Евгений Нестеренко - Тень ведьмы

- Станет черная сталь!

Больше она не сказала ни слова.

ГЛАВА 2

Во дворе залаял пес. Хлопнула калитка, по крыльцу проскрипели шаги, распахнулась дверь и вошел отчим. Семья уже сидела за столом, но завтрак стыл - ждали главу семейства. Отчим медленно подошел к столу, занял свое место.

- Ну, с божьим благословением приступим к трапезе!

Застучали ложки. Отчим ел, поглядывая на Марию. Глаза его странно поблескивали. Доев щи, он подтянул к себе кувшин кислого молока, наполнил кружку.

- А что ж каша-то, Сева? - забеспокоилась мать.

- Будет пока, еще целый день впереди, - отмахнулся отчим.

Он отставил кружку и вытер усы.

- Ты, значит, вот что... Слушай, чего скажу... Вчерась приехал графский управляющий, слыхала, нет?

- Да что-то болтали бабы у колодца, вроде как за работницами.

- Угу, что болтали, так это точно! Какие работницы? - поморщился отчим. Тут дело важнецкое, судьба, можно сказать.

Мария вздрогнула. Последнее время отчим нередко заводил с ней разговор, где что ни слово, то "судьба" да "доля", намекая на отделение ее от семейства.

- Так вот, дело, говорю, важнецкое. Управляющий этот, господин Иосиф, с приказом от графини приехал. Сурьезный приказ, сам видал, при печатях, все как полагается. А сказано в том приказе, чтобы набирать, значит, по селам да деревням девиц способных для обучения.

- А на кого обучаться-то? - не выдержала мать.

- На кого, на кого! На этих... флейрин, что ли. В общем, при дворе прислуживать будут! И не кому-нибудь там, а графьям да князьям. Может и самому королю!

- Ну, это ты, отец, хватил! Королю!

- Пусть не королю, а хотя бы той же графине, чего плохого? Житье на всем готовом, никакой тебе работы, лучше и не бывает.

- Да ты, никак, нашу Марию хочешь им отдать? - всплеснула руками мать.

- Ну уж вестимо, не тебя, старая дура! Сколько ж ей можно на шее сидеть, ждать? Да и чего ждать-то? Ярма на шею? А тут какая дорога открывается, какие возможности! Будет как благородная девица, со всем воспитанием, как полагается, в дворянском обществе. Глядишь, и за дворянчика какого замуж выскочит, иль купца.

Отчим разгорячился. Видно, перспектива породниться с дворянским сословием не выходила из его головы. Но вскоре обнаружились причины и более тривиальные.

- Кроме ж прочего, - сказал он чуть глуше, - кроме прочего, управляющий прямо теперь платит по десять дукатов за дивчину в виде кон... компенсации. Если даже ничего путного из этого обучения и не выйдет, мы свою выгоду поимеем - на такие деньги доброе хозяйство справим. Так что скажешь, мать?

- Да что я, пусть она решает, нешто мы ее неволить станем! Мария, доченька, что ты решишь? Поедешь, али нет?

Мария задумалась. Предложение отчима, несмотря на всю его меркантильность, показалось ей выходом. Выходом из той ситуации, в которой она оказалась. В свои семнадцать лет она свободно владела грамотой, знала основы богословия и истории. Наставник церковной школы, которую она закончила, советовал ей вступить в Орден, но монашеская жизнь Марии не нравилась. Она любила свободу, любила веселую компанию, душа ее протестовала против замкнутой кельи. И в то же время другая перспектива была ничуть не лучше. Ее ждала извечная судьба сельской девушки: замужество, побои, тяжелый крестьянский труд от зари до зари, дети и домашние хлопоты. И вдруг появляется возможность разорвать этот порочный круг, вырваться из него и пойти иным путем. Мария понимала, что такая возможность предоставляется в жизни лишь один раз. И она решилась.

- Что ж, матушка, - сказала она. - Коли так выходит, так отчего ж не поехать? Я слыхала, Марта тоже решилась.

- И Марта с тобой? Ой, хорошо-то как! Вдвоем вам намного легче будет, все ж-таки лучшая подруга. Но ты еще раз подумай хорошенько, время еще есть...

- Чего там думать? - перебил отчим. - Пока думать будет да гадать, другие заместо нее уедут, охотницы найдутся! Ты, мать, думаешь, всех девок на селе забирать будут? Возьмут душ пять, и все. А кто первым не успеет, так и останется у разбитого корыта. Нет, тут времени терять нельзя. Пойду-ка я за управляющим.

Отчим встал из-за стола, поправил кушак и вышел.

Вороной жеребец нетерпеливо грыз трензель, нервно бил копытами и фыркал. Молодой наездник с трудом сдерживал норовистого скакуна, заставляя его кружиться на месте.

- Эй, малый, поди-ка сюда! - крикнул он.

Юный слуга, подстригавший пышные кусты, отложил ножницы и подошел.

- Чего изволите, господин?

- Скажи, графиня дома?

- Должны быть дома, не иначе. Недавно с утренней прогулки возвернулись, а скоро обед уж.

- Прекрасно. Возьми моего коня, - наездник спрыгнул с лошади, - и отведи его на конюшню. Только прежде того поводи его шагом, пусть остынет.

Слуга осторожно принял повод и зашагал в направлении конюшни, а молодой человек пошел через парк к замку. Вскоре он уже поднимался по мраморным ступеням в приемную залу. Там его встретил камергер.

- Добрый день!.. - камергер произнес приветствие с многозначительной паузой, означавшей на простом языке "чего надо"?

Молодой человек небрежно кивнул в ответ и произнес:

- Доложи госпоже графине, что герцог Владимир Ригетский прибыл с визитом, по делу.

- Слушаюсь.

Камергер исчез. Молодой герцог рассеянно оглядывал залу. Обитые бархатом стены, увешанные картинами, уходящие ввысь потолки, дорогие харамские ковры с ворсой длиной в палец. Сквозь высокие цветного стекла окна в залу осторожно заглядывал дневной свет, придавая предметам красноватый, в тон стеклу, оттенок. Да, тут денег не жалели, думал герцог. Как-никак, королевская кузина! Небось и двоюродный братец частенько заглядывает. Хотя нет, вряд ли. Что ему делать в такой глуши? Ему и в Столице забот хватает. Странно, что это графиня так далеко от столичного общества держится? Вращалась бы при дворе, в самом блеске... Размышления прервал камергер.

- Госпожа графиня изволят просить вас отобедать в ее обществе.

- Почту за честь.

- Пожалуйте сюда, - камергер указал на золоченую двухстворчатую дверь.

Они прошли в другую, не менее шикарную залу, поднялись по широкой лестнице и очутились перед лакированными, красного дерева, дверями. Камергер отворил их, изящным полупоклоном пропустил герцога вперед и закрыл за ним двери, звучно произнеся перед этим:

- Его светлость герцог Владимир Ригетский!

Герцог Владимир сделал два шага вперед и замер. В зале никого не было. Посреди стоял длинный, накрытый к обеду стол, в конце залы стояло кресло, повернутое к камину. Несмотря на лето, в камине пылал огонь.

- Что же вы стоите, герцог? - раздался вдруг откуда-то (герцогу показалось, что из камина) чуть хрипловатый, но, несомненно, женский голос.