизы игриво высовывалась из-под одеяла, которое, словно бы само не желая скрывать таившуюся под ним красоту, уже сползло почти до самой талии. Казалось, лизни ее бархатное тело по бедру – и тут же ощутишь на губах свежий привкус клубники со взбитыми сливками.

При этом яркие губы чуть заметно шевелились, а веки под тонкими черными бровями слегка подрагивали, словно бы эта юная Афродита что-то рассматривала во сне или вела приятную беседу.

Никита хотел было прикрыть свою возлюбленную, но поленился наклоняться. Вместо этого он уселся за компьютер. Войдя в Интернет, Никита бегло просмотрел свою почту, в которой за последнее время, проведенное им в КПЗ, скопилось немало различных сообщений. Одно из них его особенно заинтересовало: «Уважаемый господин Барский Н. К.! Имею честь предложить вам роль Жоржа Дантеса в спектакле «46 часов до дуэли» на условиях, которые мы обговорим позже. В случае интереса к данному проекту прошу вас незамедлительно связаться со мной. С уважением, Алексей Владимирович Воронцов».

В качестве контакта был оставлен e-mail отправителя: [email protected] Никита набрал на клавиатуре ответ, отправил его Воронцову, вертанулся в кресле, щелкнул пальцами и громко позвал:

– Алло, Лизуля! Хватит спать, лежебока чертова! Ты знаешь, что мне предлагают роль Дантеса?

Девушка лениво заворочалась, окончательно свалив с себя одеяло. Оставшись обнаженной, но нимало этого не смущаясь – да и грех было бы стесняться такой наготы! – Лиза села на кровати, зевнула и, с трудом разлепив заспанные глаза, взглянула на Никиту.

– Чего ты там бубнишь? – по-прежнему сонно пробормотала она.

– Вчера, ровно в полночь, на мой адрес явилось приглашение сыграть роль Дантеса. А Сержу с Наташкой оставили на автоответчике приглашение на роли Пушкина и Гончаровой. Хотя лично я им бы и роли слуг не доверил… Ну и как тебе все это?

– Если это не чья-то дурацкая шутка, то может быть весьма интересно… – Снова зевнув и лениво поправив разметанные по плечам волосы, Лиза лукаво посмотрела на Никиту и вдруг добавила: – Ну и долго ты будешь сидеть, как неродной? Мы что, сегодня обойдемся без секс-зарядки?

Никита воспринял этот вопрос как призыв и одним прыжком очутился в постели. После этого немедленно началась веселая возня, сопровождаемая смехом, нежными поглаживаниями и даже игривыми укусами…

Несмотря на многочисленные реставрационные работы, осуществленные в Питере за последние годы, город был по-прежнему заполнен ветхими дореволюционными зданиями, подлежащими или немедленной реставрации, или сносу. Такие дома чем-то напоминают призраки великой эпохи, получившей название «Серебряный век русской поэзии». И сколько еще простоят эти дома-привидения – никому не ведомо.

Но что об этом говорить, если даже спустя шестьдесят лет после окончания Второй мировой войны некогда побежденные немцы приезжают в Северную столицу России, чтобы снимать на кинопленку разрушенный Берлин сорок пятого года! Эх, явился бы дух Петра на празднование трехсотлетия основанного им города да посмотрел бы на то, что содеяли с его «твореньем» неблагодарные потомки!

Время близилось к полуночи, когда к одному из таких домов-привидений, окруженному изрядно проржавевшим металлическим забором и, как нарочно, расположенному близ Волковского кладбища, подъехала подержанная «кореянка». За рулем, аккуратно поворачивая то вправо, то влево, сидел смуглый, черноволосый и скуластый парень. Весь его облик, а особенно разрез глаз наводил на мысль о далеком прошлом, в котором яростные азиатские победители упоенно насиловали русоволосых пленниц прямо на пороге их жилищ, залитых кровью сражавшихся до последнего мужей…

Рядом со смуглолицым потомком завоевателей, держа руку на его плече, сидела эффектная шатенка. На заднем сиденье, периодически подшучивая над своими друзьями, которыми, разумеется, были Сергей и Наталья, покуривал довольный Никита. Он был так возбужден предстоящим приключением, что даже проигнорировал просьбу девушки «выкинуть, наконец, свою чертову сигарету!». Впрочем, ароматный запах женских духов настойчиво пробивался сквозь ментоловый дым.

Едва не уткнувшись в сугроб, машина притормозила около высоких ворот. Актеры по очереди вышли наружу и осмотрелись, а Наталья пока осталась сидеть в салоне. Плохо освещенная «улица разбитых фонарей» навевала печальную тоску. Где-то далеко, неизвестно где, точно запертая в сарае свинья, почуявшая свою близкую смерть, скрипела стрела ржавого крана.

– Неужели это здесь? – выкинув сигарету в снег, первым удивился Никита.

Сергей глянул на листок бумаги, который он держал в руке, и утвердительно кивнул:

– Ну да. Воронцов сам сказал, что это находится в старом здании, которое готовится под снос.

– Чушь какая-то… А может, он шизофреник или маньяк какой-нибудь? И в подвале этого милого особняка нас уже ждут крюки для мясных туш и бензопила для их разделки?